Не то чтобы я пошел, скорее я поехал за ней, крутя колеса руками. В принципе я уже немного освоился их крутить, благо мои руки достаточно сильны для подобных нагрузок. Женщина шла впереди указывая мне дорогу, и направлялась к выходу из здания.
- Мы идем в другое здание? – Спросил я ее.
- Да, тут не далеко.
- А вы давно здесь работаете?
- Достаточно.
Неопределенный ответ, но думаю ее не вот только что привезли, иначе она бы была в большей растерянности от вида модификантов. Интересно, а ради исключительно меня или нет?
- А на станции много русскоговорящих?
- Несколько ученых с которыми я работаю.
- Они не знают английский?
- Не достаточно хорошо, порой им нужна помощь.
Хм, маловероятно что переводчика нужно нанимать чтобы помочь людям поздороваться за столом. Скорее она оказывает содействие в рабочих обсуждениях, а для этого недостаточно разговорного знания иностранных языков. Тут нужно свободное владение специальной терминологией.
- А вы по какой специальности учились?
- Это важно?
- Простите, просто любопытно. Но конечно можете не говорить если не хотите.
Мы вышли на улицу, под яркий солнечный свет. Тут было достаточно жарко, но пока солнце не прокалило шерсть мне было вполне комфортно. Я оглянулся по сторонам. Кроме здания из которого мы вышли на расстоянии прямой видимости был целый комплекс из не менее пары десятков зданий высотой в три-четыре этажа. Хотя на их фоне выделялось и здание пяти или шестиэтажное. Оно скрывалось за другим, и точную высоту было не определить. Здания выглядели далеко не новыми, но слегка подремонтированными. На одном из них я увидел люльку, и судя по неравномерности окраски там работали маляры, однако сейчас людей не было. Логично предположить что они работали или с раннего утра, или вечером, когда не так жарко и солнце не палит.
Мы направлялись не к самому близкому зданию. Дорожки были гравийные и грунтовые, по крайней мере те которые я видел. Так же была и растительность, и от нее пахло влажностью. Приглядевшись я заметил газонные распылители. Значит от реки есть прямой водопровод, иначе так тратить воду в Африке непомерная расточительность. А местечко они неплохое подобрали. Стоп. Река, влажность. Комары.
- Хм, знаете, а я думал тут будут тучи комаров.
- Тут окрестности иногда поливают чем-то от них. Вон то здание, почти пришли.
Посмотрев на указанное здание я спросил:
- А мистер Стоун, он какую должность занимает?
- Работа с добровольцами. – Ответила она заходя в здание. Я последовал за ней по предусмотрительно сделанному кажется у всех зданий скату. Имя человека мне не было знакомым, но наивно думать что у них персонал настолько маленький. Кто знает какие у них уже масштабы? Судя по всему увиденному тут обустраиваются относительно недавно. Возможно купили землю у местных властей, хотя возможно и не за деньги. Может в Африке правители и не долго живут, но уверен они не прочь продлить свое существование модификацией. Опять же, силовики. Как этот Абу. Модифицированный солдат для суеверного населения это еще и сильнейший предмет страха, а следовательно и подчинения. Кроме того скорее всего если собрать в одном месте людей измененных подобно мне, они инстинктивно потянутся друг к другу, проводя грань между собой и людьми. В некотором роде это может стать причиной их лояльности. У них по сути не будет выбора, или они верно служат тому кто их модифицировал, или получают горящую шину на шею, или как там в Африке казнить предпочитают? Своего рода ловушка, силовики которые априори не могут быть с народом или оппозицией.
Хм. В советском союзе милиция идеологически противопоставлялась полиции в том плане, что считалась набранной из народа, и близкой к нему. Официально объявлялось что милиция набрана из простых людей, защищает их интересы, а жандармерия и полиция в западных странах это каста созданная для подавления народа и защиты интересов «буржуев». Эти реформы переименования с такой точки зрения выглядят весьма забавно, хотя функция подавления народных волнений никогда не исчезала. А если дальнейшие обострения? Если подавление оппозиции? Если использование такой ловушки? Полицейские подвергшиеся модификации и приобретшие внешность фурря станут настолько лояльны, насколько их будет ненавидеть население в случае жесткого построения тоталитаризма и диктатуры. Это будет сила которая с легкостью обрушиться с самым жестким подавлением на любое проявление оппозиции. Парочка инцидентов, немного кровавых эпизодов с той и другой стороны, и даже мысль о том что полиция вместе с народом сможет восстать против диктатора станет просто невозможной. Слишком сильная ненависть, обостренная своего рода расовой ненавистью. Хотя, такой вариант скорее будет свойственен только оголтелым диктатурам. С другой стороны ради национальной безопасности можно творить что угодно, а парочка кровавых терактов легко укрепят людей во мнении необходимости закручивания гаек. В восемнадцатом, девятнадцатом, начале двадцатого века народ слишком прочувствовал свободу. Революции, Французская, Американская, Немецкая, Русская они создали мнение что мнение народа имеет высший приоритет, и олигархическое правление недопустимо. Если в средние века король считался чем-то вроде бога, то теперь считалось что власть служит народу. Сейчас же идет обратный процесс, просто творчески переработанный в новых условиях. Думаю это можно сравнить например с Древним Римом. Там превыше всего ценилась демократия, но внешние угрозы ввергли его в тоталитаризм, из которого он по-моему уже и не выходил даже после устранения угроз.
