125***
Некоторое время я лежал на кровати, чувствуя как меня колотит. Не от холода, нет. От холода я защищен шерстью. Очередной сон. После модификации мои сны стали очень яркими, порой почти как реальность. А может, просто постоянные размышления пробуждают их? Жить человеком легко, достаточно жить как все. А мне приходится жить как-то по своему, даже не зная как. А могло ли быть иначе? Я другой, другой столь ярко, что даже слепой заметит, на ощупь. Я в плену инстинктов окружающих меня людей, своих инстинктов, предрассудков масс и экономической целесообразности.
Не всегда я был таким. Когда то я жил в смеси тревоги от мнений людей, и восхищения своими новыми возможностями. Страх постепенно проходил, уверенность в своих силах порождала агрессивность. Ко мне часто относятся негативно, я плачу иронией и насмешкой. Неплохой размен. Когда под вопрос ставят мою жизнь или здоровье, я могу отплатить и когтями. Необходимость телесного превосходства модификанта была обусловлена экономической целесообразностью. Никто не будет платить астрономические суммы за мягкую шкурку на себе. Если в довесок к ней идет срок жизни раз в пять больший чем у человека, покупатели найдутся. И все же, почему случайные добровольцы? Попытки создать правовые прецеденты оставаясь в чистоте? Возможно.
Что ж, прецеденты уже есть. Официально в России есть прецедент того, что когти это не оружие, и если на твоих пальцах растут когти, то за них тебя не будут привлекать как за ношение холодного оружия, и их применение не станет отягчающим обстоятельством в драке. Хм, а ведь тут можно и поискать причину малосерийности. Пока я один на страну, общество не будет волновать вопрос когтей. А к тому времени когда этот вопрос встанет, возможно уже будет сформулирован законодательный принцип естественного оружия. Фирме выгодно чтобы оно было декриминализовано. Во-первых меньше юридических проблем с модификацией, во вторых, стимуляция людей обзаводится естественным оружием пока есть такая лазейка. Хотя такую замену ножику не каждый сможет себе позволить.
Так что я совершенно легально вооружен и опасен. А не превращает ли это уверенность в себе в самоуверенность? С другой стороны я держу себя под контролем разума, рационально используя свои преимущества для разрешения опасных для меня ситуаций с наименьшим ущербом. Ситуации аффекта не в счет. Или я все же становлюсь опасным для общества комнатным Рембо? Опасность для общества понятие относительное. И для современного общества по настоящему опасен Лиров. Хотя, это же просто сон, очередной яркий, кровавый сон. Словно шаг на пути к безумию. Я окинул взглядом освещенную индикатором питания ноутбука комнату. Нет, я не псих. Я просто склонен к преувеличению. Но что если Лиров и правда убежден что в конфликте личности и общества право общество, а потому следует подстраивать личность под общество, а не общество под личность? В мире нет ни одного строя абсолютно обезличенного. Даже тоталитаризм подстроен под личность, пусть только под личность вождя. А общество без личности, жизнеспособно ли оно?
Почему мы наделяем личность правом быть руководителем? Ведь ее ведут всего лишь инстинкты, а разум, почему не заменить его машиной или абсолютным законом? А может это и есть порог? Может техника дошла до момента где генетическая модификация устранит дуализм руководителя между инстинктами и разумом, оставив только разум? А как быть с массами? Как быть с конфликтом интересов множества людей? Лиров, если я правильно его понял, ответит на этот вопрос так как мне приснилось. Множество уступит единицам, в чьем подчинении будут находится скорее биороботы чем массы. К этому всегда стремилась власть, инструментами пропаганды, воспитания, идеологической подготовки. Всегда власть упиралась в тот факт, что самый идеологически подготовленный индивид, с самыми промытыми мозгами, оказывался рабом инстинктов, рабом собственных потребностей и устремлений. Личностью. Это могло быть скрыто, целая страна могла в едином порыве пойти на опасную войну, в убеждении что она необходима, или начать массово сеять кукурузу не взирая на экономическую целесообразность. Просто так сказал вождь. И всегда в этих режимах был изъян не до конца подавленной личности. Всегда строй ломался изнутри. А если теперь? Если личность будет заменена муравьем?
Тогда исчезнет предохранитель вождя. Абсурдность его решений сломает тоталитарное общество, люди взбунтуются. Но не муравейник. Он пойдет даже на полную гибель. Но вопрос даже не в этом, что произойдет при гибели вождя? Конечно есть полурешение в виде разумности его ближайших исполнителей, каждый из которых будет резервным вождем, но тогда они увязнут в борьбе за власть, или разрушат муравейник на личные наделы. Хорошо, а что я могу? Выживать. Вот и все. Мировые судьбы это не то, что я готов решать, моей целью является примитивная, эгоистичная потребность жить, и жить хорошо. А эта цель уже под угрозой.
