Chapter 9

Глава 9. Ложное подобие


- Что же вы, суки, творите-то! – Альфред поднялся на ноги и теперь отходил назад. – Что же делается-то.
- А ну стой! – Миша подскочил к Андрею, вырвал у него из рук перцовый баллончик и рванулся к Альфреду.
- Давай, давай! – Захохотал тот, прикрываясь рукой. – Мало соплей пораспускал. Давай ещё разок против ветра. Ну как, а?
- Заткнись нахуй! – Заорал Артём и стал обходить Альфреда с другой стороны. Андрей, звони ментам!
- Какой номер?
- Что?
- Номер какой?
- Ты что, дурак?!
- А, ч-чёрт! – Андрей принялся набирать. Ноль… - Там один или два сейчас?
- Девять один один, блядь! Что угодно!
Телефон звонко запищал. «Осталось 3% заряда!»
- Да чтоб тебя! – Закричал Андрей. – Тёма дай свой!
Артём вырвался из оцепения. Он повернулся к Андрею, прищурился от ударившего в лицо света фонарика.
- Это ты оставь.
- Чего?! – Крикнул Миша.
- Вы думаете, на кого напали?
- На кого?! – Андрей ошалело уставился на него. – Он же…
- Мы напали? Это оборона! – Истерично завопил Миша и замахнулся на Альфреда палкой. «Но-но!», - проворчал тот и сделал шаг назад. Тряпки у него на ногах размотались, он присел и принялся их срывать.
- Он за нами шёл. – Сказал Артём. – Это да. Никакого нападения не было, кроме того, что Миша ему перцем в глаз залепил и по балде суком заехал.
- И что? Хочешь сказать, он просто так шёл? И ноги обмотал чтоб без звука ходить!
- Может, это обмотки. На сапоги его глянь.
Андрей посветил Альфреду на сапоги. Телефон загудел и свет потух, но тут же рядом вспыхнул диод на торце Артёмовской зажигалки.
- Нормально у него всё с сапогами.
- Что вы несёте! – Срывающимся голосом взвыл Миша. - Звоните! Нет, дайте мне телефон, я сам!
- Тём, ты же сам сказал, что это он. Он Болгаренко убил и нас хотел! – Андрей перестал понимать, что происходит. Больше всего ему хотелось проснуться у себя в комнате.
- В любом случае, даже если это он, мы трое, на него напали и вломили ему. Группой лиц. По предварительному сговору.
- Да кто видел-то… - Его прервал смех. Андрей повернулся и увидел, что Альфред смеётся. Он хохотал всё громче, не поднимаясь с корточек. Потом выдохнул и поднялся.
- А друг-то твой, Каменский, дело говорит. Прецеденты были… Да прекрати ты уже трястись! И убери к лешему свой дезик! – Рявкнул он на Мишу, который всё ещё сжимал перцовый баллончик. Миша смутился и неуверенно опустил руку. Андрей увидел, что Альфред вовсе не сутулый: он был довольно строен и ростом на полголовы выше их всех, он мрачно и уверенно глядел на них исподлобья. В неясном свете фонарика Альфред казался уже не пропитым бомжом, а состарившимся атлетом. Андрей почувствовал себя в его обществе неуютно, словно над ним взяли верх одним взглядом.
- Зачем вы за нами шли? – Спросил он.
- Не ваше дело! Хотел и шёл. Идти – не преступление.
- Не наше дело? – Злобно проговорил Миша. – А может, в полиции ты ответишь? Звоните, парни, он вам зубы заговаривает. Почикать нас хотел. Или бошки порасшибать? Череп всмятку как у Болгаренко!
- У меня даже оружия нет, - Альфред развёл руки, как бы предлагая обыскать его. – А с милицией я уже общался. Я Болгаренко не убивал. – И добавил тише. –  Хоть он этого и заслуживал...
- Мы вам не верим, - спокойно сказал Артём. – Даже если не хотели убить, зачем следили за нами?
- А чем докажете, что вы меня не хотели угрохать? Уже попытались ведь. И до вас меня окучивали. Я вашего брата знаю. Спят и видят как бы Альфреда сжить со свету…
- Что ты несёшь? Что несёшь? – Презрительно оборвал его Миша.
