Венгерская рапсодия. Глава 2. Миттельшпиль.

Глава 2. Миттельшпиль.

                    "Достопочтенный великий князь Ференц Ракоци!

Имея целью депеши своей доложить Вам о следующем, сообщаю: не далее, чем вчера,
осьмнадцатого числа, австрийские силы достигли Токая. Противник стремился,
как можно скорее двинуться в путь, и никакие наши лукавства, предназначенные
для того, чтобы сдержать его ложным гостеприимством на месте, не привели
ко сколько-нибудь значительному успеху.
Истинно заявляю о том, что неприятель подступит к стенам Мишкольца в кратчайшие
сроки, - держа в уме наиболее обнадёживающую картину, выходит, что австрийцы
прибудут к крепости двадцать третьего, в полном составе и боеготовности каждого из
копейщиков. Как бы ни было страшно нам то сознавать, всякий мушкет и каждая пушка
их обрушится вскоре на славный наш город.
Руководит этим формированием Фабиан Краузе, генерал от инфантерии, мужчина сурового
норова, а также немалого опыта, приобретённого им в бесчисленных битвах во Франции.
Отправляю сиё письмо со скорым гонцом, уповая на то, что предупреждающая записка
поспеет к Вашему Благородию прежде габсбурского врага. Молю Бога о Вашем
благополучии. Питая в сердце жгучее желание лицезреть крах ненавистных австрийцев,
помните, что я всегда внутренно с Вами и остаюсь предан Вам до конца.

Градоначальник Токая Антальфи Тамаш.
                                                        19-е июня, 1705 г. "




                                        ****

               "Премного чтимый градоначальник Антальфи Тамаш!

Отправляю ответное Вам послание и спешу передать, что в Мишкольце на днях я провёл
очередной набор рекрутов, что существенно пополнило нашу и без того, богатую лицами самых
разных сословий и всякого происхождения армию во множество крат.
Смею уверить Вас, что бойцы преисполнены торжественным духом и воинственностью
таковой, каковую в текущих условиях только возможно представить.
Опираясь на мудрость и прозорливость генерала-майора Берчени, я тщательнейшим путём
отобрал вместе с ним новичков, которые пройдут вскорости своё боевое крещение,
в чём я нисколько не сомневаюсь.
Считаю излишним упоминать опытных рядовых и офицеров, не раз выручавших войска
в самых, казалось бы, безнадёжных и затруднительных обстоятельствах, как то
бывало в прошлом году. На них твёрдо покоится моя вера в грядущее и неминуемое
торжество над габсбургской тиранией.
Неустанно ведутся значительные работы, связанные с укреплением крепости. Мадьяры
могут покойно ложиться в постель, зная, что завтра их встретит ясное небо тихого
мирного утра!
Охрана, не смыкая глаз, наблюдает за линией горизонта. Чтобы цикада, перебивающая
тишину резким взмахом своих тоненьких крылышек, пролетела - то невозможно ей
сделать, - чтобы остаться при том незамеченной.
Мишколец готов к бою; мы принимаем брошенный недругом вызов. Когда протяжно
зазвучат горны, всяк горожанин, будь он млад или стар, ринется на оборону,
ничуть не дрогнув в постыдной трусливости.
За нами правда, а, значит, также должна быть победа. Всеми своими чаяниями
обращаюсь я к милостивой Фортуне, которая обережёт нас от худшего, неважно,
смерти или же поражения, что в моих глазах равноценно.

С преданностию всей Венгрии, великий князь Ференц Ракоци.

                                                        20 июня, 1705 г."


                             ****

Целое утро Левенте не находил себе места. Схватившись за какое-нибудь пустячное
дело, он никак не мог сосредоточиться, бросал его в волнении, не докончив, и вновь
продолжал беспокойно метаться из стороны в сторону. Таким образом выходил он
не раз наружу из кузницы, к берегу озера, и, окинув невидящим взором гладь, опять
возвращался к плавильному горну, в темноту и копоть на стенах, скрывавших его
в тесноте комнаты ото всех.
Они договорились с Бригиттой о встрече, и до полудня, бывшего назначенным часом,
оставалось ещё порядочно времени. Протекало оно для кузнеца очень медленно, и с
каждой новой минутой запускало в голове парня очередную вереницу смутных догадок.
"Она сказала мне, что раздобыла всю необходимую сумму. Двести гульденов, один к
одному", - понимание этого никак не могло уложиться в мыслях у Варга Левенте
спокойно и продолжало неустанно бередить разум.
С одной стороны, он был весьма удовлетворён разрешением сей большой трудности и
готовил себя понемногу к предстоявшим военным учениям. Напротив же, интересовало
Левенте, откуда подобные средства неожиданно появились, и не сделала ли сестра
кражи, обмана, или же чего-то подобного, дабы спешно заполучить деньги.
Молодой человек был уверен, что Бригитта ради благополучия близких способна,
жертвуя собою немало, идти на риск безоглядно.
Но также он не желал, чтобы девушку кинули за решётку. Левенте не мог начать
новую жизнь, предаваясь в гарнизоне усладам, и помня, что в ту же минуту Бригитта
где-то проводит в лишениях и неволе свои долгие скорбные дни.
Наконец Левенте пришёл к тому заключению, что недавняя смерть Юфрозиньи здорово
выбила их обоих из колеи, и что волнение его вызвано скорее недавними похоронами,
чем реальным поводом для беспокойств.
И действительно, эта утрата окрасила чёрным все недавние дни. Требовались недели,
если не месяцы, для того, чтобы смириться с уходом из жизни тяжело болевшей их
матери.
По-прежнему полный неясной тревоги, кузнец, запер свою мастерскую и направился
в город, надеясь на то, что во время прогулки его мрачные мысли рассеятся.
Лавка портного, в которой Бригитта работала, и была тем самым условленным местом
для встречи. От него кузнеца разделял едва десяток кварталов, и Левенте мог не
торопиться.
Молодой человек проходил через базарную площадь, когда его внимание привлекли к
себе столпившиеся крестьянские мужики, гутарившие о чём-то на высоких тонах.
Варга Левенте невольно услышал их разговор.
- Знаете, что за слухи ходят по городу? - бородатый старик ухмыльнулся и выдержал
необходимую паузу, чтобы создать напряжение.
Не дожидаясь, пока его спросят, он уточнил тут же.
- Что австрийцы уже у дверей, - седовласый мужчина развёл руками, видимо, стремясь
изобразить эти самые двери. - Практически у ворот, и скоро наведут здесь изрядной
шумихи, это как пить дать.
- Господи, минуй нас сиё наказание! - выдохнул мужичок, с виду моложе и оттого,
по всей видимости, впечатлительней, чем его пожилой собеседник.
- Мы собрались с женою бежать, - объявил другой всем собравшимся. - Николетт
говорит, что ничем хорошим битва не кончится. Да, Ракоци им будет противостоять.
Но можно ли безоговорочно верить, в то, что князь спасёт город?
- Если бы этот вопрос был простым, - засмеялся дородный мужчина с длинной чёрною
бородой, - Им бы никто сейчас не задавался.
- Полная неизвестность. Хоть на кофейной гуще гадай,  - обронил один из мужиков.
Вся компания их замолчала. Когда Левенте миновал сборище, они так и остались стоять
под соломенным навесом, куда в обычные дни приходили торговки орехами. Сейчас,
видимо, остановленные испугом, вызванным приближением генерала Краузе, рынок
практически пустовал. Торговля остановилась, и лишь парочка-тройка купцов вышли
сегодня с обыкновенным своим ассортиментом, в надежде на редкого покупателя.
- Превосходный ситец, только взгляни, - интонация была с явной зазывающей ноткой.
Торговец подсунул полотно чуть ли не в руки Левенте.
- Спасибо, не интересует, - привычно отмахнулся кузнец и постарался ускорить шаг.
Не тут то было: мужчина не собирался так просто сдаваться; следующая коммерческая
атака немедленно обрушилась на Левенте.
- Есть отличные бусы, - затараторил торговец. - Такой подарок обрадует любую
женщину. Только взгляните, - он взял в руку красную нитку. - Это же просто рубины,
какой изумительный водоворот красок!
Варга остановился.
"Мне следует поблагодарить Бригитту за найденные ей деньги", - промелькнуло у него
в голове.
- В какую цену они обойдутся? - с угрюмым согласием произнес парень и потянулся
рукою в карман.
Глаза купца засияли.
- Четырнадцать форинтов, мой дорогой, - мужчина будто бы сразу приободрился и
повеселел.
Левенте протянул ему деньги. Тот с жадностью  пересчитал их до последней монеты.
После этой бесхитростной операции, Варга получил бусы.
Кузнец двинулся далее через площадь. Он уже почти пересёк рынок, - сразу за
поворотом начинался лабиринт улочек, где протекала однообразная жизнь горожан.
Со своими узкими, как сами эти бульвары, душами, теснился там скопом в своих
жилищах народ, не ведая иной жизни, каковую они сами вели от рождения. Не
мысля себя в каких-либо прочих условиях, в серой будничности неосознаннно
гасли, толком не загоревшись, их судьбы.
Вывеску портного Левенте увидел издалека. На табличке красовался рулон атласного
полотна. Рука невидимого владельца поднесла ножницы, намереваясь отрезать
замеренную прежде часть. Изображение это висело прямо над входом. Левенте выждал
в задумчивости пару мгновений, и взобрался одним прыжком на крыльцо, таким
образом миновав несколько ветхих деревянных ступенек.
Кузнец немедля вошёл. Перед его глазами предстали длинные, уходившие
в даль помещения ряды аккуратно свёрнутых тканей, самых разных, мыслимых
и не мыслимых оттенков, цветов, образцов. Сейчас здесь находилась всего одна
покупательница: женщина преклонного возраста, выдаваемого уже тронувшей её волосы
сединой, наклонилась, внимательно всматриваясь в цветистое узорчатое сукно.
Стоявший за прилавком мужчина, - как понял Левенте, это и был сам портной, -
терпеливо ожидал того, когда она всё осмотрит и согласится наконец на покупку.
- Никаких катушек, будьте уверены, - утомлённо произнёс тот. - Лучшего в городе
вам не найти. Я всегда слежу тщательно за всем имеющимся товаром.
Но старушка всё колебалась, то ли опасаясь возможной переплаты, то ли ставя под
сомнение саму целесообразность такого приобретения. Вышитый ею сюртук вполне мог
подвернуться под руку вломившемуся австрийцу: при разграблении города ворвавшиеся
войска обирали местных жителей беспощадно.
Она надула губы.
- Беру, - обронила старушка.
Портной с непритворным облегчением выдохнул.
Левенте неуверенно подошёл к стойке.
- Последний шёлк, парень, - моментально стал обрабатывать потенциального клиента
портной. - Бери скорее, пока задёшево отдаю. Сам понимаешь, какие настают времена.
- Я не за этим, - объявил владельцу кузнец. - Мне нужно видеть Бригитту.
- Бригитту? - брови мужчины поползли вверх. - Сейчас позову.
Портной скрылся за шторкой, отделявшей подсобное помещение от основной комнаты,
где обслуживали покупателей. Через минуту сестра появилась.
- Рада, что ты не опоздал, - девушка приглашающим жестом поманила его
за прилавок. Варга обогнул один из столов, оказавшись возле неё. Бригитта провела
брата в полумрак захламленной комнаты. Отсюда предназначенная для работы с
гостями просторная лавка была не видна. В самом углу находился малых размеров
столик, на который не иначе как чудом взгромоздили тяжёлое старое зеркало. И без
того колченогий предмет интерьера, теперь вдобавок покачивался под его весом,
стоило только кому-то положить руку на полировку. Трещина, повторяя узор паутины,
разошлась уродливыми линиями по стеклу.
Бригитта направилась к стоявшему у противоположной стены секретеру. Она выдвинула
верхний ящик, и что-то быстро мелькнуло в её руке. Девушка протянула увесистый
мешочек Левенте.
- Я пересчитаю, - не веря в происходящее, заявил Варга.
Он медленно развернул холщовый мешочек, освободив узел одною рукой. Монеты
различного номинала действительно были внутри, сверкая металлическим блеском.
Несколько безмолвных минут они провели в тишине. Бормоча под нос, Варга
перекладывал из одной горки в другую сосчитанные гульдены.
Он дошёл до ста девяности семи. Последние три монеты так и остались на дне.
Сумма сходилась. С тяжёлой душой кузнец принял этот подарок, спрятав мешочек
за пазуху.
- Теперь у нас всё наладится, видишь? - успокаивающе произнесла девушка.
Левенте сглотнул и откашлялся.
- За таковую услугу спасибо, - проговорил он. Бригитта заметила, что кузнец
хотел добавить что-то ещё.
- Говори, - заявила она.
- Бригитта, я надеюсь, что ты... В смысле, что здесь нет воровства, - запутался
в мыслях Варга. - Потому как, не представляю... Чтобы в такой малый срок...
- Я объясню тебе, откуда они, - сестра кивнула.
Левенте внимательно поглядел на неё.
- У меня был важный заказ. Игнак о всём договорился с виконтессою напрямую, -
Бригитта взглянула брату в глаза. - Роскошное бальное платье. Он, зная, что
нам так срочно требуются эти деньги, передал мне всю работу. Каждый стежок мой
обратился в итоге в нужные двести гульденов. Будь спокоен на этот счёт.
Её рассказ несколько развеял сомнения кузнеца. Левенте оставалось только принять
окончательно эту правду вместе с деньгами.
Они обнялись.
- Не могу даже выразить, как я тебе благодарен, - улыбнулся он, развеселев.
- Возьмись ты ковать на всю армию князя Ракоци мечей и кольчуг, ты б не управился
бы так быстро, - сестра подмигнула.
- У Ракоци есть собственный меч без того, - вспомнил Варга недавнюю встречу с
государём. - Замечательная работа. Я остался так впечатлён гравировкою на латыни.
- И что за фраза на лезвии? - поинтересовалась Бригитта.
- Дай мне припомнить, - Левенте наморщил лоб. - Ага, именно так: "Лучше честно
умереть, чем позорно жить".
- Замечательные слова, - произнесла девушка.
- В оригинальном виде сентенцию я точно не воспроизведу, - покачал головою кузнец.
- Точно уверен лишь в том, что это латинский.
- Здесь довольно и перевода, - добавила Бригитта.
Наступил момент расставаться. Левенте сжал бусы, так и лежавшие в кармане камзола и
ожидавшие своего часа.
- Пока не забыл, - произнёс он с весёлою хитрецой. - Моя тебе благодарность за
то, что ты меня выручила.
Парень вытащил красную нитку на свет.
- Боже ты мой, - выдохнула Бригитта. - Какая приятная неожиданность! - она приняла
бусы, немедленно надев их на шею. - Теперь, когда буду смотреться, - девушка махнула
в сторону потрескавшегося зеркала, - стану всякий раз замечать украшение. Благодарна
безумно.
- Мне нужно идти, - заявил брат. - Сперва в гарнизон, - он похлопал себя, монеты
звякнули из-под одежды, - а после возвращусь в кузницу.
- Всего тебе наилучшего, - попрощалась Бригитта.