Контракт пока еще не подписан, но это не долго. Попытка скрыться, чем ее предотвратят? Что мне смогут сделать, если я сбегу из-за опасения за свою жизнь в такой компании? Уголовное преследование? На каких основаниях? Лишение адвокатской помощи? Да, это жесткий крючок. Квартира. Хм, но в доверенности, которую я написал, имеется только право сдавать ее в аренду риэлторами, но не право собственности? Спокойно, без паранойи. Никто не станет цеплять меня насильственно, у них и другие вместо меня найдутся. Я им важен ровно потому, что юридическая помощь мне отвечает их интересам, а попутно я оказываюсь и неплохим кандидатом для дальнейших планов. Неплохим, но не лучшим, чтобы Мартин мне не пел.
Я встал, стал разминаться, отгоняя сон. А может, я все выдумываю? Может все мои подозрения лишь игра моего разума? Хотел бы я так думать, но нет. Все слишком очевидно, и ставки сделаны. А у меня нет ставок кроме моей жизни. Вот только от игры отказаться мне не дадут. Скоро Мартин придет с бумагами, и моя фишка ляжет на стол. Наверное, мне просто страшно от увиденного. Местная компания пугает меня, а их клиентура просто ужасна. Раньше все было не так. Я не видел подобных откровенных уголовников. Приятные люди, нормальные. А сейчас? Такое чувство, словно с переездом в Африку они переехали и от цивилизации. Наверное, это самый беззаконный континент. Со второй попытки я надел утяжеленный жилет, опоясался револьвером, сунул в карман коробку патронов. Проклятье, крутым себя чувствовать хорошо в окружении неспособных дать отпор, а тут даже наличие оружия уже не слишком утешает. Ладно, спокойно, сейчас даже скорее ночь, чем утро, так что я ни с кем опасным не встречусь, а потом буду просто пережидать в холодильнике. Вполне нормальное оправдание чтобы ни с кем не пересекаться. Я посмотрел на свой мех. Уже удлиняется, думаю пара недель, и смогу голым по морозу бегать. Даже разглядеть не смогут, белое на белом.
Я вышел на улицу, почти шестьдесят килограмм веса ощутимо тянули тело, но все же я смог уверенно побежать, тяжело переставляя босые ноги по влажной земле. Интересно, в каком именно месте континента я нахожусь? По крайней мере, не пустыня. Еще совсем темно, небо затянуто облаками. Я бежал в сторону того импровизированного тира, хотя возможно ночная стрельба поднимет тревогу. Хотя кому, какая разница?
Ворота были закрыты, и мне пришлось походить рядом, остывая после бега, и в поисках возможности открыть. Возможность обнаружилась в виде будки дежурного, из которой шел свет, и доносился шум телевизора. Я заглянул внутрь. Дежуривший там мужчина, как ни странно не спал, вяло втыкая в телевизор, по которому шел какой-то фильм. Он не сразу заметил меня, и я его окликнул:
- Эй.
Он дернулся, уставился на меня, что-то сказав на английском. Я махнул рукой в сторону ворот, и сказал:
- Дорз, оупен.
126***
Судя по его восклицанию, он не сразу понял, что я имел в виду. Пожав плечами и улыбнувшись, я повторил:
- Оупен дорз, - добавив жест изображающий раскрытие чего то большого. Думаю мое ужасающее подобие английского малопонятно. Но он видимо сообразил, и, поставив фильм на паузу, вышел за мной, прихватив дорогой ключ, и смерив меня недовольным взглядом. Любопытно, не возражает. Интересно, а какие у него вообще инструкции по этому поводу? Он так открывает всем по первому требованию, или у него особые распоряжения насчет модификантов? А может он просто боится? С учетом того, какая тут компания подбирается, я бы тоже предпочел, молча делать что скажут, не задавая вопросов и не возражая. Я смотрел как он открывает ворота, и наконец вышел за пределы огороженной территории, направляясь к светлеющему обнаженным песком склону импровизированного тира.
Мишеней у меня с собой не было, но я вполне мог сымпровизировать каким-нибудь камнем. Сейчас я хотел попробовать себя в стрельбе на скорость. Как в фильмах. Патронов теперь куча, а бедный револьвер… Я так и не чистил его. Хотя какое мне дело до состояния этой игрушки? Покупал то его не я. Встав напротив насыпи, я выхватил револьвер, направив его в песок, и положив ладонь левой руки на курок. Прижать уши, взвести курок, выстрелить. Пальба прошла довольно размеренно с неопытности, всплески же песка вообще рассеялись с разбросом в пару метров. Ну да, британец был прав, что этот метод стрельбы и точность, совершенно разные вещи. Но ведь это так прикольно!
