Я сладко спал, не смотря на семь утра. Мне снился мужик, похожий на молодого сына Райкина, чешущий мне про то, как мы с ним пили аяхуяску. Я пытался донести до него, что я её никогда не пил, но он меня не слушал и все чесал свой трип-репорт. Наконец, в мою входную дверь позвонили, и я проснулся.
  На пороге стоял Владимир Епифанцев и внимательно смотрел на меня:
- Можно мне войти?
- Так-то семь утра, - неуверенно сказал я, так как немного удивился, увидев его возле своей квартиры.
Епифанцев посмотрел на часы:
- Вообще-то пять. Я москвич.
 До этого времени я не был лично знаком с Епифанцевым, да и сейчас мы с ним тоже не знакомились, но я почему-то так и думал, что он ебанутый.
- А я жигули, - я попытался закрыть дверь, но Володя поставил свою сильную мускулистую ногу в дверной проём, переебал мне по лицу и нагло завалился в коридор.
Я выплюнул левый нижний клык на пол и обиделся:
- Зачем ты это сделал?
- Это тебе за пидора, - выпятив нижнюю губу, тоже обиделся Епифанцев.
- Но это же была шутка, - мне вдруг стало смешно от своей шутки и от того, какой же все- таки Володя ебанутый. – Это как бы основа истории, и пидор ты не по-настоящему.
- Я понял, что это шутка, - Епифанцев немного подобрел и даже улыбнулся своим мускулистым накаченным ртом.  – Поэтому и переебал тебе не сильно.
- А вот ебанутый ты, Володя, по-настоящему, - сказал я в сердцах, уворачиваясь от очередного удара по лицу и поправляя своё кимоно. Я всегда сплю в кимоно.
  Я не помню, как мы оказались на кухне, но помню, как Епифанцев сразу начал варить борщ, печь пироги, растегаи, кипятить окрошку и стряпать жаркое из мясоптиц. Он подвязал свою мускулистую лысую голову тремя банданами с черепом и намотал на руку фартук. Наконец, закончив со стряпней, Епифанцев уснул. Я, боясь его разбудить, написал у него на лбу, что он не пидр и на всякий случай нассал в борщ. Затем я терпеливо стал ждать, когда же он проснется и съебется на своём москвиче туда, откуда он приехал.
  Наконец, Володя стал мало-помалу пробуждаться. Это выражалось в том, что на его мрачном лице стала появляться улыбка. И я, поняв, что теперь мне точно ничего не грозит, что есть мочи переебал ему поварёшкой по лбу. Епифанцев открыл глаза, сладко, но вонюче, зевнул и посмотрел на часы:
-	Мне пора…
-	Да. По твоим троеточиям я понял, что тебе пора. А куда тебе пора?
-	Со двора…
-	А чего приезжал-то? – не выдержал я и бросил в Епифанцева щепотку соли через левое плечо.
-	Денег хотел у тебя попросить…
-	На что?
-	У меня юбилей скоро. Я обещал снять говнофильм по той истории, где я как бы пидр…
-	Ты мне не обещал.
-	Всё равно, - Епифанцев почти заплакал. – Мне как-то неудобно…
-	Еще раз поставишь троеточия в конце своего предложения, и я вышвырну тебя на улицу, - мне начинало это все надоедать, и я достал бумажник из заднего кармана кимоно.
-	Хорошо… - Епифанцев, видя что я достаю деньги, обрадовался.
Я протянул ему четыреста тысяч рублей:
-	Триста тебе на фильм, а сто на шлюх и сатанинскую оргию.
-	Хорошо… - сказал Епифанцев, неумело улыбаясь своим сатурнианским серьёзноёблием.
-	Потом отчитаешься и чеки все предоставишь, - сказал я и вышвырнул его в окно. Благо этаж был второй.

  Умывшись и побрившись, я устало плюхнулся перед телевизором и включил телеканал Звезда. Засыпая под сериал про Шамана с Епифанцевым в главной роли, я мысленно желал ему удачи и то, что он все-таки ПИДР!