                                     ****


Ещё до того, как Берчени вошёл в покои великого князя, ему стало ясно, что сегодня
Ракоци не в духе, и с ним следует обходиться учтивее обыкновенного. Об этом
предупредил гвардеец, пропустив генерала-майора в опочивальню.
- Его Высокоблагородие сердится выше меры, - остальное стражник едва ли не
прошептал. - Постарайтесь сгладить любую шероховатость, иначе неминуем скандал.
- Я вас понял, - ответил тому Берчени и закрыл дверь.
Спальня была обустроена роскошнейшим образом. Две резные мраморные статуэтки
венчали изголовье кровати, - ангелы простирали крылья прямо над головою у
спящего. Широкие гардины оттеняли свет в комнате, создавая некую полумистическую
атмосферу уюта. Далее, за ковром, находился огромный письменный стол: за ним и
сидел сейчас государь, сосредоточенно составляя письмо.
- Заходи, - обронил он, не подняв взгляда. Его рука ловко обмакнула перо в
чернильнице в очередной раз.
Ракоци тихонько приговаривал без остановки, будто бы опасаясь потерять мысль.
- "Считаю излишним упоминать опытных", - князь выводил слова на бумаге. - Что
у тебя?
- Великий князь, - начал осторожно Берчени, - у меня есть информация, которую я
недавно заполучил, и которая, как я считаю, крайне важна.
- "Неминуемое торжество над габсбургской тиранией", - вымолвил князь. - Выкладывай,
разумеется.
Берчени замялся.
- Существуют веские основания полагать, что в Мишкольце находится австрийский
шпион, - проговорил генерал.
Ракоци, крякнув, поставил кляксу, размазав последнее предложение.
- Быть такого не может! - сердито выкрикнул он.
Миклош Берчени подумал, что скандал обойти не удастся. Князь отложил перо в сторону.
- Излагай по порядку, - нахмурившись, Ракоци вперил взгляд в генерала.
- Как вам известно, в крепости нашей имеется тайный лаз, самое уязвимое место
города, - зашёл Берчени издалека.
- Так, - подтвердил государь.
- Его создавали в качестве хода для горожан, на случай пожара, чтобы люди могли
покинуть крепость, не создав давки.
- Мне это можно не объяснять. Переходи к сути, - прервал генерала Ракоци.
- Вот и самая суть, - вздохнул Берчени. - Доподлинно известно, что кто-то в наших
рядах - предатель, и его основной целью является выяснить, где этот самый лаз.
Ракоци, прикрыв глаза, коснулся руками лба.
- Господи, - проговорил он. - Если Краузе станет известно о нахождении этой
лазейки, они же немедленно попадут в город.
- Не помогут никакие запоры, - подтвердил генерал.
- Всё это очень плохо, - задумался князь. - Миклош, - проговорил он через некоторое
время, - Миклош, найди мне этого человека. Мы казним его на гильотине, я тебе
обещаю. Ты не можешь упустить этого мерзавца, просто не имеешь на это права. -
Мужчина, приосанившись, выпрямился в кресле. - Вообще, скажи мне, какие у тебя
соображения на этот счёт?
Берчени замер в торжественной стойке.
- Моё подозрение падает на кузнеца, - медленно вымолвил он.
- Какого кузнеца? - смутился Ракоци. - О чём ты сейчас говоришь?
- Паренёк, подошедший к вам после речи, - напомнил ему генерал. - Мне он сразу
же показался подозрительным типом.
- И как его звать?
- Варга Левенте, - объяснил генерал. - Так рвался стать новобранцем. Тут мы должны
задать себе следующий вопрос: к чему такая неуёмная прыть?
- Чтобы непременно разнюхать, - подхватил его мысль Ракоци. - Чтобы получить
сведения.
- Именно так я и рассудил, - закончил Берчени.
Несколько секунд князь ёрзал в кресле.
- Да, вполне может быть, - пробормотал он. - Нельзя исключать такую возможность. -
князь, словно очнулся от оцепенения. - Так, твоя задача теперь, не сводить с него
глаз. Разузнай, в какую часть его взяли. Карауль днём и ночью. Любая вызывающая
сомнение мелочь, - ты пулей ко мне.
- Будет исполнено, - поклонился Берчени подобострастно.
- Не скидывай со счетов и другие вероятные версии, - уточнил тут же Ракоци.
- Непременно, - с готовностью кивнул генерал. - Приступаю к работе немедленно.
- Правильно ты сказал, - хмыкнул Ференц Ракоци и возвратился к письму. Перо в его
руке стремительно запрыгало по строчкам. - "Мы принимаем брошенный недругом вызов".
Берчени откланялся.

                                    ****

Первый день в гарнизоне был сопряжён для Левенте с множеством трудностей и хлопот.
Сперва требовалось передать содержимое мешочка казначею, для чего необходимо было
подняться на верхний этаж.
Там его, как объяснили то кузнецу две миловидные девушки, не оказалось, и Варга
Левенте спешно спустился, принявшись искать казначея снаружи. Им оказался тот же
самый мужчина, который записывал пришедших в прошлый вербовочный день. Парень
вспомнил его в лицо и подошёл объясниться.
Двести гульденов надо было оформить, внеся соответствующие пометки в журнал, а это
означало ещё один подъём вверх. С этим справились не так быстро: казначея то и дело
отрывали от записей, пока он наконец не поставил росчерк, где надо, и отпустил
кузнеца.
После этого Варга, словно слепой, разыскивал требуемую часть. Встреченный им капрал
объяснил, как добраться туда, не заблудившись, окончив тем самым бесцельное
скитание парня по лагерю.
На месте ему доложили, что сейчас начнут выдавать в довесок к обмундированию ещё и
оружие. Ото всей этой суматохи молодой человек ощутил, как закружилась у него
голова. Чтоб пережить такой насыщенный день, требовался изрядный запас энергии, и
Левенте, начиная с обеда, совершал всё машинально, будто являлся тряпичною куклой.
Тело его обмякло, и он, получая мушкет, облачаясь в свою новую форму, действовал,
руководствуясь не то что вторым, а скорее десятым дыханием.
Наконец приготовления завершились, и новобранцы растянулись длинной шеренгой
на поле. К ним вышли два офицера: в первом Левенте узнал сержанта Добоса,
наблюдавшего за бесславною битвою кузнеца в прежний раз; второго военного парень
видел впервые. Тот представился Петером Лазло. Сухопарый, высокий мужчина,
с аккуратными усиками-стрелками над верхней губой, в начищенных до блеска сапогах,
и с каждой сверкающей пуговицей на мундире, производил невыразимо торжественное
впечатление. Он прокашлялся, тряхнул плечами - его погоны при этом сверкнули
на солнце, - и взялся произнести приветственные слова.
- Рад наблюдать, что призыв великого князя не оставил народ равнодушным, - он
поднял глаза на новобранцев. - Я уверен, что каждый из вас держит в помыслах
беспокойство за дальнейшие судьбы родины. Эти мысли привели вас сюда. В настоящий
момент мы обязаны...
Кто-то легонько тряхнул кузнеца за плечо; Левенте оборотился. На него, улыбаясь,
смотрел недавний знакомый - Бенце Орбан. Тот был выбрит, причёсан, и каждая черта
его облика выдавала тщательную подготовку перед запланированным выходом в люди.
- Как ты, дружище? - прошептал он.
- ... и не может быть тени сомнения, что такой трудный час особенно объединяет
всю нацию. Собравшись воедино, мы способны преодолеть...
- У меня всё в порядке, -  ответил Левенте. Ему не хотелось распространяться о
своих делах малознакомому человеку, и потому Варга ограничился этой ничего не
значащей фразой.
- Весь город гудит, что австрийцы уже на подходе, - с непонятной кузнецу радостью
вымолвил Бенце. - Ох зададим мы им жару!
- ... и сейчас я объявляю о том, что состоится пауза в полчаса, - Лазло поднял
указательный палец вверх. - После этого мы приступим к пробной стрельбе. Я вместе
с сержантом Добосом приглашу вас, когда наступит требуемая минута. Вы свободны
на время.
Шеренга стала рассасываться по сторонам. Сперва линия превратилась в кривую, а
потом - и вовсе в зигзаг, рассыпавшись на отдельных людей.
Бенце немедленно подошёл к парню.
- Давай изучим окрестности, раз уж выдалась такая возможность, - предложил он.
Левенте с ним согласился.
- Ребята, постойте! - к ним подбежал низкорослый блондин, в причудливых,
похожих на шаровары, штанах и накитом сверху белом военном камзоле. - Разрешите мне
пройтись с вами. Я никого тут не знаю ещё, - он на секунду замялся. - Все же мы в одной лодке, все
же держимся за одни вёсла.
Бенце внимательно окинул того изучающим взглядом. Левенте переводил глаза с первого
на другого.
- Как тебя звать? - спросил Бенце с подлинным любопытством.
- Я - Бенедек Чонка, - представился парень. - Записался одним из последних, - его
лицо растянулось в какой-то виноватой улыбке.
- Ну, идём, - протянул Бенце, покосившись на кузнеца. Левенте согласно кивнул.
Втроём они двинулись в глубь казарменных зданий и прочих, неизвестного назначения,
попадавшихся им на пути домиков.
- Каким образом тебя сюда занесло? - завёл разговор Бенце, бывший самым старшим
из всех и потому, ощущавшим своё превосходство.
- Безденежье и отсутствие выбора, - невесело хмыкнул Чонка.
- Понимаю, - произнёс Бенце.
- Работаешь целый день, наклонясь над землёю, и сеешь, жнёшь, орошаешь, -
проговорил взволнованно Бенедек. - И вдруг тебя посещает одна любопытная мысль.
- Какая же? - проронил Варга.
- Что когда-то ты сам уйдёшь под эту же землю, - произнёс отрывисто Чонка. - Туда
же. Вслед за свёклой, пшеницей, картошкой. - он подумал немного. - Только вот ты,
оказавшись там, не взойдёшь.
Все замолчали. Варга заметил знакомый домик с змеею и чашею на двери. Вспомнилась
ему тут же встреченная в прошлый раз медсестра. Её, кажется, звали Джизелла. Будто
бы вторя мыслям Левенте, девушка сразу же появилась, выйдя на улицу из лазарета.
- Приветствую вас, - обратился к ней Варга.
Девушка его также вспомнила и узнала.
- У вас нынче первый день сборов? - поинтересовалась она.
- Не могу выразить того, как вы правы, - вмешался в беседу Бенце. В присутствии
симпатичной молодой дамы у него заблестели глаза, и язык, готовый обсудить
тысячу тем, развязался неведомым образом. - Будем скоро стрелять по мишеням, -
объявил он. - Обязательно приходите туда посмотреть, - Орбан Бенце ей дружественно
подмигнул.
- Хорошо, - заявила им девушка. - Думаю, что управлюсь, и буду совершенно свободна,
когда подойду.
На том и договорились. Джизелла вернулась вовнутрь, а троица двинулась дальше.
- Вот как надо, - довольно проговорил Бенце. - Вот это и есть привлечение к себе
женщин, - прибавил напыщенно он.
"Боже, надулся, словно индюк!" - подумал про себя Варга, однако вслух ничего не
сказал. Бенедек отвёл глаза в сторону, заинтересовашись внезапно лесной полосой
впереди.
Всё то время, что они провели до громогласного звука литавр, они слонялись без
дела, и успели уйти довольно далеко от поляны.
- Ускорим шаг, - предложил Варга. Они развернулись. Трое молодых человек помчались
назад, к устроенному для стрельбища месту.
Непривычная форма ужасно стесняла Левенте практически в каждом движении, и он себе
не совсем представлял, как управиться должно с мушкетом, потеряв всякую гибкость.