Я высыпал гильзы, снарядил револьвер снова. А ну-ка, за сколько смогу разрядить его? На этот раз получилась почти настоящая очередь, да и пули легли кучнее. Наверное у меня сейчас весьма угрожающий вид, с учетом того что я прижимаю уши чтобы грохот стрельбы не оглушал меня. Конечно это не 12 калибр, но .357 весьма мощный патрон. При создании этого револьверного патрона ставилась задача остановки автомобиля. Его предшественник, .38 проявил себя слишком слабым, крепкие корпуса автомобилей начала двадцатого века вполне спасали от этих пуль, и потому полиция потребовала разработки усиленного варианта во времена гангстерских войн. .357 должен был выводить из строя двигатель автомобиля при стрельбе в капот, и он с этим справлялся. В огнестрельном оружии вообще заложена огромная избыточная мощность для работы по людям, наверное, потому войны двадцатого века и стали настолько кровавыми.
Мне пришло в голову, что техническое задание построения моего организма звучало как: обеспечение физической силы позволяющей носить средство индивидуальной защиты выдерживающей попадание винтовочного патрона, обеспечение физиологической прочности позволяющей сохранять боеспособность после заброневой травмы, и обеспечение выносливости позволяющей вести длительный бой. Думаю, тот гигант оказался великолепен по первым двум пунктам, но вот в третьем – вряд ли. Почти механически я перезарядил револьвер, разрядив очередь в песок. Интересно, сколько в нем уже свинца? Я услышал, что ворота открываются, и оглянулся на них. Тот самый привратник шел ко мне, таща ведро. Вид у него был несколько недовольный. Хм, ведро. А ведь тут гильз то практически нет, значит, их убирают. И он, наверное, хочет предложить мне сваливать их сюда при перезарядке оружия, чтобы не озадачивать его лишней работой.
Забавно, он подходил несколько неуверенно под моим взглядом. Я отчетливо ощущал его, пока еще легкий, страх. Крутанув револьвер на пальце, я сунул его в кобуру, скрыв своим телом тот факт, что в кобуру я попал не сразу. Это подействовало, придав ему уверенности. Побаивается меня, всегда приятно, когда тебя побаиваются. Я встретил человека улыбкой, глядя как он поставил в метре от меня, и принялся что-то объяснять. Я навострил уши, немного послушал малопонятный мне английский, пытаясь понять, как же звучит на нем «гильза», а затем просто кивнул, нагнулся, подобрал гильзы и засыпал их в ведро, подойдя к человеку. Он запнулся, одобрительно кивнул, еще что-то сказал.
Я вновь кивнул, плавно достав револьвер. Мужчина насторожился, рефлекторно отступив на шаг, я же откинул револьвер, и вытряхнул гильзы в ведро. Затем снова зарядил оружие, и, подхватив ведро, вернулся на ту позицию, где стрелял. Оглянувшись, я увидел, что человек все еще стоял. Хех, а ну-ка…
Мой взгляд задержался на человеке. Револьвер в руке небрежно направлен стволом в землю. Мужчина оборвался в своей реплике, нервно глядя на меня. Я вильнул хвостом, улыбнулся чуть сильнее, и он отшатнулся назад. Снова замерев, он секунду смотрел мне в глаза, а затем самым натуральным образом бросился бежать. Значит у него весьма боязливое отношение к модификантам, любопытно. А были прецеденты, что кто-то из особо отмороженной клиентуры фирмы убивал сотрудников? Мелькнула вялая мысль о том, сумеет ли он перепрыгнуть забор, если я сделаю пару выстрелов в воздух, но решив, что это будет уж слишком жестоко по отношению к этому человеку, я предпочел дособирать гильзы, и вновь приступить к стрельбе только когда он уже скроется в своей коморке. И вообще, я ведь ничего не делал, только смотрел на него. Оружие не наводил, ничем не угрожал. Так что все в порядке. Но блин, как же приятно когда одного взгляда достаточно чтобы обратить человека в почти настоящую панику.
На этот раз я набрал каких-то камней, воткнув их в песок как мишени, хотя всплески от попаданий и так были неплохим ориентиром. Я пробовал стрелять самыми различными образами. Прицельно, с невзведенного курка, с левой руки, с вытянутой руки, от бедра. Запах порохового дыма разливался в воздухе, свет пороховых газов при выстреле мешал контролировать попадания в прицельной стрельбе, так как из-за темноты он немного слепил, и я больше сосредотачивался на стрельбе от бедра, в попытке почувствовать пулю, класть ее мускульной памятью руки. Где то в человеческих рефлексах есть способность направить палец на цель, и на этом основывается способность неприцельно стрелять из пистолета. Результат у меня, конечно, был достаточно паршивый, но я постепенно уверялся, что с пяти метров смогу попасть в человека.