- Столько, сколько вам нужно знать. И не светите в глаза, не на допросе.
- Нет, на допросе! – Резко сказал Артём. – Обычные люди за другими не следят. Вы – следили. Если вы ничего против нас не имеете, тогда и скажите: зачем?
- А вы спросите Каменского, спросите, зачем он шляется точно по местам, которые отмечал Болгаренко.
Андрей замер. Его передёрнуло, спина взмокла. Он почувствовал на себе пристальные взгляды Миши и Артёма.
- Что за… Не знаю я никаких мест… И вообще, это же вы! Вы за мной следили! За мной и Ниной! В лесу тогда, потом у башни водонапорной. Сейчас ещё! Давно уже бродите за мной! Шах и мат! Теперь не отвертитесь. Признавайся, паскуда!
Альфред только тихо рассмеялся в ответ:
- Ещё бы. Что ты, что Галицкий, оба щенки ещё те. Тот, конечно, вырос, а тебе ещё расти и расти.
- При чём тут Галицкий? Что вообще происходит?!
- Эх, всё по новой… Я Болгаренко знал давно. И был он далеко не такой, как эти балбесы его рисуют. Ненормальный… Ненормальный – это легко сказано. Он чёртов маньяк был. Опасная сволочь. Сколько ты нашёл координат, Каменский?
- Каких координат? – Спросил Андрей.
- Не притворяйся, я-то знаю. У башни тебе повезло. Три года назад Галицкий ногу себе проткнул. Насквозь. Упёр листок с координатами. Пришёл на место, а там пружина стояла. Со штырём.
- Ничего не понял… - пробормотал Андрей.
- Вот и я тоже. Андрей, как ты-то сюда втянут оказался? – Спросил Миша.
- Кажется, я знаю, - предположил Артём. – И к чему вы ведёте? – Спросил он Альфреда. – Что за координаты и зачем Болгаренко ставил там… ловушки?
- Вы слушали вообще? Он на всю голову был больной. Чудил с первого курса. Подкидывал наживку. Знал вашего брата: когда лень любопытство не душит, в задницу без мыла пролезете. Вот Галицкий и повёлся. Притащился с дружком своим, Береговым… Хотя вы всё равно не знаете. Пришёл, а там засада. Пружина от рессоры, гвоздь двухсотый… Вещь подлая и простая, из мусора собрать можно. Болгаренко в книге какой-то вычитал про такой способ. Я тогда засомневался, пришёл и чуть сам не попался. Три штуки стояло.
- И зачем это?
- Удовольствие получал. Глядел, как люди калечатся и радовался. Хотя сам пиздюк тот ещё был.
- Люди? – Подозрительно спросил Артём. - Разве не Галицкий один?
- До того ещё какой-то тип едва в капкан не попал. Думали, от псин бродячих поставлен местными. Я неладное тогда заподозрил, места сверил, решил поглядеть. Пришёл, где Галицкий попался, и сам чуть не охромел. Три штуки вкопал, подонок. Потом по местам прошёл, которые Галицкий узнал, а там везде что-нибудь да есть. Где нашёл, поснимал, но подозревал всегда, что есть ещё.
- А почему не рассказали никому?
Альфред тоскливо рассмеялся.
- А ты бы послушал, если бы к тебе я подошёл и начал убеждать, что какой-то Болгаренко играет на мистическом любопытстве первокуров и заманивает их в ловушки?
- Ну а Галицкий что? – Настаивал Артём. – Он-то видел сам, на себе проверил. И лист с координатами у него был. Могли бы Болгаренко посадить.
- И при чём тут я? – Вставил Андрей, пока Альфред снова не начал говорить.
- Галицкий в шоке был. В академ ушёл почти сразу. А сдать Болгаренко я не мог… А это уже долго рассказывать. Очень долго. Тут и Духовский замешан, с ним отдельная история.
- Так и при чём тут я? – Снова спросил Андрей.
- Ты? Тебя поселили на место Болгаренко. И он мог оставить тебе подсказки. А это обычно плохо кончается. Вот и стал присматриваться. Ты, похоже, действительно что-то нашёл?
- Допустим, нашёл. Могли бы предупредить, - буркнул Андрей.