                                    ****

Поле, предназначенное для их тренировки, являло собою ограждённый участок; толстые
канаты квадратом замыкали периметр. Туда уже стекались с разных сторон прочие
рядовые. Добос и Лазло ожидали всех, стоя в сторонке от начерченной на земле линии.
Подошёл со своими товарищами Левенте. Стали поочерёдно раздавать солдатам оружие.
Выглядела процедура примерно следующим путём: сперва стрелок подходил к Лазло,
отмечался, где нужно, и получал мушкет на руки. Сержант Добос говорил ему номер
позиции, каковую требовалось занять. Таких позиций было одиннадцать. Каждый из
получивших мушкет устраивался удобнее, готовясь открыть огонь.
- Пли! - скомандовал зычно Лазло.
Загремели беспорядочно выстрелы. Как только одиннадцать смельчаков проявили свои
умения, они оставляли позиции, и вызывались следующие на их место. Принялись
стрелять снова. Тут по рядам ожидавших пронёсся встревожённый шёпот: "Берчени,
Берчени, смотрите!" И это действительно было так: генерал-майор чинно перешагнул
чрез канаты и подошёл к офицерам.
С его появлением атмосфера будто бы накалилась. Каждый напряжённо следил за всяким
своим движением, а у стрелков участилось сердцебиение.
- Как обстоят дела с новичками? - отчеканил Берчени. Лазло заговорил.
- Только что приступили к учениям, - он нервно взмахнул рукой, и вновь оглушительно
прозвучали совершённые выстрелы.
- Полагаю, что работа с рекрутами вам даётся много легче ночного дежурства, -
ухмыльнулся Берчени. - Я доволен, что хотя бы здесь у вас не будет возможности
играть в карты.
- Виноват, мой генерал, - смутился Лазло. - То был единственный промах, и подобное
не повторится.
- Мне хочется в это верить, - проронил Миклош Берчени.
На позиции вызвали очередных. Генерал пальцем в перчатке ткнул в одного из парней.
- Скажите, - прищурился он, - разве это не Варга Левенте? Насколько я помню, зовут
его именно так.
Лазло, замешкавшись, заглянул в список.
- Да, вы правы, мой генерал, - ответил он, сверившись с записью. - Именно так его
и зовут.
- Как только закончит, - сказал генерал, - подойдите к нему и скажите, что он
приписан к вашей гвардейской части.
- То есть, вы имеете в виду, - спешился Лазло.
- Я имею в виду, что он взят, независимо от владения оружием, - Берчени нахмурился.
- У меня приказ великого князя: принять этого Варга и вести за ним наблюдение, -
генерал сурово взглянул на Петера Лазло. - Не спускайте с пройдохи глаз.
- Есть, генерал, - ответил, не раздумывая, офицер.
- А что, имеются сведения, что Левенте и есть тот пресловутый лазутчик? - прознёс
Добос тихо.
- Никаких точных сведений нет, - отрезал Берчени. - Он идёт у нас первым
подозреваемым. Что вовсе не означает, что нужно потерять бдительность и не
осматриваться вокруг.
- Я, кажется, понял, о чём вы толкуете, - протянул сержант Добос.
- Мои инструкции вы получили, - невозмутимо произнёс генерал.
Между тем Варга Левенте, не слыша этого разговора, стоял на позиции, целясь метко
настолько, насколько то ему позволял глаз. На лбу его выступила испарина, но
Левенте упорно не разжимал ручки мушкета, чтобы поправиться, или же вытереть пот.
Он желал продемонстрировать всё имеевшееся мастерство.
На секунду парень всё же отвлёкся. Краем глаза заметил он подошедшую к полю
Джизеллу. Она всматривалась в новобранцев, отыскивая взглядом знакомые лица.
Её глаза остановились на кузнеце. Не подавая виду, Варга выстрелил в очередной раз.
- Эй, парень, - окликнул его Бенедек с позиции "восемь"; сам Левенте занимал
соседнюю с ним девятую. - Варга!
- Что такое? - негромко спросил он.
- У меня к тебе есть разговор, - оба они притворялись, будто всего лишь стреляют.
Со стороны невозможно было заметить, что меж ними происходит беседа.
- Говори, если есть что сказать, - Варга зарядил мушкет снова.
- Ты же не думаешь, что я вот так просто, случайно, подошёл к вам с Бенце сегодня?
Варга изо всех сил постарался не выказать удивления.
- Это становится интересно, - вымолвил он.
Шум выстрелов перебил фразу Чонка, и тот заговорил снова.
- Значит, слушай меня внимательно, - кузнец навострил уши. - Я приставлен к вам со
специальною целью.
- Не могу даже представить, кого бы я заинтересовал, - с удивлением сказал Варга.
- Здесь важен вовсе не ты, - нетерпеливо перебил Бенедек. - Важен Бенце.
- Ничего не пойму, - ещё один выстрел. Пуля Левенте попала в стену, даже не
достигнув мишени.
- Об этом судачат во всём Мишкольце, - медленно произнёс Чонка. - Что будто бы в
крепости есть человек Габсбургов. Он вынюхивает наши слабые стороны, и мы, если
не обнаружим мерзавца вовремя, грозимся проиграть битву.
- Но какое отношение..., - начал было кузнец, но Бенедек его перебил.
- Так вот, моя задача - проверить Орбана Бенце на то, что он не шпион, - объявил
Чонка. - Потому что если подозрения на его счёт подтвердятся, ему грозит виселица.
Левенте невольно кинул взгляд на их товарища. Орбан стоял на позиции "три" и, к
собственному счастью, не слышал, о чём они говорят.
- Бенце - австрийский шпион, - вымолвил Варга. - Поверить не могу.
- Знаешь, что самое интересное? - не унимался всё Бенедек. - Что он не платил
взноса в двести гульденов.
- Да ну? - с сомнением покачал головою Левенте.
- Да, неким образом договорился, что отдаст задним числом, - закивал Чонка.
- Это всё очень странно, - Варга опять нажал на курок.
- Поскольку я приставлен за ним наблюдать по поручению от Ракоци, - на этом месте
кузнец сглотнул, - я тебе сообщу ещё кое-что.
- Говори, - покорно отозвался Левенте. Он заметил, что практически не попадает,
отвлекаясь на разговор.
- Он живёт в одном из самых неблагополучных кварталов города, - проговорил Бенедек.
- Так вот, когда я отправился туда выяснить, знают ли местные Орбана Бенце, все,
как один, заявили, что у них нет такого соседа.
- С ума сойти, - выдохнул Варга.
- Теперь ты знаешь всё, что знаю об этом я, - подытожил его собеседник. - Разумеется,
я ничего тебе не говорил.
- Я уже забыл содержание нашего разговора, - проговорил парень.
- Умница, - сказал Бенедек.
- Следующие одиннадцать! - рявкнул Добос. Они отложили мушкеты.
Варга осторожно и медленно ступал по земле. Он вытирал с шеи и с лица пот.
- Варга Левенте? - спросил его офицер. Кузнец понял, что вопрос задал Лазло.
- Да, это я, - подтвердил молодой человек.
- Отлично стреляешь, - констатировал Петер Лазло. - Принимаю тебя в гвардейскую
часть. Будешь под моим руководством.
- Я вас понял, - отозвался Левенте.
- Ожидаю вас здесь же завтра, - объявил офицер. - В десять часов. Убедительно
настаиваю на том, чтобы ты появился без опозданий.
- Будет исполнено, - ответил кузнец.
Странность происходящего была так ощутима, что Варга не мог толком сосредоточиться
ни на чём.
"Чертовщина какая-то!" - думал он. "Я же больше промазал, чем куда-то попал!
Ничего не пойму."
- Меня взяли, - объявил Бенце довольно, подойдя к кузнецу. - А ты почему такой
бледный?
- Утомился уж очень, - не стал придумывать сложную отговорку Левенте.
- А, ну так это бывает, - Орбан похлопал его по плечу. - Теперь мы на службе у
государя.
Левенте заметил подходившего к ним Бенедека.
- Ага, - вяло произнёс он. - Три раза "ура".
Джизелла, увидев, что парни уже освободились, также к ним подошла.
- Видела, как вы стреляли, - заявила она. - А ты отлично справляешься, - тепло
сказала Анталь кузнецу. - Ты - большой молодец.
- Безумно рад, что тебя впечатлило, - только и вымолвил он.


                                  ****

Как ни стремились отсрочить приближение того дня мадьяры, жители Мишкольца, он
всё-таки наступил. Австрийцы подошли к стенам крепости двадцать четвёртого, с
опозданием в один день, если читатель помнит письмо токайского градоначальника.
Габсбургское подразделение разбило лагерь неподалёку: верхушки шатров, а по вечерам -
ещё и огоньки кострищ, на которых готовили пищу, были заметны с крепостных стен.
Наконец Фабиан Краузе посчитал, что нужный момент наступил, и уже двадцать шестого
горожане услышали звуки труб, призывавшие на стены Ракоци.
Великий князь появился, облаченный в отороченную мехом мантию, вместе с ним
взошёл на оборонительную позицию Миклош Берчени.
Любопытные зеваки, из расторопных, успели занять уголки для наблюдения и смотрели
во все глаза, боясь упустить любую малозначительную деталь.
Музыка смолкла, и на коне, в окружении свиты, выехал вперед Краузе. В лучах солнца
фигура его казалась истуканом, который неведомым образом спустился со своего
постамента, и стал ходить среди смертных.
- О могучий Ференц Ракоци! - воззвал Краузе в установившейся тишине. - Объяляю
ко сведению присутствующих, что габсбургская корона всегда была весьма милостива
к отступникам и разного рода предателям. Таковые взгляды династия разделяет поныне.
Ежели то угодно великому князю, то я предлагаю ему и его поданным мирно сложить
оружие и отдать город в наше распоряжение. Могу ручаться, что в таком случае никто
из венгров не пострадает, ни одна голова не упадёт, оторвавшись от шеи, срубленная
нашим острым мечом. Также я обещаю сохранить жизнь всем лидерам. Как только господа
Ракоци и Берчени сдадутся, они получат право возобновить службу при австрийском дворе,
восстановившись в тех званиях, каковые они занимали до своей презренной измены
Австрии. Если условия моего предложенного вам договора чем-либо неугодны, я
согласен пересмотреть в нём отдельные мелкие пункты.
Ракоци откашлялся. Когда он говорил, голос его эхом отдавался от стен.
- Не угоден нам ваш договор тем, что ни один воин, ставший на сторону
противоборства тирании и несправедливости, не сдаст своих твёрдых позиций. Если
генерал Краузе полагает, что мы, испугавшись, тут же сдадимся, то я уверяю, он
ещё осознает  глубину своей неправоты. Чтоб Мишкольц стал вашим городом, чего,
я уверен, никогда не случится, вам для того необходимо перерезать в нём каждого
жителя, если ваша разбойничья рука поднимется совершить столь вопиющее преступление.
Я решительно заявляю, сейчас же и окончательно, что никакого договора меж нами нет
и не может быть и в дальнейшем. На вашей стороне одна грубая сила, и если вы
полагаете, что её достаточно для того, чтобы сломить каждого бойца моего славного
войска, так испытайте это своё намерение на деле. Больше мне к сказанному добавить
нечего.
С крепостных стен, улюлюкая, закричали, повторяя имя Ракоци. Краузе недовольно
опустил голову. Он медленно развернулся, и направился на коне к лагерю.
Торжествующие возгласы горожан сопровождали того на всём протяжении обратной
дороги.