Постепенно светлело, уже появилась алая полоса восходящего солнца. Я выкинул пустую коробку в ведро, дно которого уже было практически полностью скрыто под полусотней гильз. У меня еще был патронташ, так что я продолжал занятие, уже более сосредоточенно на том, чтобы стрелять от бедра. Вскоре я заметил Виккерса, идущего ко мне с автоматом Калашникова на плече, и сумкой в руке, ремень которой был, накинут на другое плечо. Британца легко было узнать по хромоте.
- Доброе утро мистер Соломин, - поприветствовал он меня, открывая ворота, похоже личным ключом.
- Доброе утро Чарльз.
- Как я мог слышать, вы уже давно тут практикуетесь?
- Достаточно, - ответил я, убирая револьвер в кобуру, - надеюсь, я не помешал вашему сну?
- Нет, что вы. Я просто предпочел ожидать времени более светлого. И как ваши успехи?
По его взгляду я мог определить что он не очень одобрительно относится к той малой дистанции, на которой я стоял.
- В целом хуже того чего мне хотелось бы, вот скажем этот камень…
Я повернулся к склону, достал револьвер, и, взведя курок, навел его на указанный мной плоский камень, принесенный в качестве мишени. Рявкнул выстрел, второй. Пули вбивали песок относительно близко от него, и к моему удивлению пятый выстрел подбросил камень, отколов от него край.
127***
- Неприцельная стрельба? – Спросил он, глядя на результат.
- Да, к сожалению, я убедился, что ночью из этого оружия я не могу нормально целиться, вспышка слепит, а потому сосредоточился на попытке стрелять от бедра. Определенно мне нужно оружие с пламегасителем для ночной охоты.
- Понимаю, тогда практика стрельбы при свете дня? – Ответил он, кладя автомат на стол, и ставя рядом сумку, из которой он достал мишени.
- Практика всегда полезна, - ответил я, перезаряжая револьвер, и убирая его в кобуру. От взгляда британца не ускользнул тот факт, что я ссыпал гильзы в ведро. Он заметил:
- Я могу предположить, что это привратник озадачил вас такой мелочью?
- И будете правы. Боюсь только, что с автоматом этот трюк окажется невозможным, и ему придется озадачиться уборкой.
- Уверен, он справится, - ответил Чарльз, беря мишени и идя к стойкам под них. Я пошел вместе с ним, зная его нелюбовь держать за спиной кого-то с оружием. Дорогой я обратил внимание на то, что у него был и револьвер в кобуре. Кажется .44 калибр, судя по размеру.
- Позвольте спросить, вам не требуется помощь в вашем конфликте с этими, дикарями? – Спросил меня Чарльз по пути.
- Благодарю за предложение, но кажется нет. Мистер Чинк был столь любезен, что предоставил мне немного взрывчатки, а толовая шашка великолепно остужает горячие головы.
Интересно, откуда он узнал? Хотя это я тут хиккую в холодильнике, наверняка пропускаю кучу событий.
- Взрывчатка довольно опасная вещь.
- Люди опаснее.
Мы установили мишени, пошли обратно.
- И потому вы решились обзавестись бронежилетом? Очень странная конструкция.
- К сожалению это не бронежилет, это просто утяжелитель. Шестьдесят килограмм веса для тренировки.
- Тренировки? Готовитесь к чему-то особенному? – спросил Чарльз.
Хм, а не слишком ли я болтлив?
- Мартин говорил что-то о необходимости в рамках моего контракта демонстрировать свою способность работать вьючной лошадью, - небрежно ответил я.
- И нагрузка не слишком утомляет?
- Пока иду прямо – нет, а вот нагибаться несколько тяжеловато. Но думаю с практикой привыкну.
Мы вернулись к столу, Чарльз достал из сумки подсумок с автоматными магазинами, и протянул мне. Заметив на нем крепление, я попытался прицепить его к поясу, но удалось это не сразу, Чарльз заметил мое затруднение, и показал, в какую именно петлю следует продевать ремешок. Затем я взял автомат, и вышел на огневой рубеж.
Я стрелял одиночными, выслушивая корректирующие инструкции Чарльза, и надо признать, у меня, по крайней мере, получалось попадать в мишень. Стрельба действительно не таила в себе ничего сверхъестественного, все упиралось только в практику. Наш разговор приобрел краткий, и сугубо деловой тон, полностью сосредоточенный на стрелковой подготовке. Огонь я сперва вел одиночными, затем Чарлз сказал мне испробовать короткие очереди. У меня возникали проблемы с длинной очереди, я выпускал до пяти патронов вместо трех. Также немного проблем создавала и отдача, как правило, у меня постоянно хоть одна пуля, но шла мимо. Видя это, Чарльз уделил особое внимание правильному удержанию оружия. После отстрела боезапаса, Виккерс предложил мне прогуляться по лесу с целью охоты, причем из фразы я понял, что ранее мы уже ходили на охоту, что подтвердило упоминание Мартина об этом:
- Неплохо, но практика необходима. Много практики. Учитывайте, что эта дистанция очень мала. Принято считать, что из автомата нужно уверенно попадать с сотни метров, но из него можно уверенно попадать и на четыре сотни, важно умение. Последний магазин? – на этом моменте я кивнул, вынув магазин и проверив, - тогда предлагаю отправиться на охоту, так же как и в прошлый раз, с револьверами.
