Утро

После поездки на передовую, Иван распрощался с другом полицейским, подвезшим его, и последовал через дворы хрущевок к своей цели.
Огромное, уже умершее, дерево стояло на прежнем месте. По обе стороны забор, покрытый зеленой краской. Калитка в стволе плотно заперта.
Иван открыл её и вошёл в проходную. В другом конце маячил дневной свет. В тот же миг в коленку что то стукнуло. Иван от неожиданности присел. В бедренную кость через колено быстро вгрызалась крочневато-белая струя ониксовых чёток, похожая на змею.
Вошла Валентина Петровна. Низкая, полноватая женщина с короткой стрижкой официального вида.
— Что ж ты, Иван, не предупредил. Трудно достать ветку смерти. Пошли в бараки.
Через щели серых досок барака пробивались солнечные лучи. Обнаженные, мертвые девушки с грубыми патологоа-натомическими швами были свалены в кучу. Их измазанные кровью лица приветливо улыбались Ивану, сияющие ласковые глаза с мягкой женской покорностью и призывом смотрели на него. Руки тянулись к нему, но девушки не могли выбраться из-под кучи друг друга, кое-где придавленные какими то досками.
Иван ощутил теплоту на сердце, нежность к этим искалеченным телам, маленьким аккуратным, помятым грудям и округлым животикам в трупных пятнах.
Давно подзабытое чувство возможности любви и пребывание в обществе кого то нахлынуло на него.
Валентина Петровна тем временем распорола кожу на колене Ивана и начала тянуть змею. Боли не было. Лишь неприятное чувство посторонней, совершенно чуждой гадости в кости бёдра.
Здесь не доставалась.
— Ничего не выходит. Ты приходи завтра, когда будет Борис Петрович.
Иван вышел снова в прохладный летний день и побрел. Знание того, что он не сможет вернуться и змея останется с ним на всю оставшуюся жизнь не беспокоило его. Все мысли были освещены чувством тоски по несостоявшейся любви.