                                     ****

Никто не успел толком заметить, как и когда это произошло. Только что Мишкольц был
свободен от всякого вражеского посягательства, как уже стал находиться в состоянии
полной осады. Жизнь каждого жителя крепости обросла паутиной тревоги, а чувство
безотчётного страха приобрело характер всеобщего настроения.
Многие избегали оставлять дом надолго, передвигаясь по улицам быстро, исключительно
по срочному делу, и большую часть времени проводили внутри.
Сердцебиение города практически остановилось. Окончательно опустел рынок;
католический храм не встречал ни единого прихожанина сутками.
Присутствие рядом австрийцев, невидное, но оттого не менее ощутимое, наложило
свой отпечаток, нарушив установленный ход вещей в Мишкольце.
Происходящее всё больше и больше напоминало угнетающий, жуткий кошмар, от которого
надлежало проснуться немедленно, но спасительного пробуждения в ближайшем будущем
не предвиделось.
Ситуация усугубилась, когда Фабиан Краузе приказал развернуть против населения
города психологические атаки. Приёмы эти в искусстве ведения войн являлись
относительным новшеством: австрийцы караулили беспечных пастухов, вылавливали
потерявшего осторожность скитавшегося хлебопашца, и отрубали тем головы,
перебрасывая их через стены - в тех местах, где позволяла то высота.
Каждый раз, как происходило подобное происшествие, народ пугался без меры, и
Ракоци потребовалось приложить к тому немало усилий, чтобы его союзники не падали
духом. Из всех пленников крепости великий князь представлялся единственным, не
утратившим веры в успешное разрешение положения, в каковом они все оказались.
Прошло не так много времени, когда австрийцы решились на следующий устрашающий
ход. При помощи небольших, смастерённых из прочного дерева катапульт, солдаты
Краузе перебрасывали чрез стены камни, обыкновенно с привязанными к булыжникам
записками примерного содержания:

                     "Жители Мишкольца!

Ваша упрямость и нежелание пойти на компромисс сослужили вам злую службу.
Об этом промахе вы ещё успеете пожалеть многократно. Ференц Ракоци и его беззубое
войско, на которое вы возлагаете ваши надежды, не способны нанести нам какого-либо
значительного урона, и вся его армия будет сметена в первой же битве, обращена
в прах сколь-нибудь заметным дуновением ветра.
Если вам это в силу непонятных мне лично причин пока что неочевидно, то я предлагаю
пересмотреть ту позицию, каковая установилась на данный момент.
Город полностью окружен. Решительно невозможно, чтобы кто-либо попал внутрь,
миновав при этом наш лагерь. Мышеловка, какую вы по наивности полагаете своим
надёжным укрытием, - что на самом деле не так, - просто-напросто западня.
Бессмысленного кровопролития можно по-прежнему избежать. Для того вам достаточно
сдаться. Отрекитесь от не значащей ничего фальшивой присяги Ракоци, и добровольно
откройте ворота. Как только мои офицеры проникнут вовнутрь, мы арестуем двух
основных бунтовщиков, чьи имена хорошо нам известны. Само население при том
нимало не пострадает. Определитесь верно с той стороной, которую следует занять
победителю, - и я питаю надежду, что у вас хватит благоразумия найти более
выгодный исход дела.

С уважением,                                 генерал от инфантерии Фабиан Краузе.                                                     генерал от инфантерии
                                                       29 июня 1705 г."

Таковое письмо произвело волнение среди люда. Несколько человек уже сбежали из
города, ещё несколько собирались покинуть Мишкольц уже будущей ночью, несмотря на
риск быть перехваченными австрийцами. По большому счёту, обитателями крепости
оставались только Ракоци, возглавляемая Берчени военная сила, и бесчётное
множество вконец запутавшегося и напуганного до смерти простонародья.
После длительных пересуд крестьяне всё же решили сохранить верность великому князю.
Правильно рассудив, что самовольное открытие ворот скорее сделает их беззащитными,
нежели как-то спасёт, и что Краузе, поправ с лёгкостью договорённость, всё-таки
перебьёт целое население, нарушив данное слово, подействовало отрезвляюще и
образумило каждого.
Город безмолвно и стойко продолжал держать оборону.


                            ****

Варга Левенте был так же обеспокоен, как и все прочие жители. Близость врага не
давала никому в гарнизоне расслабиться ни на минуту, и несколько дней подряд
напряжённого ожидания в неизвестности изрядно потрепали Левенте. У парня
нарушился сон. От каждого звука он просыпался одномоментно, и только
удостоверившись, что то пролетела, рассекая ночной воздух сова, или же кто-то из
сослужицев принялся ходить по этажу в поздний час, засыпал вновь. Кошмары мучали
кузнеца беспрестанно.
На этот раз приснилось ему, что он снова в хижине и что мать его медленно умирает.
В этом кошмаре Левенте подходил к изголовью, когда Юфрозинья просила его
наклониться, затем, чтобы что-то тихо сказать.
- Штурм города неминуем, - шевелились губы старухи. - Не все его переживут. Но
тебе, чтоб уцелеть самому, важно выяснить одно перед битвой: кто же этот проклятый
шпион? - Больная попыталась сперва приподняться на локте, но тут же, вздохнув и не
найдя в себе для того сил, возлегла опять на подушки.
- Не напрягайся чрезмерно, - поправил одеяло Левенте. - Тебе нужно беречь свои
силы, если ты хочешь поправиться.
Мать его будто не слышала.
- Ты обязан поговорить с Бенце, - твердила упрямо она. - С глазу на глаз. Ежели
выяснится, что это именно он желает впустить австрийцев через потайной ход, убей
его и спаси тем самым город.
- Что такое ты говоришь? - пролепетал Левенте растерянно.
- Помни то, о чём тебя предупреждал Бенедек, - продолжала старуха. - И без конца
остерегайся. Свершай каждое своё дело в максимально возможной безопасности для
себя. Всегда держи в голове, что ты на подозрении у Берчени.
Кузнец было хотел ещё что-то добавить, но в тот момент ставни окна, движимые
сильным ветром, открылись, затушив свечку. Варга взирал на мать в темноте. Вместо
неё там лежал истлевший скелет мертвеца, щелкавщий грозно костями. После того
Левенте в холодном поту просыпался и не мог заснуть до наступления утра.
Он обязался держать искренний разговор с Бенце Орбаном, как только обдумал
приснившееся, и с тех пор постоянно искал удобной возможности остаться с товарищем
наедине. Мысль о том, что, когда ситуация сложится для него наиудобнейшим образом,
а он всё-таки струсит и не заговорит, возмущала кузнеца беспримерно. Такая беседа
требовала от юноши невиданной смелости и упорства, и Варга готовил себя к этой
минуте, едва ли не как к самой битве с габсбургскими войсками.
Наконец такой случай представился. Был у них в гарнизоне домик, предназначенный
специально для хранения старых ружей, прочей, ставшей непотребною со временем
утвари, - износившиеся конские уздечки, мундиры старого образца, - всё находило
здесь своё последнее пристанище.
Бенце вздумал прочистить мушкет свой шомполом ещё раз, дабы пребывать в полной
уверенности, что оружие в нужный момент не даст осечки и не подведёт собственного
владельца никаким другим образом. Левенте, придумав надлежащий предлог, увязался
за ним.
- Мне надобно почистить ботфорты, - протянул он, кинув быстрый взгляд на сапоги.
- Не хочу иметь слоя грязи. Обувь становится из-за того излишне тяжёлой для
быстрой ходьбы.
- Понимаю, - сочувственно кивнул Бенце. - Конечно, идём.
Орбан отворил дверь. Свет, проникавший сюда снаружи, осветил полоскою на полу
груду самых разнообразных предметов и сундуков.
- Наступай осторожней, - предупредил того Бенце. - Споткнуться проще, чем глазом
моргнуть.
Левенте неторопливо вошёл за ним следом. Они остались наедине.
Его товарищ, насвистывая какую-то незатейливую мелодию, принялся разбирать свой
мушкет. Он в задумчивости приговаривал, пока возился с оружием, изредка выдавая
"Ага" или "Значит, вот оно как". Левенте тем временем склонился в притворстве над
сапогом, прочищая небрежно тот тряпкой.
- Ты знаешь, - голос кузнеца задрожал, - мне нужно с тобой кое-что обсудить.
- Сколько же остаётся после выстрела в дуле пыли, - Бенце, подобно трубочке,
приложил к губам ствол и выдохнул резко. Порох пушинками полетел на пол. - Давай,
чего уж, говори, что хотел.
Левенте собрал в себе всю имевшуюся внутри смелость.
- По гарнизону, как ты уже знаешь... Как возможно то известно тебе, - не находил
верных слов Варга. - В общем, говорят о шпионе австрийцев. - Молодой человек
кашлянул. - Что будто бы он, ну, так сказать, в войске Ракоци и сообщает сведения
врагу. - Закончил парень совсем растерявшись.
Бенце Орбан внимательно на него поглядел. Левенте опустил глаза в пол.
- Так, - отрывисто произнёс его собеседник. - И ты хочешь сказать, что этот
лазутчик по странной случайности я? Правильно ли я тебя понял, дружок?
- Я вовсе не имел ничего такого в виду, - пробормотал кузнец виновато.
Левенте впервые испугался того, что может с ним сделать Орбан при желании
обезвредить догадавшегося соперника.
- Нет, погоди, - повысил Бенце немедленно тон. Лицо его распухло от ярости.
- Ты в чём-то меня обвиняешь?
- Да нет же, я ничего..., - Левенте не договорил.
- Подходи сюда, мерзавец! - крикнул на него Бенце. - Подходи, если поджилки не
затряслись! Грязный мальчишка!
Левенте вспомнилось в эту минуту, как легко и изящно обставил его на арене Орбан
двумя неделями раньше. Идея подобного разговора теперь показалась ему самой
великой глупостью на всём свете.
- Скажи мне это прямо в лицо! - мужчина рассвирипел. - Так, чтобы я мог до тебя
дотянуться рукою!
Ничего другого не оставалось. Варга покорно подошёл к рядовому, и со стучавшим
бешено сердцем, медленно произнёс: "Я считаю, что лазутчик Габсбургов - ты".
На него немедля обрушился удар кулаком. В глазах кузнеца потемнело. Когда он
пришёл в себя несколько, то обнаружил, что оказался прижатым за шиворот к стене
комнаты.
- Чтобы я никогда не слышал от тебя таких гадостей! - выпалил ему в лицо Бенце.
- Кто тебя надоумил? Неужто Чонка, которого приставили за мною следить?
Тут внутри у Левенте что-то оборвалось. Молниеносно пронеслось у него в голове,
что возможно сейчас наступила заключительная минута всей его жизни. Юноша
оглянулся по сторонам. Грязь и беспорядок царили по обеим от них сторонам.
"Не так рисовал я себе смертный час", - подумал со страхом Левенте. "Быть
задушенным в насквозь пропахшем нечистотами домике! Как же нелепо. И жутко".
Между тем крепкая хватка, которой держал его Бенце, не ослабела, но и не напирала
с удвоенною силой на шею.
- А Берчени считает, что шпион как раз ты, - сказал ему Орбан, глядя прямо
в глаза. - И у меня есть хоть одно основание тебе верить?
Левенте смолчал.
- За себя-то я знаю точно, - продолжал Бенце. - Но чтобы тот, кого я сам
подозреваю, меня обвинил - это что-то за пределами понимания!
Он наконец //разжал хватку и// отпустил кузнеца.
- Бенце, - проговорил тихо Левенте, - Поверь мне, что я никакой не лазутчик. Я
предан Ракоци каждой каплею своей крови. Я ненавижу австрийцев.
- То же могу сказать о себе, - отозвался немедленно Бенце. - Все мои чувства
//до конца// посвящены Венгрии. Я разделяю глубокое убеждение в том, что мы
совершаем вместе великое дело, обороняя славный наш город, помнивший наших
предков.
Левенте задумался.
- Но если мы подозреваем друг друга, - рассудил он, - и никто из нас невиновен, то
кто - эта чёрная карта посреди бубновой колоды?
- Я и ты вне подозрений, - проговорил Орбан. - Если ты со мной откровенен...
- Говорю чистую правду, - вмешался Левенте.
- Тогда мне остаётся подумать на самого Бенедека, - заключил он.
Подобный поворот мысли заставил кузнеца изумиться.
- И вправду, - протянул Варга. - Как же нас глупо стравили!
- Столкнули, как хищников в клетке, - мрачно заметил Орбан. - Разнотолки об этом
шпионе сейчас у всех на уме. Раз уж мы с тобой всё обсудили, у меня других
подозреваемых попросту не остаётся.
- Бенедек Чонка, - задумчиво произнёс парень. - А что, теперь и я тоже склоняюсь
к подобному взгляду на вещи.
Бенце громко хлопнул в ладоши.
- Тогда решено, - сказал он. - Я смогу попасть вечером к Берчени на аудиенцию.
Изложу ему свои мысли, - мужчина закачал головой. - И тогда спрос уже с Бенедека.
- Я нахожу твой вариант наиболее подходящим, - сказал ему Варга, потирая
ушибленные места.