- Мог бы? Ты слушал вообще? Ты бы мне поверил, да после того, что на платформе было?
- А как вы там вообще?.. И как узнали, что я в триста… На месте Болгаренко живу?
- Я слушать умею. А в митпфе любят посплетничать. Громко и беззаботно.
- А сумка?
- Что «сумка»?
- Сумки зачем таскать?
- Деньги всем нужны, - Альфред усмехнулся, - хоть какие-то.
- Не похоже, чтобы вы много на этом зарабатывали.
- Попади-ка ты в моё положение, и я посмотрю, как ты будешь много зарабатывать! – Сердито ответил Альфред.
- Мотив! – Вдруг сказал после долгой задумчивости Миша. Все повернулись к нему. – Ты сам себе состав преступления собираешь. Не знаю, почему они с тобой говорят, а я думал сейчас огреть тебя по башке вон тем камнем, - Миша показал куда-то в темноту, - и звонить в полицию.
- Я же сказал, меня туда уже возили, и рассказал я то же, что и вам. И вообще, у меня алиби есть. И свидетели. Так что умерь пыл, я Болгаренко не убивал.
- Кто вы вообще такой, - устало спросил Артём, - и зачем всё это?
Альфред вздохнул.
- Застрял я тут. Привык, врос… Что ты хочешь знать? Было время, когда слабину давать было нельзя… Нет, никак нельзя.
- И вы дали?
- Никак нельзя… Нельзя… - Альфред прикрыл глаза и бормотал про себя. - Не дай им шанса…
- Альфред!
Альфред раскрыл глаза, будто только что проснулся.
- Да? Что ещё?
- А почему вы не можете, ну, объяснить? – Спросил Андрей. – Хоть через кого-то! Или вот, те ребята: Антон Григорьев, Стас Нестерчук… У вас же с ними не всегда, ну, разногласия серьёзные. Они же говорили, что вы не… - Андрей замялся.
- Не полный дегенерат? – Усмехнулся Альфред.
- Угу… - Андрей надеялся, что в темноте его лица никто не разглядит.
- Если бы мог… Ты умный парень, Каменский, умный и способный. Не дай уму завести тебя в ловушку. Брось это дело, в нём нет ровным счётом ни-че-го. – Он, повернулся к Мише, - На тебя, как тебя, кстати?.. Эйсман? На тебя я зла не держу. Чего по темноте такой не случится в глуши! А теперь, мне пора. Не падайте духом, - прохрипел Альфред, ссутулился, сунул руки в карманы и зашагал вниз по склону.
- Куда это… - начал было Миша.
- Как куда? – Донеслось из темноты. – Я думал, господин судья объявил меня невиновным.
В воздухе повисло молчание. Андрей не мог думать ни о чём. Мысли касались его и улетали прочь в темноту, из которой явились.  Андрей понял, что больше не мёрзнет, огляделся. Звёзды пропали, над городом повисло оранжевое зарево, вдоль шоссе по небу пролегла туманная зеленоватая полоса. Воздух потеплел, пахнуло сыростью. Бесшумно сверху посыпались белые хлопья.
- Что это было? – Пробормотал Миша.
- Не знаю, - ответил Андрей. – У меня больше вопросов…
- Я готов сказать, что это полный пиздец, но если уж мы дали ему так просто уйти, то давайте-ка сами тоже пойдём уже.
Они потоптались на месте и пошли вверх. Снег с шорохом ложился им на плечи. Огни вдалеке исчезли, воздух превратился в серую беспросветную завесу. Дорога вывела их наверх, к стене из гаражей и проезду, концы которого терялись в белой мгле. В рыжих пятнах света от фонарей искрился снег. Стояла почти полная тишина, только словно откуда-то из-под земли раздавался непрерывный едва слышимый низкий гул.
- И куда дальше?
- Без понятия. Пойдём налево. В сторону дома всё-таки.
