Герой войны

Я был военным комиссаром. В составе королевской комиссии по инспектрированию боеготовности вооруженных сил Ее Величества королевы Даэрлянской. А в соседней Тырконелии как раз умер король. Военные базы вдоль границы оживали, как пчелиные ульи весной. Солдаты забегали по плацам, офицеры - по штабам. А меня направили на одну из баз, чтобы убедиться в готовности войск к предстоящей военной кампании по возвращению во владение Ее Величества Восточной Даэрлянии (которая, пока-что называлась Западной Тырконелией).

Сразу скажу, я был образцовым патриотом. Свое родное королевство я обожал, как обожал и нашу старуху королеву. Мне нравилось, как все было устроено у нас в стране, мне нравился ее неторопливый образ жизни, мне нравилась моя красавица Элли, с которой я встречался вот уже два с половиной года. Наш Даэрлянский флаг внушал мне уважение, а наши вооруженные силы - почтенное благоговение. Отвоевание Западной Тырконелии (Восточной Даэрлянии, - одергивал я себя) я не воспринимал как интервенцию, напротив, искренне считая, что эти земли испокон веку должны принадлежать ее Величеству. Впрочем, это так, к слову.

Комиссия, по большому счету, состояла из разного рода богатых котов или их высокомерных нуворишских отродий. Ни к тем, ни к другим я, как ни странно, не относился, и был удивлен, что вообще продолжаю числиться в штате, ведь это была очень серьезная контора.

Но, так или иначе, король Тырконелии умер, наши войска на границе засуетились в ожидании начала наступления, а меня направили на одну из баз, проверять боеготовность наших танковых войск.

Командующий танковой бригадой, генерал-майор Зимнеберг не был особо рад моему приезду. Впрочем и не рад тоже не был. Он заседал за горами бумаг и часто срывался на тех, кто приносил ему еще. Мне каким-то образом удалось быстро заполучить его подпись на своем бланке и отправиться выполнять то, зачем я сюда и приехал.

Ко мне приставили капитана Щепкинса, такого усатого, бравого вояку, с рыцарским крестом на шее, и сигарой во рту. За каким хером, думал я, глядя на него, придумали сигары, когда есть, мать их, трубки? Интересоваться и сбивать с толку капитана я не стал, а потому сразу отправился инспектировать.

Мне показали танковые ангары. Сказать, что танков было много, - не сказать ничего. Там их было, кажется, около пяти сотен. Мне показали старенькие Т-5 "Ганбокс", потом более новые М-1 "Граундкрузер", обвешанные динамической защитой, "умными" дальномерами, и ракетами. Т-5 было больше всего. Меня это удивило. Я спросил об этом капитана, на что он ответил, что войны ими давно не ведутся, они оказывают только поддержку, да выполняют патрульные операции. Ответ меня удовлетворил, и мы вместе с капитаном Щепкинсом отправились смотреть новейшие танки Ее Величества М-2 "Рэйнлорд". Для меня, как для большого патриота, и любителя (чего уж скрывать) поглазеть на военную технику, это был один из самых радостных моментов моей жизни. Большими, как монета в шесть шиллингов, глазами я пялился на это чудо военной промышленности; "Рэйнлорд" был очень крутым. С огромной шестидюймовой пушкой,  дальномерами, динамической и активной защитой. На башне стояли в четырех специальных трубах, противотанковые управляемые ракеты. Я залез внутрь, и почти (мать его) испытал оргазм от того, что увидел: компьютеры, какие-то суперсовременные приборы, ночное и тепловое виденье - диво дивное!

В общем, М-2 мне виделись этакими рыцарями современного поля боя (да, я чертов романтик), ведущими в бой менее способных М-1 и совсем уж древних Т-5. Капитан сказал, что современная доктрина подразумевает концентрирование атакующей мощи вокруг одного головного танка, который практически неуязвим для устаревшего оружия Тырконнельцев. Войскам предстояло прорываться через Тырский Коридор - громадную, ровную как стол низину на границе с Тырконнелией. Лучшего места для применения бронетехники просто не сыскать и обе стороны давно концентрируют там свои танковые армады. Но наше бронированное рыцарство было готово к войне на порядок лучше и "Рейнлорд" тому доказательство. Его орудие будет буквально разрывать вражеские куски железа на части, а их снаряды будут его броне как слону дробинка. М-2 просто будет получать весь огонь, продолжая воевать как ни в чем не бывало, а другие танки группы в это время будут прикрывать его, чтобы он мог как следует прицелиться и перестрелять вражеские корыта. Это очень хорошо соответствовало моему виденью картины современной войны, и я ушел спать, пребывая в очарованных чувствах. Кажется, я даже от моей Элли не был в таком восторге.