                                     ****

Однако же никакого разговора между Берчени и Бенце не состоялось. Австрийцы
проникли через тайный лаз в город, развязав на улице битву, сразу как только
на небе сгустились сиреневые тучки сумерек.
Поднялась суматоха и паника. Горожане бежали стремглав, стремясь изо всех сил
попасть в защищённое место как можно скорее. Порой один из таких беглецов
бесцеременно вламывался в чужой дом и оставался вместе с его обитателями
на крошечной кухне. То была странная сцена: замерев, несколько человек
прислушивались к каждому шороху, в надежде на то, что вооружённые всадники
оставили их, ускакав дальше.
Весь гарнизон был поднят к действию по первому же приказу. Левенте в ту минуту
//как раз// вышел из казармы на воздух. Его глазам открывалась удивительная
картина, поразившая парня настолько, что та прочно впечаталась в память
на многие годы вперёд.
Казалось, что всё пребывало в постоянном движении и беспокойстве: солдаты
запрыгивали в седла, проверяя на месте ли прикреплённая к поясу шпага и заряжен
ли их мушкет. Несколько раз туда и обратно пробежал, отдавая приказы, сержант
Добос. Волосы его были всклокочены, а на бледном лице застыло выражение
неизъяснимого страха. Вдалеке, надрываясь, гудела труба.
- Варга, что ты тут делаешь? - осипшим от беспрестанного крика голосом обратился
к нему сержант. - Не стой ни минуты на месте! Живо в конюшню! - мужчина
размахивал руками не хуже ветряной мельницы. Было заметно, что внезапное
нападение сбило Добоса с толку, и тот пребывал в крайне взвинченном состоянии.
- Где ваш, чёрт возьми, офицер?
- Я не видел Петера Лазло весь день, - ответил мужчине кузнец. - Нами никто не
руководит. - За спиною Левенте стояли высыпавшие наружу солдаты.
- Тогда всем слушать мою команду! - завопил Добос. - По коням и в город! Враг
пробивается к центру, стремясь захватить площадь! Мы обязаны разорвать их всех
в клочья! А я сейчас отыщу руководителя вашего подразделения!
Выпалив это, он помчался в глубь лагеря, скрывшись через секунду из виду.
На половине пути направляшегося к стойлам Варгу кто-то догнал. Рука неизвестного
коснулась его плеча. Кузнец обернулся. Перед ним находился задыхающийся Бенедек.
Молодой человек пробежал, по всей видимости, через весь гарнизон. Едва будучи
в силах устоять на ногах, он обливался потом нещадно.
- Слава Богу, мне всё-таки удалось тебя отыскать, - Чонка облизнул пересохшие
губы. - Ступай за мною. Мы отправимся в Мишкольц вместе.
Они продолжили дорогу к конюшне.
- Страшно? - коротко спросил товарища Бенедек.
- Безумно, - не стал кривить душой Варга. От мысли о том, что сейчас ему предстоит
оказаться в горниле бушующей битвы, у Левенте подкашивались колени.
- То-то же, - обронил Чонка. - Будем держаться друг друга. Не пропадём.
Они открыли двери амбара. Два вороных занимали ближайшие стойла у входа. Бенедек
аккуратно обогнул выставленную поилку и взял коня за уздцы.
- Вместе этот кошмар пережить легче, - проронил он.
Левенте повторил за ним всю последовательность действий. Прошагал по устланному
сеном полу, провёл рукою по сбруе коня и затем запрыгнул в седло.
- Ну, помчались, - выдохнул Бенедек.
Он ударил лошадку кнутом. Та, издав оглушительный ржач, приподнялась на дыбы,
попытавшись скинуть своего всадника.
- Но-но-но! - погладил за ухом Чонка скотину. - Успокойся ты. - Конь сразу
утихомирился, стоило Бенедеку почесать холку. - Вот, уже лучше, - проговорил он.
Лошадь Левенте была куда более смирной. Животное подчинилось воле седока
моментально. Не прошло и пары минут, как они уже скакали по лагерю. Ветер летел
Левенте навстречу. Лицо нестерпимо обдавало холодными порывами воздуха; кудри
юноши разбросались в изящной небрежности по плечам, но зато не мешали обзору.
- Отсюда недалеко, - проговорил Бенедек. Он заметил знакомый изгиб дороги. По
обеим сторонам вокруг них простиралась дубрава. Ветки деревьев мелькали в опасной
близости перед глазами, постоянно сменяя друг друга. - Ещё чуть-чуть напрямик, и
окажемся посреди улицы.
Левенте тяжело вздохнул полной грудью. Пока они неслись к Мишкольцу, в голове
у него пролетела целая вереница тревожных раздумий.
Сегодняшние мысли о смерти, которые посетили кузнеца в лачуге для старых вещей,
когда он был в тисках у Орбана Бенце, посетили его второй раз. Опасность теперь
представлялась, куда более близкой. Юноша практически ощущал, как шевелит его
шевелюру старуха с косой у себя за плечом.
Кузнец не знал толком, что было страшней: самому быть убитым или пролить реку
крови, лишая жизни одного за другим. Иного хода событий в сложившихся
обстоятельствах парень не представлял. На секунду буквально, в голове вспыхнула
яркими красками сцена награждения орденами. Блестящий кусок металла лежал под
стеклом,и вот оно поднимолась, и на шею Левенте вешали сияющий крест.
"Значит, оно того стоит", - подумал солдат, вытеснив мысли о своем ремесле в
прошлое, не считая себя более кузнецом. "Я скачу вовсе не к собственной смерти,
а приближаюсь к бессмертию своего подвига", - подумалось то ему. "Главное,
чтобы не дрогнуть в нужный момент." Парень полностью сконцентрировался.
Они вылетели на одну из многих улиц охваченного хаосом города.
Грохотали мушкетные выстрелы. Один из конных австрийцев палил прямо по
установленным вдоль мостовой фонарям. Пуля просвистела за спиной у Левенте.
Обвивавший керосиновую лампу плафон загудел, и та рассыпалась стеклянными
осколками на тротуар.
Бенедек ловко подскочил к мушкетёру и пронзил его шпагой. Лезвие обагрилось,
когда молодой человек потянул его на себя. Поражённый ударом солдат грохнулся
оземь.
Где-то неподалёку слышны были звуки скрещивавшихся клинков и чьи-то разъярённые
вопли.
- Скачем на шум, - скомандовал Бенедек парню. - Кажется, требуется наша помощь.
И он действительно не прогадал: двух солдатов Ракоци теснили в дальний край
улицы трое австрийцев, вынуждая тех отступать. Они бешено сражались на шпагах.
Левенте заметил, что один из вражеских дуэлянтов вот-вот выхватит свой мушкет,
превратив их яростное фехтование в настоящую перестрелку.
Следующие мгновения Варга не вполне понимал, что он делает и что происходит
вокруг. Пришпорив коня, Левенте подскочил к солдату в красном австрийском
мундире и нанёс тому удар шпагою в горло. Эпилептически дёргаясь, мужчина
схватился за глотку, откуда тёмной струёю полилась кровь. С хрипом солдат
повалился на мостовую. Бенедек успел обезглавить второго. Оставшись единственнным
уцелевшим, третий австриец бежал. Вдогонку за ним не отправились, и тот трусливо
покинул место только что происшедшего противостояния.
- Как вы, все целы? - спросил у союзников Бенедек.
- Так, поцарапались лишь немножко, - невесело усмехнулся один из солдат в зелёном
истёртом мундире. - Спасибо, что явились на выручку.
- Где Берчени? - спросил Бенедек.
- По слухам, обороняет центральную площадь, - сообщил второй. - То, что творится
на улицах здесь - ничто, в сравнении со схваткою там. Настоящее пекло, лучше
не суйтесь.
- Нам уж будет виднее, братец, - выдохнул Чонка.
- Сколько кварталов нас отделяет оттуда? - спросил только Левенте, готовый
решиться на что угодно.
- Десять-двенадцать, - прикинул товарищ. - Давай условимся так: я скачу первым,
сметая их линию обороны, ты скачешь рядом вторым и добиваешь оставшихся. Поручаю
тебе заодно свою спину, я ведь могу кого-нибудь и не заметить, - Бенедек уселся
в седле удобней.
- Считай, что договорились, - промолвил Левенте и стиснул зубы.
Они свернули в узкий проулок. Сперва до них донеслись звуки сражения, и только за
поворотом они увидали, как в тесноте, буквально толкаясь друг с другом,
происходила оживлённая потасовка.
Один из венгров лежал в стороне, растоптанный лошадью. Союзники, заметив, что
прибыла помощь, толкнули под копыта коней двух австрийцев. Лошадь Левенте
с хрустом проехалась по черепу свалившегося рядового. Точно та же судьба настигла
того, что оказался на пути Бенедека.
- Не благодарите, - коротко вымолвил Чонка.
Они неслись по улицам далее. Навстречу им бежала крестьянка, кричавшая имя
дочери.
- Илона! Илона! - безутешно звала она. - Вы не видели девочку? - обратилась
женщина к Бенедеку с Левенте, - Совсем маленькая, ей шесть лет. Началась
стрельба, та расплакалась и убежала куда-то. Одному Богу известно, что с ней
может стрястись.
- Мы вообще не встречали детей по пути, - сказал женщине Бенедек. - Так что,
даже примерно не представляю...
Он не успел договорить. Откуда-то издалека ветер донёс чей-то жалобный плач.
- Это, должно быть, Илона, - засияла крестьянка от радости. - Пожалуйста, верните
мне дочку! - она истерически принялась их умолять.
Варга с товарищем переглянулись.
- Ладно, - выдохнул наконец Чонка. - Давай отправимся за ребёнком, а после
возобновим свой маршрут.
Левенте только молча кивнул.
Двое всадников стремительной стрелою промчались по мостовой, оставив женщину
позади. Та заплаканными глазами поглядела им вслед.