Ребята свернули и пошли по бетонке, блестящей в свете фонарей. На траве по бокам от дороги снег не таял, и постепенно вокруг становилось светлее. Скоро стало можно различить почти всё вокруг. Скоро гаражи кончились, но пусть преградил забор и ворота с висячим замком на них. За воротами глухой стеной стоял Нагорный бор. Кроны сосен побелели, внизу была сплошь чернота. Вглядываясь в такой лес несколько минут, начинаешь что-то замечать среди деревьев, словно бы движения. Порой мерещатся лица: это глаз привыкает к темноте и проступают дальние стволы или редкий подлесок.
- О, аллилуйя! – Крикнул Артём. – Мы почти на месте. Сейчас через Рощу за пять минут дойдём. – И полез в калитку рядом с воротами.
- Кстати, о Роще, - сказал Андрей. – Если Альфред не убийца, значит настоящий ещё на свободе?
- Выходит, так.
- Ложная посылка, - проворчал Миша. – Кем бы Альфред ни был, он точно к этому причастен. Шутка ли, следил за тобой, Андрей. Да ты тоже хорош. Пошёл таскаться не пойми куда вслед за цифрами на бумажке.  Ещё и с Ниной. Я-то думаю, чем они там одни занимаются. И как, её заводят записки сумасшедшего?
– Иди нахер, Миш.
- Ну-ну. Нет, ну хоть бы мне сказал. Я бы тебя образумил. А то я думал, ты коробку выкинул давно,  а ты в ней копаешься. И что там такого интересного, что ты пошёл по координатам? Может, он их случайно нагенерил.
- Вот я и пытаюсь понять! Хочешь знать, теперь это не простое любопытство. Может, мы сможем узнать, кто Болгаренко убил.
- Альфред? – Сказал Миша. – Вы как-то очень уж быстро ему поверили. Да и на кой вам вообще искать убийцу, если Болгаренко такой пидор, как Альфред говорит.
- Потому что это убийство. Убийство, Миш! И тут неважно, кто он, пидор или нет.
- А ты такой детектив, что дело тебе спать не даёт, и ты такой со стаканом виски и сигаретой посреди ночи сидишь и нуарным голосом об этом рассказываешь.
- Нет, но мы тут весомо можем помочь. Можешь считать, что это наш долг.
- Ну, судя по тому, что ты этим занимался ещё до того, как Болгаренко убили, тебя это просто заводит. Или не только тебя. Ну, ты понял.
- А что, если и так? Заводит. И возбуждает!
- О-о! Снимать отпечатки пальцев с члена. И ласкать трупы. И обводить себя мелом на полу и дрочить.
- Михаил Борисович, не перегибайте, - донёсся спереди голос Артёма. Они отстали от него довольно далеко.
- Могу я поперегибать палку хоть раз?
- Ты постоянно перегибаешь, - возразил ему Андрей.
- Сегодня – об голову Альфреда, - добавил Артём, - совершенно ни в чём не виноватого. Действовал он из лучших побуждений.
- Благими намерениями… - отмахнулся Миша. – И вообще, почему вы ему верите?
- А почему ты не веришь?
- Да потому что это не-нор-маль-но!
- Что ненормально?
- Всё. Всё странно. Болгаренко этот. Альфред, слежка. Хорошо ещё, семьдесят седьмой не упомянули. Вообще бы атас был.
Андрей нервно сглотнул. «Как бы вам сказать», - пронеслось у него в голове.
- Есть многое на свете, друг Горацио... – нараспев произнёс Артём. – При том, если ему верить, то всё очевидно.
- Вот это мне и не нравится, - мрачно сказал Миша. – Кто там у тебя убийца, садовник?
- Нет, Галицкий.
- Да ну?
- Ну смотри: Болгаренко творит эффектную дичь, привлекая внимание Галицкого и некоторых других. Создаёт иллюзию некой тайны, потом как бы невзначай позволяет им украсть листок с координатами. По этим координатам он ставит свои девайсы и ждёт. Потом Галицкий приходит и получает гвоздь в ногу. Если там действительно пружина от рессоры, то бедолага мог и без ступни остаться. Если он всё понял, то захотел отомстить как следует. Поэтому и не захотел сдавать Болгаренко в полицию. Решил расправиться с ним сам.
- И ждал три года?
- И ждал три года. Искал подходящий момент, потом, не знаю как, заманил Болгаренко сюда. Возможно, предложил встретиться, помириться. Далеко утащить тело он не мог, так что видимо они были на том, - он махнул рукой на запад, - конце Рощи.