Люди слишком наивны, слишком пугливы чтобы быть по-настоящему свободными. Дай им врагов внешних и внутренних, и они с радостью сплотятся под пятой тирана. Реальность опасностей необязательна. Люди всегда враждуют против кого-то, и что самое поганое, это эффективно. Демократия с легкостью падет при столкновении с тоталитаризмом. Люди это расходный материал. Все их мнения, все их мечты и устремления превращаются в пыль если собрать их достаточно много и дать им врага. А если против них будут те кто сохраняет индивидуальность то они неизбежно проиграют. Война не терпит своих мнений. Возможно, возможно и правда более гуманно создать расу не знающую личного, чем ломать человека наживую, загоняя его в рамки народностей, классов, стран и тому подобного созданного только с целью объединить людей в необходимом векторе. Человек силен в количестве. Когда люди одержимы идеями что даже превыше инстинкта самосохранения, их способно остановить только полное истребление. Может это и выход. Создать условия для немногих личностей, дав им тысячи рук послушных рабов, и избавить тем самым человечество от страданий и конфликтов.
Мы уже зашли в здание, и теперь меня вели к какой-то комнате. Не о том думаю. Сейчас стоят вполне конкретные задачи, не продать себя слишком задешево, и узнать максимум что смогу. Меня ведет эгоистичное желание выжить в новом мире, занять в нем пусть не главенствующее, но место в котором я буду обладать свободной волей. А для этого надо определить, не хотят ли на мне испытать модификацию подавляющую волю. Этот вариант меня не устраивает. Все остальные приемлемы.
Анна постучала в дверь, ей ответили и она вошла, придержав дверь чтобы я смог въехать. Это был небольшой кабинет со столом, на котором стоял компьютер, и за ним пожилой мужчина с проседью на голове, и очками на глазах. Мы похоже отвлекли его от занятия на этом самом компьютере, поскольку он еще несколько секунд двигал мышкой. За это время девушка уселась на стуле, а я подъехал в кресле к столу, и устроился напротив мужчины с легкой полуулыбкой на лице. Он оторвался от монитора, посмотрел на меня и я сказал:
- Здравствуйте мистер Стоун.
Переводчица перевела эту фразу, и он ответил. Вновь почти привычным образом между мной и собеседником был посредник, правда на этот раз один, кроме того женщина переводила прямой речью:
- Здравствуйте мистер Соломин.
***
После приветствия мужчина помолчал, а затем стал говорить долгой фразой. Я внимательно слушал, сохраняя на лице улыбку и направив на него и глаза и уши, и вот наконец он умолк, и заговорила переводчица:
- Вы ввергли нас в весьма большие расходы. Услуги адвоката, взятки. Все это весьма и весьма затратно. Я уже не говорю о самой модификации, которая так же является дорогим делом. Помощь которую вы нам оказали велика…
- И я крайне благодарен за столь безвозмездную помощь. – Оборвал я переводчицу. Она запнулась, посмотрела на меня. Мой взгляд все так же был сосредоточен на Стоуне. Она перевела мою фразу, и на лице мужчины высветилась помесь возмущения и изумления. Однако он почти сразу оправился и ответил. Женщина перевела:
- Вам не следует думать что эта помощь столь безвозмездна.
- Естественно. – Ухмыльнулся я. – Чего только стоит та авантюра с якобы пойманными мной бандитами. Но если уж вам столь необходима плата, то я готов помочь даже таким образом.
Она перевела. Мне не следовало сразу вилять хвостом рассыпаясь в благодарностях и соглашаясь на все подряд. Нужно обозначить то что они от меня требовали в том или ином роде, немного набить себе цену. И все же не переусердствовать. Наконец мне перевели ответ:
- Это было сделано в рамках спасения вашей свободы, с чего вы взяли что этим вы помогали нам?