                                     ****

Сержант Добос тем временем обыскивал пустой гарнизон в поисках Петера Лазло.
Сначала он сходил к той казарме, где располагалась кровать и хранились личные
вещи этого офицера. Там всё осталось нетронутым: шерстяной плед аккуратно
лежал на постели, подушка не смята, а ножик, пачка хранимых писем и несколько
рисунков в ящичках тумбы - каждый предмет находился на своём месте.
Добос почесал недоумённо в затылке. Он уже побывал во всех мыслимых и возможных
местах: требуемый офицер словно провалился сквозь землю.
"Должно быть, Лазло давно находится с кем-нибудь в городе", - пришёл к такому
заключению сержант после недолгих раздумий. "Но почему не взял никого из своего
подразделения? Это достаточно странно. С какой целью Лазло мог туда ускакать
в одиночку, никому ничего не сказав?"
Спустя пару минут сержант понял, что он не найдёт никаких объяснений по этому
поводу из-за отсутствия информации. Ему самому надлежало находиться сейчас в
Мишкольце, все подчинённые Добоса отбыли туда час назад.
"Мне надо с духом собраться и отправиться в город", - раздумывал так мужчина.
"Там отыщу свою часть и буду всё время сражения с ними. К чёрту этого непонятного
Лазло".
Он окончательно определился. Выйдя на улицу, Добос устало побрёл к одной из
конюшен. Сержант отворил скрипящую дверь. В помещении пахло навозом, овсом, но
примешивался и ещё какой-то запах, неясный, и это заставило Добоса насторожиться.
Он открыл стойло и приблизился к гнедому коню.
- Молодец, - потрепал по холке он лошадь. И тут Добос заметил, что в набросанном
стоге сена есть ещё что-то внутри. Какое-то зелёное пятнышко виднелось сквозь
жёлтый слой из колосьев; что-то проглядывало между травинок.
Сержант подошёл и резкими, сильными движеньями рук принялся раскидывать стог.
Его глазам показался клочок униформы, каковую носили только поданные Ракоци,
и Добос с удвоенным любопытством взялся раскапывать это нечто. Освободив
спрятанное там до конца, он ужаснулся. Его глазам предстал заколотый Петер
Лазло, окровавленное тело которого убийца цинично скрыл от глаз, забросав кормом
для лошадей труп.
Понял и Добос происхождение запаха: то была вонь, производимая начавшимся
разложением.
- Боже мой! Кто бы мог это сделать? - невольно вырвалось у него.
- Руки за голову! - внезапно приказал Добосу кто-то. Сержант без всякого
сопротивления повиновался, медленно вскинув руки.
- Теперь повернись. Так, чтобы я тебя хорошо видел, - объявил голос.
Развернувшийся Добос взглянул на собственного врага. Лицо сержанта скривилось
от подступившего омерзения.
- Глазам не верю! - вымолвил он. - Так это ты расправился с Лазло?
- Именно я, - подтвердил страшную догадку лейтенант Ковач. - И сообщил заодно,
как габсбургским силам пробраться через крепостную стену, указав им тайный ход.
- Ты предатель! - вскричал в бешенстве Добос. - Ты всех нас погубил!
- Почему же? Не всех, - холодно возразил Ковач. - Я обезопасил себя, что
немаловажно. А Ракоци всё равно проиграет.
- Будет для тебя лучше, если всё случится именно так, - возмущенно
проговорил Добос. - Потому что после победы великий князь справедливо вздёрнет
тебя на виселице!
Ковач направлял мушкет прямо на Добоса.
- К чему так распыляться? - раздражённо проговорил он. - Мы в гарнизоне одни.
А теперь ступай, куда я велю. Я найду хорошее применение твоей ярости. Но сперва, -
Ковач достал из кармана наручники. Они сверкнули металлическим блеском.
- Надень вот это.
Добос повиновался. На запястьях сержанта щёлкнул, замкнувшись, браслет.
Ковач ткнул пленника в спину мушкетом.
- Шагай на улицу, - приказал тот. - И чтобы никаких фокусов.
Пытаться что-либо возразить было глупо. Добос медленно вышел из амбара наружу.
Изменник появился на воздухе вслед за ним и прикрыл скрипящую дверь.
Картина выглядела со стороны самым престранным образом. Первым шёл, потупившись,
Добос, со скованными руками, и выражением страха, застывшим у него на лице. Не
отступая ни на шаг от него, следовал за пленённым, замыкая шествие, Ковач.
Выставив оружие вперёд, лейтенант ткнул стволом в сторону видневшегося впереди
домика.
- Наша остановка вон там, - объявил Ковач. - Вперёд.
Здание оказалось почтовым пунктом. Сейчас здесь никого не было: стойка, за
которой обыкновенно сидел выдавающий письма солдатам служащий, пустовала. В
двух высоких шкафах, сразу же за стеклом, пылились на полках кипы конвертов.
Плакаты патриотического содержания, некоторые из которых успели от времени
пожелтеть, висели на стенах коридора. Деревянная лестница с резными перилами
уводила наверх.
- Отлично, - проронил лейтенант. - Тут нам никто своим присутствием не помешает.
- Тебе это просто так с рук не сойдёт, - произнёс Добос сурово. - Ты играйся пока,
но только не думай, что тебе это простится.
- В твоей ситуации я бы воздержался от подобных высказываний, - сказал Ковач
с уловимой насмешкою в голосе.
Лейтенант толкнул ногой дверцу и вошёл вместе с пленником за ограждённую от всего
прочего помещения стойку.
- Присаживайся, - Ковач, невзирая на ласковость интонации, грубым движением
пододвинул кресло секретаря. - Мы тебя перестёгиваем.
И он действительно это проделал. Теперь одно кольцо наручников было приковано к
ножке сидения, парализовав таким образом Добоса, а второе, как прежде, оставалось
на правой руке у сержанта.
- На этом мы с тобою прощаемся, - лейтенант с издёвкою подмигнул. - Можешь
кричать, можешь топать ногами, - Ковач махнул рукой, намекая на бесполезность
названных действий. Он отчеканил:  - Можешь молиться, если считаешь, что это
поможет.
Мужчина развернулся. Неторопливой походкой он вышел сначала, покинув крохотный
уголок секретаря, оказавшись отделённым стеклом от прикованного к креслу Добоса,
а затем - вовсе вышел на улицу.
Сержант остался в почтовой службе один. Уединение было тягостным. Минута
проходила как час, а полчаса - как целые сутки. В самый короткий срок руки
Добоса успели отечь, неприятно онемев в пальцах, словно он носил вместо протезы,
и теперь шарниры в них перестали крутиться.
- Кто-нибудь! - крикнул наконец Добос. Его слова прозвучали, стихнув отзвуком
в перекрытиях высокого потолка. - Вытащите меня отсюда! - так он прокричал
несколько раз и, осознав глупость запеи, умолк.
"Но ведь должен же кто-то вернуться", - размышлял Добос. Он практически не
чувствовал рук. Из домика не было слышно ни звука. Даже если и происходило
что-то снаружи, то было невозможно установить.
"Сражение в городе кончится", - эта мысль сверлила ум Добоса нестерпимо. "Кто-то
прискачет назад в гарнизон, и меня обязательно отыщут".
"Когда это произойдёт?" - теряясь в догадках, сержант не имел ни малейшего
представления.


                                  ****

К тому моменту, когда Бенедек и Левенте явились на место сражения, оно
пребывало в самом разгаре, только достигнув своего пика, и они оказались тут как
нельзя кстати.
Австрийцы, перебив стекла бывшей на первом этаже цирюльни, забились внутри и
отстреливались из квадратов пустых окон. Другую сторону улицы занимали люди
Ракоци.
Спрятавшись кто за чем, солдаты в зелёных мундирах увидели прибывших на
подмогу своих. Одна из фигур распрямилась, выглянув из укрытия на пару
мгновений, - им был поставленный плашмя стол, - и пронзительно свистнул.
- Сюда! - с удивлением Варга узнал в подозвавшем мужчине Бенце.
- Какая встреча, - проронил Бенедек.
- Не стойте под перекрёстным огнём! - парни тут же соскочили с коней и тотчас
присоединились к прятавшимся солдатам.
Левенте осторожно выглянул из-за стола. Вывеска над дверью, изображавшая ножницы
и чёрный силуэт женской аккуратно подстриженной головы, была продырявлена,
напоминая более решето, чем афишу цирюльника.
- Ну и жарко же тут у вас, - отметил то Бенедек. - На других улицах поспокойней.
- Так зачем сюда сунулись? - обратился к ним Бенце. Остальных рядовых они
оба не знали.
Варга хотел было объяснить стоявшую пред ними цель, рассказав, что они ищут
здесь девочку, но ему стало сразу не до того.
Пропавший ребёнок нежданно возник прямо в их поле зрения. Девочка, прижимая
ладошки к заплаканному лицу, шагала, пересекая смертельно опасную улицу.
- Я хочу к маме! - хныкала крошка. - Мне страшно, я хочу к ней на руки!
- Кажется, это Илона, - сказал Левенте, напрягшись.
Бенедек торопливо стаскивал с себя форму.
- Что это ты делаешь? - попытался остановить друга Варга. - Ты что, собираешься
выйти туда один?
Чонка был уже в одном грязном камзоле и, отцепив шпагу, оказался совсем налегке.
- Прикройте меня, ребята, - на лице Бенедека читалось сосредоточение. Он
находился в состоянии полной концентрации мыслей: следовало руководить каждым
своим движением, и притом, помимо своей, спасти ещё одну жизнь.
То, что произошло следом, было событием необыкновенным. Стоило Бенедеку
выпрямиться во весь рост, совершить затем пару шагов по мостовой в направлении
девочки, - как перестрелка остановилась.
Каждый из засевших в цирюльне австрийцев был, конечно, врагом, и, разумеется,
занимал в конфликте противную сторону, но что также было немаловажно учитывать,
так это то, что и у них были какие-то, присущие только им душевные свойства. Они
в конце концов тоже являлись людьми, а вовсе не хищниками, готовыми разорвать в
бешенстве всех, кто стоит на пути.
От их глаз не укрылось то, что Бенедек Чонка не собирается атаковать кого-либо,
а идёт единственно только затем, чтобы увести девочку, - невинность и
непосредственность среди развернувшегося кошмара.
Когда реальность превращается в ад, это вовсе не означает, что пропадают понятия
добросердечия, некие общечеловеческие ориентиры, отдельные от австрийцев,
Габсбургов и войны.
Бенедек осторожно поднял на плечи ребёнка. Той же медленной поступью, каковой
он прошёл до средины дороги, Чонка возвратился в укрытие.
Немедленно засвистели новые выстрелы. Девочка, прижавшись всем телом своим к
Бенедеку, напоминала котёнка.
- Ладно, нам требуется вернуть её матери, - проронил Варга.
- Чем мы сейчас и займёмся, - прибавил Чонка, уловив его мысль.
- Куда думаете после отправиться? - вмешался в их разговор Бенце.
- Мы хотели добраться на площадь. Говорят, там Берчени, - Левенте произнёс
следующие слова с особенной интонацией. - Великий князь, как я понимаю, так же
вступил в сражение.
- Хорошо, я всё понял, - задумался Бенце Орбан. - Я выдвинусь с вами.
- Не выйдет, - выдохнул Варга. - Мы на конях с Бенедеком.
- На каких конях? - спросил Бенце.
Левенте, будто очнувшись от сна, оглянулся. И впрямь, их лошади, испугавшись
выстрелов, успели сбежать. Теперь, если им предстояла дорога к центру Мишкольца,
то сейчас они были вынуждены продолжать её исключительно пешим путём.
- Чёрт возьми, - произнёс юноша. - Раз уж мы все без копыт, которые нас доставят,
пойдёшь на своих двоих вместе с нами.
- Такой вариант устраивает меня полностью, - заявил Бенце.
Они принялись передвигаться, крадучись, и преодолели опасный участок ползком.
Перестрелка осталась у них за спиной. Левенте, оглянувшись, увидел, как пуля
попала в неосторожно вылезшего австрийца. Тот, издав сдавленный вопль, качнулся,
и после рухнул на месте.
- Смерть здесь повсюду, кругом, - невесело молвил Бенце.
Долгое время они пробирались, не говоря друг другу ни слова.
Ребёнок снова захныкал. Ещё через минуту троица оказалась ровно на том же месте,
где они встретили ранее женщину.
- Куда она запростилась? - беспокойно озирался Левенте.
- Мне кажется, она здесь, - указал рукою Чонка куда-то.
Они устремили взгляд в том направлении. Мать, её перекошенное лицо Левенте узнал
моментально, лежала плашмя на мостовой. Из-под головы, образуя лужицу, капал
кроподтёк.
- Дьявол, - выругался Бенедек. - Несчастная девочка.
- Бедная её мать, - сказал, нахмурившись, Бенце.