Дни пролетали. Я бывал в штабах, смотрел, как офицеры шагают циркулями по картам. Особо я не вникал, уже полностью будучи уверенным в непобедимости наших танковых войск. Планирование военной кампании продвигалось полным ходом. Сверху присылали карты и планы. Офицеры курили, пили кофе с коньяком и разбирали их, предвкушая будущую славу.

А я ходил по базе и полигонам, смотрел учебные стрельбы (туда уже завезли мишени в виде тырконнельских танков) и писал отчет, полный восхищенных отзывов.

Однажды я шел по базе и решил (уж не знаю, что за черт меня дернул) попросить интервью у одного из офицеров по поводу того, что он думает о предстоящей кампании.

Это был коммандер Райкхоу. Человек с малозаметной внешностью. Я не ждал от интервью каких-то откровений, наверное потому и выбрал его. Небольшого, незаметного. Просто подкрепить свои мысли на счет нашей армии.

- Война двух обезьян, - ответил он мне.

Я не на шутку так опешил от такого заявления и не слишком учтиво попросил его пояснить, что он имеет в виду.

- Это будет драка на палках и камнях, - пояснил Райкхоу в своей прежней манере, не отрываясь от дешевой сигары (вояки, похоже, все на голову шизанутые, если предпочитают трубкам сигары) и никак не показывая интереса к моей персоне. Такой ответ меня отнюдь не устроил, и я спросил Райкхоу, уж не наши ли новейшие "Рэйнлорды" он подразумевает под палками и камнями?

Коммандер впервые перевел на меня взгляд. В его глазах читалось: "Парень, ты что, серьезно?" Я был полностью серьезен и с вызовом в голосе сказал ему об этом. Райкхоу затушил сигару каблуком, достал новую, закурил, положил мне руку на плечо и другой указал на вяло шагавшего по кромке плаца солдата.

- Вот это, - сказал он, - сержант Жукинс. Он командует танком Т-5 с бортовым номером 227. Вся жизнь сержанта построена, так сказать, на трех огромных и бессмертных китах: Мотыга, Рис и Поле. Его мнение о мироустройстве исходит из этих трех понятий, потому что он никогда не видел ничего другого, а тот факт, что где-то в мире есть такая хреновина как "танк", стал для бедолаги немалым удивлением. Жукнис умеет считать до трех, потому что в его системе счисления всего три числа: один, два и много. Он не умеет читать, по этому знаком с уставом только по-наслышке. Я лично зачитывал самые важные статьи всей их роте, но, поскольку, никто ничего не уразумел, я возложил на себя задачу разъяснить все понятным для них языком: командир - это ваш господь-бог, а устав - это слово божье.

Слушая коммандера, я не верил своим ушам. Образ Даэрлянского солдата представлялася мне далеко не таким. Я не знал, стоит ли верить, но коммандер Райкхоу безжалостно продолжал.

- Вдоль границы с Тырконнелией находятся двадцать четыре наших базы, где расквартировано, в общей сложности, порядка ста тысяч человек, которым и предназначено участвовать в предстоящей кампании. Сержант Жукинс умнее девяноста процентов из них. Он знает, какая нога левая, а какая правая, имеет представление о том, что такое стороны света и может определить время суток по показаниям стрелки на циферблате часов. Этим парнем я по-настоящему горжусь. Он тянет всю свою роту. К сожалению, ему кто-то рассказал, что военная кампания - это то место, где он может умереть, и теперь он ни на секунду об этом не забывает. Он забоится о своей жизни, и потому каждый вечер ходит в ангар, где разрисовывает свой танк охранными языческими рисунками при помощи кисти и банки белой краски. Эти рисунки должны, по его мнению, уберечь его от смерти. Мы пытались доказать ему, что защитный камуфляж имеет больше шансов уберечь его, чем белая мазня, которую видно за пару километров. Но безуспешно. Впрочем, как я уже сказал, он достаточно умен. Нам нужны способные кадры, по этому перед началом наступления мы пересадим его на другой танк, с нормальным камуфляжем.

Я слушал и слушал, чувствуя, как мне становится нехорошо. Верить коммандеру не хотелось, но почему-то я понимал, что где-то он прав (как это вообще возможно?). Во всяком случае, я по какой-то причине не заявил ему прямо в лицо, что он лжец и предатель. Да. Что-то в его словах было...