- Почему нет? По-моему уже достаточно рассвело.
- Тогда одну минута.
Взяв у меня автомат и подсумок, он отнес их в каморку охранника, причем немного задержался там. Вероятно, они о чем-то поговорили и это меня несколько напрягло. С другой стороны я же ничего такого не делал. Тем не менее, когда он вышел, он не сделал мне никакого замечания, сказав лишь:
- Да, оставьте этот ваш жилет. Он помешает вам ходить тихо.
- Ладно, - ответил я, подходя к столу и снимая жилет с опорой на него. Не поставив край жилета на опору снять его все же весьма непросто из-за веса. Избавившись от обузы, я почувствовал себя гораздо легче, хотя казалось, ходил то с ним всего ничего. Поводив плечами разминая их, я обратил внимание, что Чарльз с некоторым недоумением смотрит на тот факт, что я остался с обнаженным торсом.
- В местом климате с зимнем мехом даже футболка кажется уже жарким одеянием, - весьма спорно, с учетом моего предыдущего наряда, пояснил я, напоминая себе, что футболку таки надо принести в нормальный вид. На ней торчат обрывки каких-то нитей, и с учетом того что в пропавшем дне я использовал взрывчатку, я мог предположить что обшивал ее этой самой взрывчаткой. Надеюсь, что Чарльз списал это несоответствие на весьма большую открытость жилета, в любом случае мы направились в джунгли. Надеюсь, тут никому не понадобится красть этот жилет.
В лесу было еще сумеречно, хотя край солнца уже был виден. Мы двигались молча, чтобы не выдавать себя зверью. Выслеживал Чарльз, я лишь наблюдал за ним, держа револьвер в кобуре. В патронташе осталось с полдюжины патронов, да барабан был снаряжен. Лес терзал меня множеством различных запахов и звуков. Скрытая от глаз жизнь была тут в огромном количестве. Какие-то птицы, насекомые, стрекотали, пели целым хором самых различных голосов, встречая рассвет. Просто удивительно, сколько тут жизни. Я с интересом смотрел по сторонам, принюхиваясь и прислушиваясь, как вдруг Чарльз замер, резко подняв руку. Я тоже замер, сразу насторожившись и тихо вынув револьвер. Британец указал вперед, на дерево в паре метров перед собой, и, проследив за его взглядом, я не сразу, но заметил небольшую зеленую змею, таящуюся на лиане. У меня все похолодело внутри. Проклятье, а вот об этой хрени я как то толком и не задумывался. Я сдержал первый порыв вскинуть оружие, и тихо сказал:
- Вижу, ядовитая?
- Да, обойдем.
Мы отклонились немного в сторону, избегая нежелательной встречи. Проклятье. Это же гребаная Африка, континент, наполненный целой кучей смертоносной живности. Жаркий климат благоприятный для богатства жизни обостряет конкурентную борьбу, и животные ищут самые жесткие способы для выживания среди других. Яд, внезапные нападения, все идет в дело. И это не говоря о болезнях и паразитах. Джунгли как то сразу потеряли свое магическое очарование, и теперь я двигался насторожено, держась чуть позади Чарльза. Мы шли довольно долго, наверное, с час, не встречая ничего крупнее пары ярких птиц, упорхнувших едва завидев нас. Ко всему прочему добавился еще и легкий голод, но необходимость быть настороже заставляла меня усилием воли держать внимательность на высоком уровне, не отвлекаясь на размышления. Интересно, а почему тут нет обезьян? Не та местность, или Чарльз распугал их? Наверное, такие умные животные избегают соседства с вооруженными людьми. Наконец Чарльз остановился и сказал:
- Похоже, ушли, не могу найти свежих следов. Небольшой отдых, и пошли назад.
Нужно заметить, что я уже дышал несколько тяжело. Мне было жарко в отрастающем теплом мехе, пока не настолько жарко, чтобы я испытывал немедленную потребность в укрытии, но все же не очень приятно. Я вздохнул, и, прислонившись к дереву сказал:
- Боюсь, что местный климат все же становится все более и более тяжелым для меня.
- Жарко?
128***
- Некомфортно. Так что либо ходить на охоту глубокой ночью, либо делать не слишком долгие вылазки. А насколько опасны ночные джунгли?
- Ко всему можно привыкнуть, - ответил Чарльз, скользнув по мне взглядом. Его взгляд замер у моих ног, и я почувствовал, как моя шерсть на загривке встала дыбом. Совершенно замерев, я медленно опустил взгляд вниз, в поисках подкравшейся ко мне змеи.