- Пахнет хернёй, - фыркнул Миша.
- Если всё вокруг пахнет говном, проверь, не обосрался ли ты.
- Да погоди ты! Серьёзно, если Болгаренко такой хитрый сукин сын, зачем ему было приезжать сюда по приглашению человека, которого он умышленно покалечил, да ещё и в глушь какую-то на дальнем краю Рощи.
- Значит, у Галицкого были подельники, - мгновенно нашёлся Артём.
- Ага. Целая банда жертв Болгаренко. Кроме Галицкого и того, другого… как его звали? Никто кроме них не попался. Но если хотя бы один человек, причём митпфовец, а не какой-то дебилок, на это повёлся, значит, план достаточно хорош. Чем он заинтриговал его, не знаю, но явно чем-то крутым. Поэтому версию с Болгаренко-наивным и подельниками Галицкого можно выбрасывать.
- Может, всё придумывал Духовский, а Болгаренко так – мелкая сошка.
- Так мы ничего не поймём. Про Духовского вообще известно только, что он… Духовский. Хотя, вполне возможно.
- А чем он после этой истории занимался? – Спросил Артём. – Андрей, ты в коробке там не нашёл ничего? Или только координаты ловушек?
- Пока ничего, - пожал плечами Андрей. История Альфреда, поначалу выбившая его из колеи, теперь навела его на новые догадки: «Если по ложным координатам стояли травматические устройства, то это, скорее всего, для отпугивания незваных гостей. Цель всего этого – создать иллюзию серьёзных психических проблем автора. Настоящие координаты либо были известны только самому Болгаренко, либо преобразовывались из ложных. Хотя с чего я взял, что есть какие-то «настоящие» координаты. Нет, чтобы в этом разобраться, нужно либо устроить Альфреду допрос с пристрастием, или найти Духовского, либо, наконец, понять самому одну вещь: кто такой Конченый Ублюдок. Галицкий? А, чёрт…».
Андрей споткнулся об присыпанный снегом корень. Вокруг была фосфоресцирующая почти неразличимым молочным светом темень, по которой скользил тонкий лучик светодиода, открывая взгляду стремительное движение снежных хлопьев.
- Господа детективы, - позвал Андрей, - а мы не заблудились?
- Вроде нет, - неуверенно ответил Артём.
- Ну отлично… Сколько времени-то хоть?
- Половина второго.
- Хорошо срезали, нечего сказать, - проворчал сзади Миша.
- По дороге вроде шли, должны были дойти. Да вот она. И деревьев нет впереди. Да мы на поляне! Го праздновать!
- Ага, костерок сейчас разведём, вискарик допьём, песни поорём, - кисло произнёс Миша.
- Гляньте-ка, очаг.
Из черноты проглянули камни очага. В сентябре он казался намного больше. Теперь, припорошённый снегом, он был похож на одинокий пень. Странно было видеть это место теперь. Вот тут, поодаль от места, где был навес,  Женя играл бармена, вон там лужайка для танцев, а где-то в глубине поляны они с Ниной  сидели у костра. Здесь было не протолкнуться, десятки голосов сливались с музыкой и вместе с искрами улетали к звёздам. Теперь здесь никого и так тихо, что слышно, как падает снег.
Остаток пути проделали почти без разговоров. Два раза сбивались с пути: в первый раз Миша угодил в рытвину, измазал штанину в грязи и дьявольски матерился под отрывистые причитания испуганных духов леса; на второй они пошли на огни справа и наткнулись на забор у железной дороги. Артём попытался перелезть, но сорвался с мокрых прутьев, ударился коленом и ссадил руку. Пришлось идти в обход, старым путём. Собаки за гаражами молчали, видимо, не смея показать нос из будки в такую промозглую ночь. На голове и плечах скопились маленькие плотные сугробы, ноги безнадёжно промокли.
У железной дороги парни остановились. Заблестели рельсы, ослепительно вспыхнули слева три белых огня. Электричка с грохотом и гулом промчалась мимо, в вагонных окнах не было видно ни души. «Двухчасовая», - с каким-то мазохистским удовлетворением произнёс Артём.