- И вот теперь скажи мне, комиссар, - проговорил Райкхоу, - какого рожна ты вообразил, что кто-то из этих улиток способен управлять чем-то сложнее молотка? Какого рожна ты вообще осмелился подумать, что кто-то из них в состоянии сесть в "Рэйнлорд" и поехать воевать? Какого, мать твою, рожна ты думаешь, что они справятся с управляемой ракетой, если, дьявол их побери, не знают, где право, а где лево?!

Я был в шоке от дерзости коммандера. По правде говоря, я просто охерел от его дерзости. Я даже не мог ничего сказать в ответ. А Райкхоу все продолжал.

- Когда начнется кампания, их всех посадят на Т-5, бросят камни на тапочки и отправят вперед, посмотреть, докуда доедут. А с другой стороны на них попрут такие же амебы из Тырконнелии на таких же консервных банках с такими же кирпичами на тапках. Я даже не особо верю в то, что они перестреляют друг друга - не попадут. Они просто проедут мимо друг друга, и так и будут гнать вперед, пока не осушат баки, или не нарвутся на минное поле.

Коммандер закурил и проводил взглядом сержанта Жукинса, который вскоре скрылся за массивными дверями одного из танковых ангаров. Я так ничего и не записал из слов Райкхоу. Просто стоял и пялился на него некоторое время. А коммандер, казалось, совсем утратил ко мне интерес. Постояв, я закрыл разинутый рот и ушел. Не дойдя до своей кровати, я внезапно развернулся и помчался к танковому ангару. Забежав туда, я увидел, как Жукинс разрисовывает свой танк охранными знамениями. Я не стал ему мешать и пошел спать. А утром разорвал свой восхищенный отчет, и написал новый. Противоположный предыдущему по смыслу.

Через две недели после того, как я отправил отчет наверх, пришло известие о том, что начало кампании переносится на неопределенный срок. А еще через неделю сообщили о том, что наступление отменено вовсе, войска демобилизованы и направлены на переобучение, а я отправляюсь назад в столицу к своей красавице Элли.

Когда я приехал, Элли встречала меня как настоящего героя войны. Бедняжка. У нее ведь совсем нихера нет в голове, если она не отличает мою работу от войны. Да уж, Элли была абсолютной дурехой. Но я ей об этом не сказал, и правильно сделал, потому что потом мы отправились в постель.

Через двадцать лет я уже был на пенсии. Войны, хвала небесам, так и не произошло, и я имел все основания считать, что так во многом случилось благодаря мне. Честно говоря, я в тайне считал себя героем, настоящим миротворцем, благородным и мужественным. Спасшим от бессмысленной гибели тысячи жизней. Разве многим людям приходилось предотвращать войну? То-то и оно! Работа уровня королей и королев!

В общем, на престол Тырконнелии сел новый король, с которым наша Старуха быстро подружилась странами и про "Восточную Даэрлянию" быстро забыли. И хрен с ней, без нее прекрасно обойдемся. Я любил свою страну, любил старуху Королеву, любил холодное пиво с утра и смотреть телек. Пить пиво с утра я научился сразу, как только вышел на пенсию, и это мне нравилось. Я смотрел ТВ, и вдруг увидел передачу. Как раз о тех событиях. Рассекреченные данные из архивов Тырконнелии о том, как благодаря одному человеку война закончилась, так и не начавшись. Это меня очень заинтересовало. Я некоторое время как полный баран пялился в экран, а потом начал дико и громко хохотать. Я ревел как идиот, смотря эту передачу. А потом я со злости разбил окно бутылкой пива. Но потом снова начал хохотать.

На шум пришла сонная Элли. Она любила подольше поспать. Оглядев причиненные мною разрушения, она сказала мне, что я совсем сдуревший старый алкаш и мудак, и пошла звонить стекольщикам. Но я ее не слушал. Мы было плевать, что говорит эта дура. Я осатаневшим взглядом пялился в телек и хохотал как чокнутый, держась за живот. Я чувствовал досаду, злость, на всех и на самого себя, глупого кретина, но продолжал хохотать как последний мудила. А с экрана на меня смотрел герой, не давший войне случиться. Коммандер Райкхоу. А вернее, рыхт-майор Тымчик Крынграв. Сверкающий наградами на груди, лучший спецагент под прикрытием комитета государственной безопасности Тырконнелии.