У вокзала народ спешил. Кто-то с поезда, кто-то на поезд. Кто-то на поезд, но уже опоздал, а кто-то с поезда в ларек за водкой и снова на поезд. В общем, суматоха стояла страшная, и только лейтенант Петров прохаживался вдоль перрона не спеша, размеренно, заложив руки за спину и все всматриваясь в лица прохожих. Пройдет вдоль вагонов, крякнет, сплюнет на землю, стряхнет пыль с новенького кителя, и назад, в другой конец поезда.
Проходил так лейтенант Петров до обеда, проходил бы и до вечера, да только видит - в толпе знакомая рожа.
- Вот ты, Чижиков, и попался! - прогремел полицейский и подхватил гражданина с рожей под руку.
Да так неудачно подхватил, что у него из рук что-то выпало на землю.
- Ага, - взревел полицейский, - что это у тебя там?
Гражданин Чижиков, подкошенный внезапным вниманием стража порядка, но узнавшим его в лицо, тут же воспрял и, даже с какой-то обидой за необоснованные посягательства на свои свободы и права, сказал:
- Да это ж расстегай, господин начальник. Я его здесь купил на вокзале, продавец подтвердит! Между прочим, вы его половину выронили у меня из рук, а я еще не наелся.
Лейтенант Петров внимательнее посмотрел под ноги и действительно разглядел покусанный пирожок.
- Гм… Жрешь всякую дрянь. Ты бы знал из чего их тут делают. Не то что покупать, воровать бы не стал. Давно пора прикрыть все эти лавочки, да вот только… Ну, пошли в отделение, - сказал он и потащил гражданина Чижикова под руку.
- На каком основании! - закричал тот.
Петров так и разинул рот.
- Да как же... Ты же третьего дня кошелек у дамы вынул. И до этого еще у трех разных дам. Да портмоне у господина Штольца. Все заявления в участке. Пойдем, - и он снова потащил Чижикова за собой.
- Да ничего я не крал! - засопротивлялся Чижиков и даже попытался вырвать руку из стальной хватки полицейского. Лейтенант был искренне поражен.
- Как не крал? А кто же? Ты это… Не балуй, Чижик. Ты на вокзале щипач. Ну что ты за человек стал, а? Ну, украл, прогулял деньги - так отсиди. Ты свою работу сделал, дай и мне мою сделать. Да чего ты вырываешься! Украл же…
- Да не крал я! - возмущался Чижиков, - говорю же, что не я! Я вообще только что с поезда, у тетки гостил. Вот билет.
Он достал из кармана бумажку и протянул полицейскому.
- Гм, -  Петров поглядел на билет, потом засунул его в карман и снова подхватил Чижикова под руку, - Пошли в отделение, там разберемся.
Но тут Чижикову то ли от солнца, то ли от волнения, а может быть, и от расстегайчика, купленного в привокзальной лавке, которую давно следовало прикрыть из санитарных соображений, но за которую постоянно вступался лейтенант Петров перед инспектором, к слову, его бывшим однокашником, вдруг резко поплохело.
- Ой, господин начальник, мне в туалет надо…
- Ага! Щас, - отрезал полицейский, - я за ним две недели охочусь, а он мне - в туалет! Я что, совсем дурак по-твоему. Чижиков, раньше же был приличным жуликов: обокрал - отсидел. А сейчас что за выходки? “Не я!” А кто же?
- Да говорю же, что…
Но не успел Чижиков договорить, как почувствовал головокружение и слабость,стал бледнеть, потом позеленел, обмяк, издал утробный рыбий звук, и его несильно вытошнило прямо на новенький китель лейтенанта.
- Едрить! - выпалил лейтенант и резко отстранил от себя Чижикова, да так, что тот повалился на землю, как мешок с картошкой.
- Да что же это такое…
Лейтенант Петров отвернул двумя пальцами лацкан кителя и стал трясти его, стараясь избавиться от неприятной массы.
- Хоспади, человеку плохо! - заверещала какая-то баба.
Тут лейтенант Петров наконец обратил внимание, что Чижиков лежит на земле и ему действительно плохо.
- Чижик! Что с тобой? - подскочил он к своему арестанту.
- Ох… - слабо простонал больной.
- Нажрался расстегайчиков… Чижиков, мать твою, не вздумай помереть. Я тебя еще в отделение не сдал. У меня и так из-за тебя проблем навалом! Нет, я эту лавочку точно теперь прикрою!
Лейтенант Петров стал трясти больного за плечи, но от резких движений головы у того начали закатываться глаза.
- Спокойно, начальник, - остановил его подскочивший прохожий. - Я доктор. Отойдите. И он отпихнул полицейского от Чижикова. Петров отошел на шаг и стал наблюдать за работой профессионала, между тем оттирая платком остатки с кителя.
Доктор первым же делом расстегнул на больном куртку и ворот рубашки; побил по щекам и, схватив Чижикова за руки, стал их поднимать и сводить. После этих процедур он подозвал полицейского и наказал поддерживать больному голову, чтобы тот вдруг не подавился, ежели опять пирожок вздумает выйти, а сам он побежит сейчас в медпункт на вокзале за санитарами.
Петров присел на корточки и перевернул Чижикова на бок, глядя как доктор убегает за подмогой.
- Вот видишь, Чижиков, - сказал он, - есть ведь неравнодушные люди. Даже такому как ты жулику, готовы помочь в трудную минуту. А ты ведешь себя, как последняя скотина…
Тут он заметил, что лицо больного из бледного стало совсем красным; и Чижиков, выкатив глаза от напряжения, что-то хрипит полицейскому и трясет себя за расстегнутую куртку.
- Что ты там бормочешь, ничего не разберу? - сказал Петров и поднес ухо ближе к Чижикову.
Ко… ко… кошелек! - выдавил из себя Чижиков и вцепился в грязный лацкан Петрова.
Лейтенант поглядел на распахнутую куртку Чижикова, затем на убегающего за подмогой доктора, и вдруг оттолкнув больного, вскочил и с криком “стой, шельма!” бросился за преступником, наступив Чижикову больно на живот. Гражданин Чижиков потрелял сознание.