                              ****

Сколько времени миновало с начала его пленения Добос не знал. Единственное, о
чём сержант мог рассудить наверняка, так это о том, что ожидание показалось
ему просто вечным.
Несколько раз мужчина, конечно, попробовал освободиться. Все попытки завершились
провалом. Кресло приварено было к полу, и сил офицера никак не хватало на то,
чтобы вырвать его из прочных зажимов.
Подойдя к проблеме с другой стороны, Добос наконец попытался каким-либо образом
вытащить из наручников одну руку. Чтобы та выскользнула из браслета, ладонь
было необходимо смазать каким-нибудь маслом, которого, рядом, разумеется, не
оказалось. Он оставил это занятие, лишь когда стёр запястье своё до крови, и
окончательно разуверился в предпринятом методе.
Смирившись, Добос забросил всякие поползновения и покорно сидел, скрючившись,
в кресле, питая надежду на то, что его всё же освободят.
Спустя неведомый временной промежуток, едва уловимо прозвучали чьи-то шаги.
Сперва Добосу подумалось, что ему чудится. Он сидел на одном месте так долго,
а его нервное напряжение было столь сильным и длительным, что сержанта вполне
могли посетить слуховые галлюцинации.
Звук повторился. Добос выдохнул с облегчением.
"Значит, мне не показалось", - пришла в голову мысль мужчине. "А что, если
это возвращается сюда Ковач?"
С точностью до мелочей его воображение мгновенно изобразило такую пугающую
картину: лейтенант идёт прямо сюда, пленник ему больше не нужен, и Добос вскоре
отправится вслед за Лазло на небо, отойдя в мир иной.
Нервная дрожь колотила сержанта. За всю его жизнь, пожалуй, в ней ещё не было,
настолько безрадостных и тёмных минут. Добос, объятый тревогою, ожидал.
Ступая на цыпочках, в коридоре показалась Джизелла.
- Как вы тут оказались? - окликнул её сержант.
Их глаза встретились.
- Я думала, что осталась одна в гарнизоне, - ответила медсестра. - Моё
впечатление было разрушено, когда я увидела, как вас ведёт через лагерь
лейтенант Ковач.
- Этот мерзавец - предатель! - прошипел Добос. - Это он провёл врага в город!
- Ужасно, - охнула впечатлительная Джизелла. - Я видела тело Петера Лазло в
амбаре.
Сержант Добос отчаянно закивал.
- Его рук дело, - вымолвил он. - Теперь освободите меня наконец!
Джизелла Анталь повозилась с замочною скважиной на браслете.
- Их невозможно открыть без ключа, - она подняла извиняющийся взгляд на Добоса.
 - Я видела, как Ковач ускакал в город. Отмычка, скорей всего, с ним же.
Добос замотал головой.
- Поскольку он уже ускакал, вы можете спокойно пробраться в хозяйственное
помещение, - проговорил нетерпеливо мужчина. - Топор хранится в домике там же,
где и вся прочая рухлядь. Вы перерубите цепь.
Джизелла задумалась на минуту.
- Другого выхода у нас нет, - сказал ей с напором сержант. - Я прошу вас
поторопиться.
- Хорошо, - произнесла она со внутреннею готовностью. - Я сделаю всё, как вы
мне сказали.
Девушка покинула почтовую службу и несколько минут Добос ожидал её возвращения
в одиночестве. Сейчас время для него пролетело гораздо быстрей. Она появилась
опять. Держа топор наперевес, Анталь неуверенным шагом приблизилась сперва к
стойке, а потом, обойдя её, к креслу.
- Ну же, давайте, - подначивал девушку Добос. - От вас требуется всего один,
пусть и изумительно точный удар.
Она прицелилась. Опуская топор, Джизелла зажмурилась. У той, однако, всё
получилось. Добос поднял свободные руки, с удовольствием сжимая и разжимая
онемевшие пальцы без остановки.
- Вы - большой молодец, - похвалил медсестру Добос.
Лёгкая улыбка мимолётно коснулась её губ, и стерлась, сменившись, собранностью
и готовностью действовать.
Добос поднялся, и они вместе вышли на крыльцо почтового отделения.
- Боже мой! - сержант опёрся о стену рукой. - Мне ведь только что пришло в
голову.
- Что такое? - спросила Джизелла обеспокоенно.
- Ковач сейчас, получается, в Мишкольце, - рассудил Добос. - И никто из нашего
войска не знает, что он перебежчик. - Он что-то забормотал про себя. - Может
учинить бед. Незнание венгерских солдат в таком случае роковое.
Джизелла взяла его под руку.
- Вы изрядно переволновались, как и мы все, - заявила она. - В нашем положении
мы ничем не можем помочь. - Анталь с горячностию прибавила: - Всегда считала
Ковача трусом. Вероятней всего, он просто сбежал. Не переживайте напрасно.
Я уверена, что никакого саботажа один офицер устроить не может. Никаких
серьёзных последствий это не повлечёт.
Сержант Добос вздохнул.
- Нам остаётся только на это надеяться, - печально проговорил он.


                                ****

Та часть города, что находилась рядом с берегом Синвы, звалась жителями
Мишкольца "трезубцем". Происходило такое название от того, что три больших
здания замыкали в свой треугольник сразу скопом с десяток кварталов, а
вдобавок и мост через реку.
Одно из этих строений - католический собор святых Петра и Павла, располагался
на западе, по левую сторону берега. Два других "зубца" - здание ратуши и могучая
монолитная коробка текстильной фабрики - занимали правый, восточный берег.
Именно к воротам последней прибыли Бенце, Левенте и Бенедек, державший на
плечах всю дорогу осиротевшую девочку.
Возле фабрики в данный момент находилось гвардейское подразделение войска
великого князя.
Узрев впереди столь знакомые и родные мундиры зелёных тонов, Варга впервые
за долгое время расслабился. Их присутствие означало, что фабрику занимают
союзные силы.
Один из солдат выбежал к ним навстречу.
- Передайте вашему офицеру: нам потребуются три коня, - заявил Бенце с ходу,
решив не тратиться на сантименты.
- Будет исполнено, - уверил их подошедший солдат. Это был рыжеволосый, совсем
молодой паренёк - возможно, ровесник самого Бенце.
- Пойдёмте, я представлю вас моему командиру, - прибывшие прошли через кованые
ворота, оказавшись по другую сторону ограждения. //Проходя вдоль забора
казалось, что улица разлинеена, - дома, деревья и тротуар виднелись отсюда
сквозь причудливые узоры, нанесённые на металлическую поверхность ограды.//
Мерным шагом они измеряли площадку перед входом на фабрику.
- Что здесь только что произошло? - спросил у их спутника Варга.
- Отбили австрийцев недавно, - бросил солдат тому через плечо. - Может быть,
с час назад. Здесь теперь очень тихо. А что это с вами за девочка?
- Уберегли её, когда развязалась уличная потасовка, - объяснил Бенедек. - Хотели
оставить её у вас. Я должен знать точно, что ребёнок будет тут в безопасности.
Тогда я смогу успокоиться.
- А где родители этой крошки? - поинтересовался солдат.
- Мать застрелили, - обронил коротко Бенце. - Про отца нам ничего неизвестно.
- Понятно, - протянул рядовой. Других вопросов у него не отыскалось.
Они вошли в тёмный, подсвеченный лишь лучиком света, пробивавшимся сквозь
приоткрытые ставни, цех ткацкой фабрики. Как то становилось заметно из
обстановки, гвардейцы спешно здесь обустроили нечто наподобие штаба.
Развёрнутым прямоугольником лежала на столе карта. Ряд из винтовок подпирал
собой стену. Из оставленных на стуле ножен поблескивал тяжёлый эфес.
Рядовой подвёл их к офицеру Эгону Вассу. Отдав честь, этот солдат немедленно
удалился, возвратившись нести пост снаружи.
- Рад вас приветствовать, - коротко поздоровался с ними ротмистр. - Чем могу
быть обязан?
- Мы пробираемся к центру города, - объявил коротко Варга.
Васс вскинул бровь в удивлении.
- Хотите, значит, попасть на площадь? - задумчиво произнёс он.
Никто из присутствовавших не ответил.
- Для этого нам потребуется три коня, - изложил основную их просьбу Бенце.
- По одной на каждого всадника, - кивнул понимающе Васс. - Это само собой.
Пешими вам туда не имеет смысла соваться. Я справлюсь об этом у конюха и
предоставлю вам лошадей.
Бенедек долгое время не мог высказать мысль ясно, постоянно сбиваясь при
каждой попытке разъяснить, чего он желает.
Дело кончилось тем, что вся троица по частям рассказала произошедшую с девочкою
историю. На уговоры оставить ребёнка у них ротмистр сперва отпирался, но Бенедек
так упорно стоял на своём, а Варга искусно давил на жалость, что выходило,
будто отказ офицера их несказанно оскорбит.
- Хорошо, - Эгон Васс утомлённо закатил глаза на секунду. - Мы принимаем Илону,
если обратная ситуация вызывает настолько сильную в вас обиду. Извините покорно
за проявленное равнодушие. - Ротмистр удручённо вздохнул. - Позднее, когда
завершатся все эти катаклизмы, мы устроим ребёнка в приют. Вполне вероятно, что
отыщется папа. - Офицер пожал при этом плечами.
Все необходимые дела они завершили, прояснился каждый вопрос, и теперь
оставалось последнее, вместе с тем самое важное: прибыть на площадь к верному
сроку.
Спустя короткую четверть часа все втроём уже взобрались на выданных им
жеребцов.
- Благодарим вас ещё раз, - повторил свои слова Чонка, обращаясь к гвардейскому
конюху. - Лошадки отменные, надо признать.
Мужчина улыбнулся довольно.
- Выхаживаем для таких случаев, - конюх почесал бороду.
- Итак, в дорогу, - коротко вымолвил Варга.
Трое всадников, один за другим, проскакали через ворота и минутою после на том
месте, где они только что находились, осталось лишь облако пыли.


                                       ****

Левенте потерял счёт бульварам и переулкам, которые пронеслись мимо них, на
пути к сердцу города. С ноющей болью в груди Варга наблюдал улицы, по каким
он гулял когда-то ребёнком, лицезрея их в совершенно ином, мрачном виде, -
с трупами на мостовой, стонами раненых и умиравших, своих и чужих, с оставшимся
в воздухе после выстрелов смога и с проникающей всюду застоявшейся вонью пороха.
Несколько раз, в основном, из-за настойчивых увещеваний Орбана Бенце по этому
поводу, они приходили на выручку стеснённым солдатам Ракоци, помогая откинуть
австрийцев назад.
После всего пережитого за сегодняшний день Варга Левенте ощущал себя
механизмом: мастеровой усадил его когда-то в седло, повернул ключик в спине
у Левенте, и шестерёнки пришли в движение, а юноша принялся выполять
возложенную на него функцию.
Его рука устало рубила наотмашь, на камзоле запеклась кровь, и, когда
вновь появлялись, из-за следующего угла, новые, не встреченнные прежде, враги,
руке приходилось работать ещё раз, и кузнец слышал в сотый, трёхтысячный раз
вопли падавших на тротуар, совершавших последние свои вздохи.
Наконец, долгая дорога их завершилась, - сразу за перекрёстком виднелись
конные, сражавшиеся на площади. Несмотря на огромный, в несколько сотен
квадратных метров размах, здесь было не протолкнуться.
Беспорядочно шумели горны; туда и сюда проносились бойцы, лишённые лиц, в этой
едва различимой суматохе разгоревшейся битвы. Цокая копытами, кони доставили
их на площадь.
Всё внутри кузнеца трепетало. Ощущение того, что сейчас наступили, начав свой
отчёт, важнейшие в его жизни минуты, не покидало Левенте. Если отложить в
сторону все красивости и драматизм, то было действительно так.
- Вон он! - указал рукой Бенедек.
Варга заметил Берчени. Таким генерала парень прежде не видел. В парадном чёрном
мундире, с расшитыми вязью лацканами, восседая на лошади, Миклош Берчени
сражался с пятью-шестью соперниками единовременно. Всякий австриец,
находившийся рядом, в тщеславном поиске славы и подвига, наступал на Берчени.
Тот умело и ловко отбивал все наносимые ими удары. На глазах у Левенте
генерал-майор только что проткнул рапирою насквозь очередного осмелившегося
вступить в схватку.
- Чего замерли? Пошумим! - приложив пальцы ко рту, молодецки свистнул Бенце
Орбан.
Они понеслись в гущу битвы. Бенедек, зарядивший мушкет, палил что было мочи.
Стоило только зазеваться австрийцу, как его настигал смертоносный выстрел
мадьяра.
- Эх, коли уж пропадём, так с музыкой непременно! - выпалил Чонка, стремясь
перекричать звуки битвы.
Подобного, схожего с восторгом товарища, чувства Варга не разделял. Ему
хотелось каждою мыслью, чтобы это насилие человека над человеком, навсегда
прекратилось, и осталось в его воспоминаниях смутной кошмарною тенью.
Чтобы никогда больше на целой земле не сделано было ни одного выстрела, и
чтобы шпаги остались только реликвией прошлого, а не орудием для убийства.
Произошло неожиданное. На площади появился ещё один их офицер. Все трое
узнали во всаднике Ковача. Бенце, освободив руку, отдал честь лейтенанту.
- Рады, что вы появились, - проговорил он. - Становитесь на оборону.
Дальнейшее поведение Ковача показалось кузнецу весьма странным. Мужчина, будто
бы не услышав, продолжал скакать через площадь. Мгновение потребовалось на то,
чтобы Левенте смог определить, куда именно лейтенант скачет. Чутьё в этот
раз нисколько не подвело парня, с точностью подсказав тому верный ответ.
Лейтенант Ковач, с шашкою наголо, стремился к Берчени.
Бенедек, заметивший это, напряжённо соображал. По его изменившемуся вдруг
взгляду Варга понял, что только что в голову им пришло одно и то же суждение.
- Господи, Ковач - предатель! - завопил Бенедек. - Он собирается убить
генерала!
Пришпорив коня, Чонка помчался с лошадью Ковача наперегонки. Левенте нёсся
сразу за ним. Бенце потерялся из виду, скрытый от них постоянно перемещавшимися
бойцами.
- Стой! - Бенедек попытался прицелиться на ходу из мушкета. - Ковач, остановись!
Ты не ведаешь, что творишь!
Их лошади встретились.
- Я-то как раз представляю, что делаю, - холодно произнёс он.
Левенте не разглядел толком, когда Ковач успел вынуть шпагу.
- Нет-нет-нет, - приговаривал про себя Варга. - Только не то, что я думаю.
- В последний раз предлагаю тебе остановиться, - проговорил Бенедек.
Лейтенант хладнокровно, совершив сильный, порывистый взмах рукой, обезглавил
солдата. Бенедек, застыв в седле на секунду, повалился, залитый кровью, на
землю. Лошадь его застучала копытами беспокойно, почувствовав, что она потеряла
своего седока.
- Боже мой, - вымолвил Варга.
Тем временем лейтенант Ковач продолжал путь на полном скаку. Пробираясь чрез
ряды солдатов Ракоци, он их миновал беспроблемно, защищаемый мундиром
дружественного зелёного цвета. Все из своих его пропускали. До Берчени ему
оставалось проскакать самую малость.
Варга Левенте напрягал мысль, пытаясь навести порядок над творившимся в голове
хаосом. Требовалось спасти жизнь генерала Берчени. Времени было в обрез.
Обогнать лейтенанта виделось невозможным, - в силу того, что Левенте
передвигался куда как более медленно. И тут юношу осенило.
С многократным для своей безопасности риском, он выпрыгнул из седла и пешком
побежал через площадь, раздавая на орехи не глядя пытавшимся атаковать.
Он стремился к памятнику Лайоша II, находившемуся в крайнем левом углу
городской площади. Монумент был очень высоким; верхушка его заметна была из
любой точки площади.
Если взобраться на бронзовые плечи национального героя, что и задумал Левенте,
он будет заметен Берчени.
Почище любого мангуста, карабкающегося по стволу пальмы, Варга Левенте полез
на голову отлитого для потомков короля Венгрии.
Он оказался на правом плече исполинской фигуры. Взглядом молодой человек
отыскал в людском столпотворении чёрный мундир Берчени. Левенте прочистил горло,
собравшись кричать во всю глотку. Ковач уже находился в опасной близости от
генерала.
- Берчени! - завопил он. - Берчени!
На него стали оглядываться. Вдалеке Варга увидел, как генерал, на ступеньках,
обратился взглядом к верхушке памятника.
- Ковач - предатель! Он вас убьёт! - раз за разом кричал, повторяя, Левенте.
Он и не догадывался ранее, какою луженой может быть его глотка, если к тому
принудят сложившиеся обстоятельства.
Генерал его верно услышал. Ковач, понявший, что соперника предупредили,
принялся разворачиваться на коне. Следующую картину Варга наблюдал, оставаясь
на верху монумента. Берчени выхватил у солдата копьё, и, прикрыв точности ради
один глаз, метнул его в сторону Ковача.
Стальной наконечник проломил изменнику спину. Лошадь, взятая лейтенантом,
продолжала скакать вперёд, неся на себе мёртвого всадника. Наконец, на крутом
повороте, изурудованное тело Ковача вывалилось из седла.
Левенте заметил, что генерал благодарственно взглянул в сторону памятника.
Варга выдохнул, словно некая неописуемо тяжкая ноша оставила его, освободив
от своего груза.