- Знаете, что? – Сказал он, когда по правую руку показалась белоснежная плоскость стадиона. Они повернулись к нему. – По-моему, я уже не жалею, что Таня меня бросила. Ради такой-то встречи… Переживу.
- Не понимаю, что хорошего ты тут нашёл, - пожал плечами Миша. Комья снега скатились по его куртке.
- Это же невероятно, сам подумай. Андрей, вон, может, давно уже этим занимается, хотя меня и огорчает, что с нами такой нереальной загадкой не поделился…
- Да я сам, собственно, узнал большую часть только сегодня, - перебил его Андрей.
- Хорошо, допустим. Ты, Миша, задал Альфреду перца. Ты сам чуть в шоке был и до конца Альфреда как врага воспринимал. А я вообще в себя пришёл только когда внизу оказался, а там, смотрю, мужик какой-то, все орут, набирают. Потом сопоставил только первое со вторым. Я хоть и знал, что происходит, бывает всякое, вещи совершенно уму непостижимые, при том полностью рационально объяснимые. Но как-то привык, что жизнь нормальная. Просто нормальная. И наизнанку можно вывернуться, делать что угодно, а всё равно - всё нормально. А тут – сразу столько всего. Так что вот, может, не зря всё. Таня была частью нормальности, а нормальность у меня под контролем, а если и нет, то я знаю, где этот контроль взять. Не всегда успеваю только. Но это было за гранью.
- Хм. Однажды тоже станет рутиной. Перейдём в эту твою нормальность. Или нормальность расширится досюда.
- Тогда найду что-то ещё. Мы найдём. Андрей, ты ведь мне поможешь?
- Угу, - ответил Андрей, а сам подумал, - «дайте мне уже лечь спать и не выходить из нормальности. По-моему, я устал от тайн». – Меня почему-то один вопрос волновал весь вечер.
- Какой?
- Ты же выбросил зажигалку, Тём. Как она снова оказалась у тебя в кармане?
- У меня ещё две есть, не пучь глаза.
- Ну и отлично. Самое время закурить.

Вокруг общежитий на свежем снегу не было ни единого человеческого следа. Засыпало лужайки, клумбы, скамейки; свисали с карнизов и козырьков плотные белые шапки, даже на турниках примостились белые кантики.
Всё отошло на второй план, ведь там, на третьем этаже ждали комната с мягкой кроватью, застеленной почти новым бельём, и белый блестящий чайник с тёплой голубой подсветкой.
Светились окна на торцах корпусов, и вдоль этажей кое-где продолжал гореть свет. Там сидели те, кто оставил всё на свете, променял сон на кофе, а жизнь на высшее образование; кто сидел сейчас, уставившись на неровную последовательность точек на миллиметровой бумаге, и с переходящим в ужас недоумением осознавал, что ошибка в измерениях, а не расчётах. Теперь придётся мерять всё заново, но всё это завтра, а сейчас можно измождённо откинуться на спинку кресла и посмотреть в потолок, потом задуматься, не переписать ли всё из чужого журнала. Да, так и есть, потратить ещё час и не мучаться. Пойти поставить чайник и выйти покурить в конце коридора.
Вон там, внизу за окном какие-то трое враскачку возвращаются со стороны платформы. Наверное, с последней электрички. Она как раз прошумела недавно, ознаменовав тупик в работе. А эти счастливцы идут, довольные жизнью. Им, верно, нечего делать на завтра и они возвращаются с бурного праздника, чтобы завтра проспать до обеда. Даже мокрый снег не огорчает их, ведь он – первый этой осенью, и только напоминает им, что пора уже на боковую.
И тут в голову приходит озарение: забыл, забыл! Ещё один параметр, выписанный две недели назад, чтобы не забыть, и благополучно забытый. Бегом в комнату, подставлять новые числа, покуда есть ещё силы держать веки открытыми…

Андрей глядит на четвёртый этаж, вспоминая, какое по счёту окно принадлежит четыреста четырнадцатой комнате. Он прикидывает в уме, отсчитывает от края, видит свет, вздрагивает, но видит в окне незнакомые занавески. Вспоминает, что нужно учесть окно туалета, пересчитывает заново. Свет не горит. Нина спит. Всё хорошо…