- С того что для спасения моей свободы такого не требовалось. Скорее даже наоборот, это лишний риск. Лжесвидетельство, подтасовка фактов, взятки. Во всем этом я был поставлен перед фактом, но я не обижаюсь на вас. Я понимаю что вы отстаиваете свои интересы.
Думаю намек понятен. Они отстаивают свои интересы, а у меня есть свои, на которых можно сыграть. Однако судя по переводу намек остался не понят:
- Наши интересы не ваше дело. Вы привезены сюда за нас счет, получаете за наш счет лечение, еду, содержание. За все нужно платить мистер Соломин.
- Я был поставлен перед фактом. Но если вы так настаиваете, то я готов получить то лечение на которое имею право бесплатно, в России. Естественно я надеюсь вы отправите меня туда, и не станете пользоваться моим беспомощным положением чтобы держать меня в заложниках?
Зачем я пошел по такой жесткой линии? Наверное, наверное где то в глубине души я просто хотел сбежать от всего этого. Исчезнуть в деревне, оборвать контакты. Все эти вопросы, проблемы они были слишком большие, слишком глобальные, слишком ответственные. Я мог и просто переждать, плыть по течению, как делал всегда. И все же, может быть хозяином своей судьбы лучше? В последнее время я учился этому, когда понял что после модификации у меня просто нет выбора, потому что я стал слишком не таким как все. Адам еще больше разозлился, однако держал себя в руках, натыкаясь на мою безупречную улыбку.
- Не забывайте что согласно условию договора вы обязаны проходить регулярное медицинское обследование в течении пяти лет.
- А кроме того и получать медицинскую помощь в случае непредвиденных побочных эффектов модификации.
Конечно при вдумчивом чтении и анализе этих пунктов было понятно что это скорее право на новые эксперименты, с учетом того что ответственность за успех этих манипуляций фирма на себя так и не брала, но тем не менее.
- Физическая травма находится вне юрисдикции этого пункта.
- Боюсь что именно в ней, с учетом условий ее получения. Ни один человек не получил бы проблем со здоровьем после падения с восемнадцати метров на асфальт.
Ответ озадачил переводчицу. Она вытянула шею по-новому пытаясь посмотреть на мои ноги, и сказала обращаясь ко мне:
- Простите, я не очень поняла насчет проблем здоровья после падения. Человек же неизбежно получит травму от такого.
- Смертельную. – Улыбнулся я ей. – А мертвецов как правило не заботят вопросы заживления их ран.
Мой взгляд вновь скользнул на мужчину который переводил взгляд с меня на переводчицу, озадаченный диалогом. Выслушав переводчицу он ответил, и она сказала:
- Если вы хотите разорвать контракт и обратится к помощи русских врачей, то вам придется выплатить стоимость модификации. В настоящий момент она составляет четыре миллиона евро.
Я чуть не поперхнулся от суммы, но все же привычка держать себя в руках спасла, и я лишь удивленно приподнял надбровные вибриссы правого глаза.
- Договор не устанавливает мне запрет обращаться к третьим лицам. Помимо того, я готов проходить обследования согласно установленным условиям. Таким образом не я являюсь инициатором разрыва, и не мне выплачивать неустойки. Кроме того, боюсь вы немного не учли тот факт что я проходил модификацию в рамках эксперимента, не имея абсолютно никаких гарантий на случай неудачи. А это не совсем то же самое что рыночный товар с гарантиями.
К чему он заговорил о деньгах? Хочет меня шантажировать? Перебьется. Вот уж чему-чему, а шантажу я не уступлю. Единожды уступив ему будешь уступать всегда, сильнее и сильнее. С другой стороны они действительно могли через суд оставить меня без копейки. Более того, они могут меня и убить. Но не для того же они в меня вкладывали? Так, спокойно. Он просто блефует. Берет меня на испуг.
- Вы думаете наши юристы не сумеют доказать обратное? Не забывайте кто платит вашему адвокату.
- Ну что вы, я уверен что ваши юристы сумеют отсудить мой старый ноутбук, одежду, мебель и может быть даже унитаз. Вот только квартиру не получится. Единственное жилье по Российскому законодательству изъять для уплаты долга невозможно. – О том что у меня есть еще и развалюха в деревне я скромно умолчал. - Конечно вы можете забрать и мою зарплату, вот только вот незадача, я безработный. Но если вы будете умело продавать мои носки с аукциона, то может даже сумеете отбить часть долга ненамного меньшую ваших затрат на весь этот процесс.