- Интересно, - сказал Чарльз, подходя ближе, и приседая. Интересно? Что ему блин интересно? Проклятье, вот же напугал. Я так же присел, нервно дернув хвостом, который тут же наткнулся на ствол дерева. Блин, в куче жухлой листвы я увидел кучу муравьев, или термитов, в общем, подобных мелких насекомых которые образовали целую дорожку к этому дереву, и я стоял прямо на ней. Эти же термиты не лезли на меня. Они подползали к моим босым ногам, ощупывая все вокруг усиками, но к ним не подходили, тут же отворачиваясь в сторону. Стоп, они лезут на дерево? Я отшатнулся от ствола, и стал отряхиваться. Но вроде насекомые не беспокоили меня. Хотя да, какие то вещества, выделяемые моей кожей губительны для насекомых, и неприятны им.
- Вы каким репеллентом пользуетесь? – Спросил Чарльз поднимаясь.
- Никаким, - ответил я.
- Серьезно?
- Да, видоизмененные потовые железы выделяют репеллентоподобные вещества.
- И, похоже, они эффективны. Вы отдохнули? Пойдем назад.
- Да, пошли.
Мы отправились назад. Любопытно, как легко можно не заметить что-то кажущееся почти очевидным, если знать, куда смотреть. Ведь я даже внимания не обратил на это лето. В городе живут целые тучи мелких, назойливых комаров, от которых летом нет спасения нигде. Стоит лечь спать, как они будут пищать целой кучей, а если включить свет, то их словно и не было. Но за ночь они искусают с ног до головы, заставив чесаться весь следующий день. А я даже и внимания не обратил, что этим летом для меня их просто не было. Все лето я не видел ни одного комара. Я ни разу не замечал этих мелких паразитов. А решенье то было на поверхности, я для них нечто отвратительное и ядовитое.
Дорогой я так же был настороже. Сомневаюсь, что змей напугает мой запах, да и даже если так, я могу случайно наткнуться на нее. Мой взгляд скользил по ветвям и земле в поисках этих змей, но вроде бы они не попадались. Я так же стал обращать внимание и на насекомых, заметив в листве пару цикад. Мы опять шли молча, причем другим маршрутом. Похоже, Чарльз не отказывался от попыток выследить зверя, и эти попытки оправдались.
Он наклонился к земле, высматривая что-то. Присев рядом я увидел в жухлой траве едва заметный след копыта. Британец коснулся травы, и сказал:
- Вот тапир, похоже один. Странно. Пошли.
Я насторожился, идя следом. Вскоре я уловил слабый запах крови, и сказал об этом:
- Пахнет кровью, ранен?
- Возможно. А вот и след, - он коснулся листвы, найдя там немного застывшей крови. Мы ускорили шаг, сохраняя осторожность. Минут через десять мое настороженное внимание на фоне множества звуков леса выделило хрюканье. Я указал рукой на звук, вынимая револьвер. Чарльз устремил взгляд туда, тоже доставая оружие, и мы пошли еще медленнее, стараясь не издать ни звука.
Возбуждающий запах крови стал сильнее, и вскоре мы увидели зверя. Достаточно крупный, он лежал в какой-то ложбине, тяжело дыша и похрипывая. Раненый, несомненно, раненый, но кем? Было не разглядеть. Мы с Чарльзом направили револьверы, тихо взведя курки. Я поймал в прицел выступающую спину кабанчика, и стал ожидать команды Чарльза. Он кивнул, давая мне возможность выстрелить первым, и я нажал на спуск. Грохнул выстрел, зверь резко дернулся, когда пуля вырвала клок шерсти со спины, завизжал и вскочил. Чарльз выстрелил, когда голова зверя показалась над землей, попал точно под ухо, и тапир упал замертво, судорожно вытянув ноги. Мы подошли к жертве.
В нем, наверное, было с сотню килограмм веса, и вблизи мы сразу увидели следы когтей на брюхе и спине зверя. Я обратил внимание на то, что пуля Чарльза не пробила голову насквозь, но ее сила была такова, что гидродинамическим ударом выбило глаз, выпучено торчавший из левой глазницы. Вероятно экспансивная пуля. Британец достал нож, стал разделывать тушу.
- Кто его подрал то? – Спросил я, наблюдая за работой. Приятный запах крови возбуждал аппетит. Скорее бы вернутся к завтраку. Чарльз ответил, вспарывая брюхо и вырезая кишки:
- Вероятно леопард. Переоценил свои силы, сумел только ранить зверя.
- Заодно разогнал и остальных?
- Возможно. Но не следует быть уверенным в этом. Причин может быть много. Сумеем унести? – Он отбросил в сторону кишки, желудок, желчный пузырь и другие органы с едким содержимым. Затем он вырезал сердце зверя, и протянул мне. С легким недоумением я взял окровавленный орган, ощущая, как рот наполняется слюной от запаха крови.