                                   ****

Час от часу битва на площади не становилась менее оживлённой. К вечеру
австрийцы выкатили пушки, и оглушительные канонады сливались с криками,
конским ржанием и скрежетом разящих рапир.
Габсбургские войска наступали неотвратимо. С помощью артиллерии, им удалось
оттеснить к краю плаца силы великого князя.
Невзирая на то, что спасён был Берчени, а своевременная расторопность избавила
армию Мишкольца от одного из самых двуличных своих офицеров, венгры проигрывали
сражение.
Для поднятия общего духа на коне появился лично Ракоци. Одетый в расшитый
парадный мундир золотого оттенка, в одной руке он крепко-накрепко сжимал меч
- знаменитую сталь с гравировкою на латыни. В другой руке был зажат широкий,
казавшийся непробиваемым, щит. Воротник государя покрывала искусная вязь.
При появлении великого князя мадьяры наполнились торжественным трепетом и
продолжили контр-атаку с удвоенным рвением.
Приободрел и Левенте, утомлённый сражением донельзя. Зная, что за спиною
находится сам Ференц Ракоци, каждый солдат понимал, с каким пылом им надлежит
броситься на врага.
Они начали сдвигать линию дальше, укрепившись надёжно в позиции посреди
площади.
Ракоци следовал через вражеские ряды медленно. Узнавая его, некоторые из
австрийцев не решались выстрелить из мушкета или же замахнуть шпагу, - от мысли
при том, на какую персону будет направлен удар, //у них// трусливо дрожала рука.
Варга с восторгом наблюдал за манерой борьбы великого князя. Тот был ещё ловчее
и изворотливей, чем Берчени. Он продырявил нескольких одним мигом, а одного
просто вытолкнул из седла, бросив несчастного под копыта, и проехав по его телу
на собственной лошади.
Опять взревели оглушительно пушки. Случилось нечто совсем непредвиденное:
ослеплённый выстрелом артиллерии, Ференц Ракоци поспешно прикрыл рукою в
перчатке глаза, выронив при том меч. Он спешился, но в толкавшемся вокруг
людском море, невозможно было разглядеть лезвия. Князя дважды едва не убили, -
обрадовавшись безоружности стоявшего пред ними врага, на мужчину немедленно
обрушилось несколько разных атак. Ракоци надёжно прикрылся щитом.
К нему подскакал обеспокоенный Миклош Берчени.
- Худо дело, - объявил князь. - Я потерял свой же меч.
Ракоци торопливо вложил в освободившуюся теперь руку копьё, а Берчени тем
временем недовольно покачал головой.
- Невообразимый позор, - приговаривал он. - Мы не можем позволить, чтобы такая
тонкая работа увязла где-то в завалах из тел. То-то обрадуется, засмеётся,
услышав, Фабиан Краузе.
Левенте наблюдал за их фигурами издалека. Не слыша о чём толкуют между
собою руководители, он мог только догадаться по мимике, что сейчас как раз
обсуждалась недавняя утрата меча.
Едва заметно, небо странным образом переменилось. Варга поднял глаза вверх и не
мог до конца понять, что происходит. Густые и белые облака, нависшие прямо над
площадью, вдруг прояснились. Выступило, осветив своим светом поле сражения,
солнце.
Сначала Варга не поверил своим же ушам. До него с неба донёсся клёкот огромной,
спускавшейся к смертным птицы. Левенте почувствовал танец мурашек у себя
на спине; волосы его вздыбились. Он, конечно же, узнал с первого взгляда
легендарное, воспетое в народных преданиях, мифическое существо. Ошибки быть
не могло: то был Турул, громадный, чёрного оперения сокол. В изумлении
остановившись, за полётом его наблюдали сотни поднятых к облакам глаз.
Левенте понял это не сразу, но вскоре то стало ему очевидно, - Турул летел,
повторяя на небе линию солнечного луча. Юноша с изумлением наблюдал, куда
указывал чёрный сокол. Ровно там же, куда упирался преломившийся световой
луч, приземлился Турул.
Возле когтей громадного существа возлежал потерянный меч. Ференц Ракоци,
спустившись с коня и подавив в душе страх, приблизился к соколу.
- Не знаю, способен ли ты понимать, что я сейчас говорю, - обратился к Турулу
Ракоци, - но за находку я покорнейше благодарен. Я всегда, в глубине своего
сердца, был уверен, что Венгрии благоволят непосредственного небеса.
Птица громко заклекотала, распрямив чуть-чуть крылья. Сокол снова воспарил в
воздухе. Все, будто по неслышимому приказу, запрокинули головы вверх. Турул
вскоре скрылся за громадою облаков.
- Как приятно снова держать в руках эту славную рукоятку! - торжествующе
воскликнул Ракоци.
Прервавшись таким неожиданным эпизодом, битва вскипела снова. Вскорости Варга
заметил в толпе уцелевшего Орбана Бенце. Они сражались с ним, стоя бок о бок,
весь оставшийся вечер. Наконец темнота сделала дальнейший ход побоища
невозможным, и враждующие стороны разошлись.
Столь трудный для каждого воина день, отмеченный множеством самых разнообразных
событий, всё-таки завершился.


                                      ****

Не желая утомлять читателя более пересказом дальнейших событий, я ограничусь
названием наиболее важных вещей, необходимых для полного понимания
произошедшего.
По окончанию данной битвы силам Ракоци всё-таки удалось достойно отбить все
удары противника, и австрийцы с позором покинули непокорённую крепость. Фабиан
Краузе по итогам такого сокрушительного похода был разжалован в мелкие
офицеры габсбургскою короной, и незадолго после того вышел в отставку.
За спасение жизни генерала Берчени Варга Левенте был пожалован орденом.
Заветный крест патриоту вручили в главной парадной зале дворца Ракоци. Как то
и представлялось Левенте, награду действительно поднесли ему под стеклом.
Спустя пару недель после того, как прошла церемония награждения, Варга попросил
руки и сердца у Джизеллы Анталь, на что девушка ответила безоговорочным
согласием.
Пару венчали в том храме, что являлся одним из "зубцов" знаменитого
треугольника на реке Синве.
Насколько реален случай потери и дальнейшего обретения меча князем, то история
тактично умалчивает, оставляя нам мифологию вместе с памятниками Турулу на
разных улицах Будапешта.
Бенедека похоронили с надлежащими почестями. На его надгробной плите
красовалась вырезанная эпитафия: "Как ни темно и скорбно было/ Вокруг меня
- мой ум и взор/ Ласкало дальнее светило, / Стихии тьмы наперекор".
С аналогичным почтением проводили в последний путь сослуживцы пострадавшего
Петера Лазло. Прощальную речь произносил на кладбище сержант Добос.
Маленькую Илону отыскал в детском приюте отец. Обрадовавшись встрече, которая
вовсе могла бы не состояться, девочка, вцепившись, не отставала от папы.
Подозрения, которые вызывал Орбан Бенце когда-то, развеялись окончательно. Да,
он действительно был единственным рядовым, взятым в войско Ракоци, не заплатив
ни гульдена, - но на то существовала особая договорённость, согласно которой
все деньги должны были достигнуть казны позднее.
Как мы уже с вами знаем, никаким австрийским шпионом Бенце, конечно же, не был,
а им оказался совершенно другой человек.
Но у читателя остаётся последний неразрешённый вопрос, который я собираюсь
изложить напоследок.

                                  ****

В темноте комнаты каждая тень рисовалась причудливой картиною на стене.
Бригитта осторожно ступала, неся на тарелке перед собою потёкшую воском
свечу. Она уселась у изголовья.
- Как ты считаешь, Левенте уснул? - осторожно спросила (свою) дочь Юфрозинья.
- Мне кажется, да, - прошептала она. - А почему ты это спрашиваешь?
- Долго мне не протянуть, - отвечала ей мать. - Видится мне, вы потратите
последние деньги на мои похороны. - Она помолчала недолго. - А Левенте так
мечтает об армии.
- Я не совсем понимаю, к чему ты клонишь, - Бригитта ответила матушке.
- У нас действительно есть двести гульденов, - проронила Юфрозинья с
решимостью.
- Но откуда? - девушка изумилась.
Мать поправила голову на подушке.
- Мною сделан был в доме тайник, - объяснила старуха. - Следуй моим указаниям
и ты обретёшь эти деньги.
Бригитта сосредоточилась.
- Считая от дверного проёма, - продолжила Юфрозинья. - Девятый шаг слева.
Девушка стала в дверях и отмерила указанное ей место.
- Теперь поднимай половицу, - повелела девушке мать.
Бригитта, не помня себя от удивления, последовала приказу. И впрямь, половица
легко отошла от, казалось бы, ровной поверхности пола. В тайничке лежала
кубышка.
- Теперь спрячь её где-нибудь у себя, - произнесла Юфрозинья. - Не
пересчитывай! - несколько раздражённо оборвала она Бригитту, увидев, что
девушка принялась рассматривать, сколько же там монет.
Сестра Левенте перепрятала деньги.
- Вот, - осталась довольна старуха, - считай эту просьбу моею последнею волей.
Передашь двести гульденов брату.
- Я сделаю это, - пообещала Бригитта.
- Только ни в коем случае не говори, откуда они появились, - уточнила
немедленно мать. - Придумать отговорку ты сможешь.
Бригитта, поняв замысел Юфрозиньи, кивнула.
За окнами хижины бушевал ветер. Сгустившуюся темноту рассеивал только
огарок из воска. Половица вернулась на место, и нельзя было догадаться, о чём
только что шёл разговор.

























































































































































































































































.