Вроде бы одежду тоже не имеют права изъять, но хрен его знает на самом деле. Да и история мягко говоря выйдет ударяющей по репутации если раскрутить. А, не важно. Это слишком мелочно чтобы действительно делать при таких масштабах. Но пыл надо немного поумерить.
- Вам следует все обдумать. Свое положение, свои риски. То сколько вы должны нам. К этому разговору мы вернемся потом.
- Абсолютно бесполезная трата времени. Видите ли, мои риски и так мне известны. Моя жизнь в случае неудачи. А вот что вы хотите от меня, вы так и не сказали.
Работа переводчика. Мне нужен ответ, нужно знать что они хотят, и тогда попытаться навязать пусть немного, но своих условий.
- В первый раз вас не смущал риск.
- Тогда я был парнем потерявшим семью, лицо и надежду. У меня не было ничего. А сейчас если можно так сказать, ценность моей жизни возросла.
Вновь пауза пока работает переводчик. Это своего рода инфляция, или подорожание товара. Вот только оно дуально. Или жалкая, ничтожная жизнь которую даже сам скорее просто выкидываешь чем ставишь, возможно даже пытаясь своего рода обойти инстинкт самосохранения и покончить со всем, или абсолютная, наивысшая ценность в виде собственной великолепной жизни, ради которой не жаль пожертвовать чем и кем угодно. Моя единственная фишка, которая так или иначе обесценится если ничего не делать. Он ответил коротко.
- Не забывайте благодаря кому.
- Помню каждую секунду. Так это единственная вещь которую вы мне хотели сказать?
Он уже был спокоен и невозмутим. Почему то мне казалось что он британец, хотя мне сложно было представить его с чашкой чая. Думаю еще лет десять-двадцать, и это будет сухой, желчный старик. Он сцепил пальцы, и наконец перешел к делу.
- Нет. Как вам уже наверное говорил мистер Чинк, вы представляете некоторый интерес для проведения генетической модификации направленной на перестройку нервной системы. Естественно все это будет не просто так. От вас потребуется полное и безоговорочное следование ряду условий, по которым вы будете демонстрировать свои возможности потенциальным клиентам, заинтересованным в наших услугах.
***
Шерсть на моей спине натурально встала дыбом. Хорошо что это не отразилось на лице, и футболка скрыла подобную реакцию. Модификация нервной системы. Лишение собственной воли. Нечто хуже смерти. Этого нужно избежать любой ценой, пусть даже силой, и плевать на все. Если попробуют начать охоту – слепо рушить все. Обнародовать любые найденные доказательства, и пусть мир запылает. Но нужно сохранять хладнокровие. Мне нужны козыри, позарез нужны.
- Ну вот, другой разговор. Боюсь мистер Чинк не вдавался в подробности, и в чем же суть данной модификации?
- Глубинная перестройка нейронов организма согласно разработанным нами схемам. В общих словах, это позволит более полно реализовать потенциал мускулатуры.
Угу, как же. Каким образом например? Я задумчиво смотрел на собеседника, чуть откинувшись в кресле. Переводчику внимания практически не уделял. Он только посредник, и говорю я не с ним. Смотреть надо на того с кем говоришь.
- А в более подробных словах?
- Кто вы такой чтобы рассказывать вам наиболее перспективную нашу разработку?
- Тот кто имеет шансы пережить это в отличие от тех кто был до меня.
Когда ему перевели это, он удивленно замолчал, но затем заговорил. Я слушал его монолог, затем наконец перевод:
- Да что вы о себе думаете? Шанс выживания после этой модификации не меньше чем от любой другой. Единственная причина по которой мы тут с вами возимся заключается в том, что ваш геном уже известен, и предварительные расчеты сделаны. И по крайней мере, - тут переводчица запнулась, явно подбирая другое слово чем было, - более странным вы не станете. Да, с вами работать несколько надежнее чем с неизвестным материалом, но это не дает вам права мнить себя незаменимым. Так что хорошенько, очень хорошенько подумайте над тем что мы вам дали, потому что за все в этой жизни нужно платить, - переводчица вновь запнулась перед тем как сказать, - мальчик.
- А еще в этой жизни мне нужно на что-то питаться, чем то оплачивать квартиру, мелкие расходы. А ведь вы говорили что от меня потребуется активная работа по демонстрации моих возможностей клиентам. – Сказал я немного наклонив голову. – И да, что за клиентура кстати?
Он выслушал ответ, и неожиданно рассмеялся. Затем заговорил. Я выслушал перевод:
- Так все эти сцены из-за денег? Вы хотите получать хорошую зарплату? А это уже зависит от того насколько хорошо вы будете работать. Будут клиенты – будут деньги.