- Приятного аппетита, - добавил Чарльз. Так. Спокойно. Не проявлять удивления, похоже я уже ел на его глазах сырое мясо. Зубы впились в еще теплую, ароматную плоть. Я кивнул, издав подтверждающий звук. Я съел сердце буквально за пару минут, перемолов зубами твердое мясо. Затем, когда Чарльз, наконец, выдрал все что было лишнего, он указал мне на тушу, и я взвалил ее на спину. Ух, сто не сто, а восемьдесят кило наверняка. Мы пошли назад, но вскоре я стал изнывать от сочетания жары, нагрузки и голода. Я сказал Чарльзу:
- Боюсь, вам придется удвоить внимание. Не скажу что слишком тяжело, но в сочетании с жарой я вынужден сосредоточить все внимание на дороге.
- Конечно, не беспокойтесь.
Скоро я почувствовал, что начал потеть. К этому времени я уже дышал через рот. Я шел тяжело, но по-моему было не слишком далеко. Запах крови терзал ноздри. Хотелось остановиться, и перенести часть веса в желудок, но памятуя о паразитах сырое мясо есть не следовало. Сердце, как правило, не является вместилищем паразитов, их появление в нем вызывает гибель. Время начало сливаться в непрерывную пелену дороги. Идти, и идти, переставляя ноги. Я вынослив, чудовищно вынослив. Проблема только в том, что мой организм сейчас приспосабливается под холодный климат, под зиму, а не здешнюю жару. Будь это пару месяцев назад, я бы с легкостью протащил эту тушу всю дорогу. При этом я не мог сказать что мой мех сейчас намного теплее того что был, а следовательно перестройка идет где-то глубже, не только шерсть.
Наконец к моему облегчению я увидел забор среди расступившихся джунглей, и это придало мне сил. Однако мы несколько отклонились от маршрута, и нам пришлось пройти лишние пару сотен метров до ворот. Под солнцем идти стало еще тяжелее. Но ведь мы понесем это на кухню, и там наверняка есть прохладная вода. Удивительно, дорогой я замечал весьма много людей, многие из которых с интересом смотрели на нас. Среди тех, кто шел по каким-то делам, я видел и праздных гуляк. Но до всего этого дела мне особо не было, все внимание поглощала дорога.
129***
Наконец мы зашли в столовую, затащив тушу в указанную Чарльзом комнату. С облегчением свалив ее на стол, и взяв чайник с холодной водой, я залпом, прямо из носика, осушил почти половину и сказал:
- Фух, нет. Эта жара для меня уже не выносима, если с нагрузкой. Все же зимняя линька дает о себе знать. Думаю, в следующий раз нужно попытаться вернутся до рассвета.
- К сожалению сегодня пришлось искать значительно дольше. Вам стоит принять душ, вы вымазались в крови.
- Да? – Я изогнулся, пытаясь разглядеть свою спину. Она действительно оказалась в крови, что было особенно ярко видно на ее белом фоне. – Пожалуй, я так и сделаю. Спасибо за приятную компанию.
- Пожалуйста. Хорошая получилась охота.
Я ушел, направившись в душ. Конечно, надо бы еще взять жилет, но сейчас мне не охота туда тащится. Помыться, сполоснуть шерсть от пота, поесть, а потом уж и принести этот жилет.
Негритянка на хозяйстве оказалась старой, и без каких либо проблем дала мне все нужное, хотя и удивленно воскликнула при виде того что я весь в крови. Я лишь с улыбкой отмахнулся. Под струями прохладной воды я почувствовал настоящее облегчение. Вода смывала кровь, приносила облегчение. Я просто не приспособлен к этому климату, наверняка те модификанты кто разгуливают в песочном наряде, легко переносят эту температуру, но моя шерсть уже совершенно очевидно стала белой, с бледными пятнами. Остатки серых волос стекали вместе с водой.
С удовольствием намывшись, я не стал сушиться феном, промокнув шерсть полотенцем. Влажный мех поможет лучше себя чувствовать на жаре, да под солнцем просохнет, перед тем как лезть в холодильник. Я еще промокал себя полотенцем, когда услышал, как дверь открылась, и внутрь вошла женщина, судя по характерным шагам обуви с каблуками. Проклятье, когда-нибудь я заставлю Мартина дать мне задвижку, и сам врежу ее в дверь. Приоткрыв дверь душа, я выглянул в комнату.
Там была какая-то молодая женщина, она стояла около моих брошенных штанов, и опояски с револьвером. Вероятно, скрип двери выдал меня, и она оглянулась.
- Ну и чего тебе надо? – Спросил я, выглядывая по пояс, и скрывая пах за дверью. Блин, тут что, проходной двор? Хорошо, что в душ хоть не лезла. Она хоть русский знает? Ее рука была близко к револьверу, слишком близко. Конечно, его еще нужно достать из кобуры, но…
«Не дать взять револьвер, любой ценой», - шепнул в голове холодный голос подсознания, мгновенно расценив странную ситуацию как опасную. Я вышел в комнату, плавно направившись к женщине. Если только она коснется оружия, я брошусь на нее. Проклятье, что за херня?
- Мистер Винсенти велел передать вам предложение, - Сказала она бесцветным голосом, глядя на меня блеклыми глазами. Я заметил, что на ее лице косметика тщательно маскирует синяки. Что за дерьмо? Но, по крайней мере, она говорит на русском.
- Да ну? И что же за предложение?
Я подходил расслабленно, но вместе с тем в полной готовности кинутся. Что с ней? Она в мало-адекватном состоянии, крайне напряжена, и наконец, шагнула в сторону, прочь от меня, отводя взгляд. Я с облегчением натянул, наконец, штаны и стал опоясываться револьвером, пока она говорила:
- Мистер Винсенти заинтересован увидеть вас в деле. В бою если быть точнее. Небольшой дружеский поединок.
Я насторожился. Так, так, так. Ожидаемо. Рано или поздно кто-то из местных ублюдков захочет понять, а как модификант способен драться?
- И зачем мне это? – Равнодушно спросил я.
- Послушай, Матвей, - оп-па, а что, мы уже на ты? Интересно… - этот старый ублюдок, слушай, если ты победишь, он отпустит меня. Матвей, это мой единственный шанс, прошу тебя, я все для тебя сделаю. Если хочешь, я готова повторять ту ночь хоть каждый день. Только вытащи меня отсюда.
Она шагнула ко мне, коснувшись руками и умоляюще глядя на меня. Я замер, держа на лице улыбку, и стараясь смотреть на нее как можно более равнодушным. Ту ночь? Проклятье, что же было в тот день? Я что, ее трахнул? Так, тихо. Это не приоритетно. Я отстранился, сел на кровать и сказал:
- Это конечно интересно, вот только в честь чего?
- Что в честь чего?
- В честь чего такая щедрость?
- Слушай, я не знаю. Я прошу тебя, я прошу, - она вновь подсела ко мне, странно глядя на меня. Словно о чем то размышляя. Она сказала:
- Прошу тебя, мне больше не на что надеяться. Ему просто интересно посмотреть на драку, ну чего тебе это стоит? Он вернет мне документы, я просто хочу домой, в Россию.
Она вдруг разрыдалась, спрятав лицо в руках. Заговорила совершенно невнятно, жалуясь на свою судьбу, говоря, что не знала кто они такие, и, говоря, что если я откажусь, ее ждет недолгая жизнь проститутки. Женщины, они умеют вызвать жалость, когда хотят. И я невольно почувствовал эту жалость. Она время от времени поглядывала на меня, и говорила, говорила:
- Они настоящая мафия, я не знала этого, я думала, что буду просто переводчицей. Теперь же, как ты сказал, моя цена упала. Я просто хочу домой, неужели у тебя нет сердца? Чем ты рискуешь? Парой синяков? А для меня это вопрос жизни и смерти. Прошу, я сделаю все для тебя. Буду с тобой каждую ночь, неужели этого мало? Я сделаю, что хочешь, только вытащи меня отсюда.
Неожиданно она обняла меня, прижимаясь ко мне. Я был в шоке, с трудом сдерживая маску безразличия. Я не знал, правду ли она мне говорит, и не мог быть уверен в том, что же именно меня ждет. Но отказать так просто? Что если для нее это и правда вопрос жизни и смерти, как она говорит?
- Хорошо, допустим, - сказал я, отстраняя ее, - что вы хотите от меня?
- Просто драка, всего одна демонстрационная драка. Ему просто интересно. Никакого оружия, просто рукопашная схватка. Я прошу тебя, ты наверняка победишь, чего тебе стоит? Я буду вся твоя.
- А зачем ты мне нужна?
Вопрос вверг ее в ступор. Она отстранилась, глядя на меня… Что она испытывает? Это не просто страх и надежда, не только. О чем она думает? Она что-то замышляет, что?
- Хотя бы ради той ночи, что я была с тобой. Я повторю, я буду делать каждую ночь все, что ты захочешь. Только спаси меня.
Все было слишком подозрительно. Я встал, отходя от нее, и бросил у выхода:
- Я подумаю.
А затем вышел. Нужно подумать, что все это значит. Я быстро сходил за жилетом, чувствуя, как шерсть высыхает под солнцем, вернулся с ним в холодильник. Затем отправился на завтрак. Одна драка, если бы это была просьбой со стороны Мартина, можно было бы рискнуть. Уже за едой я понял что не задал самый важный вопрос, драка с кем, с модификантом или человеком?