- Вы никогда не пробовали найти работу когда от вас натуральным образом шарахаются? Нужно сказать незабываемый опыт. И тем не менее прежде чем озвучить свое решение, я хочу узнать подробности того, что именно вы хотите сделать с моим телом.
Вновь работа переводчика.
- Физическая сила, скорость реакции, меньшая импульсивность поступков. Чтобы вас на стену никто не загнал. Взамен в течение десяти лет вы работаете на нас, полностью делая то что от вас требуется.
- Заманчивые предложения, и абсолютно неприемлемые условия.
- Если вас что-то не устраивает, можете уезжать обратно в Россию.
- Когда вылет? – Сказал я равнодушным тоном. Но внутри все сжалось. Неужели я вот так оборву все амбиции, все шансы? А может оно и к лучшему? По крайней мере не замараю рук. Равнодушный, рассеянный взгляд. Уши направлены ровно так чтобы демонстрировать собеседнику что я слушаю именно его. Но чувства обострены до предела. И потому я заметил как непроизвольно дернулась его щека, как тембр голоса выдал излишнюю резкость.
- Вам сообщат как будет самолет.
- Прекрасно. Но проходить медобследования согласно условиям договора я не отказываюсь.
- До свидания.
- Всего хорошего.
Я направился к выходу, переводчица пошла следом. Уже у двери я чуть обернулся, и бросил:
- Я надеюсь что в связи с ситуацией по которой я здесь вы не собираетесь выставлять мне счет за ваше гостеприимство?
Женщина остановилась, перевела. Выслушала ответ и сказала:
- Наслаждайтесь отдыхом. С вас, эм… Все равно взять нечего.
Вновь заминка. Я покинул комнату. Анна вышла за мной, и едва мы отдалились на пару метров, я остановился и слегка улыбнувшись женщине спросил:
- Кстати, а как правильно переводится его последняя фраза?
- Ну…
- Да ладно вам, мне просто интересно.
- Он сказал что с вас нечего взять кроме шкуры. – Сдалась она. В ответ я лишь усмехнулся. Эта задержка позволила мне протянуть достаточно времени чтобы Адам решил что я далеко, и вместе с тем остаться достаточно близко чтобы услышать как он в раздражении ударил по столу. Я им нужен, зачем то но нужен. Теперь вопрос в том, как на меня будут давить. В любом случае у меня есть запас времени, вопрос в том сколько именно, и не попытаются ли меня взять по жесткому сценарию.
- Вам не стоило так поспешно отказываться. – Сказала Анна.
- Отказываться? – Я насмешливо поглядел на нее. – Мне предложили на десять лет передать себя в полное распоряжение фирме на неизвестно каких условиях. Никому бы не стоило на такое соглашаться. Но условия это такая вещь, всегда можно уточнить детали, поправить, прийти к консенсусу. Вы давно кстати работаете тут?
- Не слишком. А вы? Вы доброволец?
- А что, есть недобровольцы?
- Нет, я не слышала. Я хотела сказать что есть еще и клиенты. – Вроде не врет. Хотя хрен ее знает.
- Да, однажды у меня появился выбор, покончить с собой ради неизвестности, или просто покончить с собой. Тогда выбор был более очевидным, и я не прогадал.
Она остановилась в задумчивости, провожая меня взглядом. А я покатил к знакомому зданию, напряженно размышляя над тем, что же мне делать. Четыре миллиона, интересно откуда цифра. Не с потолка ли? Хотя неважно. Время, мне нужно время. Все придумать, спланировать. Они думают что это они сейчас будут нервировать меня, но понервничают сами. Хм, а как вообще связаны нервная система и физическая сила? Хотя наверное это все ложь. Наверное если меня действительно отправят домой ближайшим рейсом это будет неплохим вариантом.
А если возьмут силой? Смогу ли я наложить на себя когти чтобы избежать такой участи? Нет, вряд ли. Хотя бы забрать с собой побольше жизней. Убивать других и быть убитым наверное не так страшно как убить себя. Хотя мне могут просто подмешать чего-нибудь в еду. Проклятье, я не могу охотиться пока мои ноги больны. Все стало очень сложно. Так, ладно у меня чуткий нюх. Я почую посторонний запах. Я не могу быть в этом уверенным, мелькнула холодная мысль, местная еда мне малознакома, а подбор препарата будет учитывать мой нюх. Но если меня попробуют усыпить, меня будут брать во сне. Нельзя себя выдать. Первая задача – добыть надежно чистую еду. А там видно будет. Когда проблем так много их надо решать по мере поступления.