Chapter 11

Глава 11. Случайности и закономерности.

- Я скажу тебе, скажу. Вон, видишь, плавает. Будешь пиздеть, там же будешь.
Нина затягивалась толстой сплющенной папиросой, показывая рукой куда-то вниз, на поверхность болота.
- Что за говно ты опять куришь? – Андрей с отвращением глядел на облака дыма, вьющиеся вокруг её головы. Угрозу он пропустил мимо ушей.
- Беломорканал. Лучшее от строителей коммунизма для строителей его же.
- Выбрось к чёрту! И где твоя куртка? Не май месяц!
- Вообще-то май. Сам погляди, - раздался голос справа. Андрей повернулся и увидел Альфреда, поднимающегося по дороге снизу. Вокруг качались на ветру ярко-зелёные кроны деревьев. – Жить самому пора, а не ныть, как все вокруг неправильно живут. Давай-ка я вас сфотографирую. Потом будешь вспоминать, что здесь начал жить по-новому.
Альфред вытащил откуда-то здоровенную обскуру на треноге, и всё вокруг залила ослепительная магниевая вспышка. Андрей зажмурился, а когда открыл глаза, он держал в руках снимок. На нём было семеро. На фоне главного корпуса. Снег тихо падал на голову и плечи.
- Ну, что ты уставился, сто раз ведь видел, это же они.
- Кто, они?
- Все, что есть виды кривых второго порядка.
- Что?
- Потише пожалуйста.
«Молодой человек… На третьем ряду! Да толкните же его кто-нибудь!»
Андрея потянули за плечо. Он подскочил и принялся озираться. Как же в глазах мутно! Да, точно, лекция Буркина… А вот и сам Борис Евгеньевич, стоит подбоченившись у доски и сверлит его взглядом.
«Если вы проспите такие тривиальные вещи, как линии второго порядка, как вы впоследствии собираетесь понимать n-мерные поверхности? Будете продолжать в том же духе, у вас вместо конспектов будет Спас Нерукотворный. Вам оно надо?»
Андрей мотнул головой.
«Вот и я того же мнения. Ну что же, как мы отсюда легко видим, при вещественных коэффициентах «а» и «бэ», здесь вместо кривой мы получим пустое множество, поэтому дальше уравнения этих видов нам покуда неинтересны, а вот эти…»
Андрей зевнул в рукав, взял ручку и принялся вглядываться в доску. «А икс квадрат плюс два бэ икс игрек…»
«Нас не устраивает общий вид. Общий вид никого не устраивает. Мы очень хотим вид канонический, чтобы всё было предельно просто и понятно. Правда, есть опасность выпасть в комплексную плоскость, но раз той части вселенского сознания Буркина, которая отвечает за первый семестр, это не интересно, то с какой стати, это должно сейчас интересовать меня. Нет, ну а если всё-таки выпадем? Останемся без вещественных точек?».
Под перестук мела по доске Андрей принялся представлять себе мнимый эллипс, который зазмеился огненной кривой у него перед глазами.
«Так и запишем!», прогрохотало откуда-то.
Андрей вскинул голову. Буркин продолжал вещать. В тетради буквы к концу строчки превращались в цепочку неясных зигзагов и линий. «Так дела не делаются». До самого перерыва Андрей старался держать веки открытыми, искренне сочувствуя Атласу.
Едва только зазвенел звонок на перерыв и Буркин скрылся за толпой жаждущих ответов на вопросы, как Андрей вывалился из аудитории и поплёлся к автомату с кофе. Автомат встретил его виноватым оповещением: «water tank empty. contact maintenance operator».
«Ну ладно, придётся искать моих раздолбаев», - вздохнул Андрей и принялся писать Артёму. Раздолбаи нашлись в буфете на первом этаже. Они сидели за столиком у окна, наполовину засыпанного снегом, судя по количеству пластиковых тарелок и стаканчиков, довольно долго. Миша стучал карандашом по листку, который он показывал Артёму. Тот осоловело смотрел, подперев голову рукой и прихлёбывая кофе.
- Здорово, бродяги. Вас Буркин искал.
Миша даже не среагировал. Артём вскинул бровь.
- Прямо так и искал? – Спросил он.
- Ну да, сказал, что экзамен будете сдавать лично ему за то, что не ходите.
- Блядь!
- Что?
- Вот ты когда написал, я думал, хоть один сейчас вменяемый человек придёт.
- Вообще не убедил?
- А ты сам как думаешь?
- Ладно, клянусь больше никогда не шутить.
- Отлично, а теперь забирай Мишу и валите отсюда.
- Что случилось-то?
- Не обращай внимания, - сказал Миша. – У него аллергия на бридж.
- А зачем ты ему про бридж рассказывал?
- Я ему то же самое сказал, - взвыл Артём. – Я же не понимаю ничего вообще! Иди к своим картёжникам и им толкуй.
- Ты понять даже не пытаешься. Это всё математика. Забудь про карты, - снова пошёл в наступление Миша.
- Посмотри на меня. Погляди! Я похож на человека, который хочет сейчас что-то понимать? Я хочу только лабу дооформлять и отключиться.
- Твои проблемы. Спал бы как человек по ночам.
- Тебе не понять. Халявные билеты. Халявные.
- Ну да. Нахаляву и уксус сладок.
- Уксус… Скажешь тоже. Премьера же.
- То есть денег отложить и забронировать на выходные – нонсенс.
- Мои финансы делают, сам знаешь что.
- Твои финансы плачут по экономному хозяину. И вообще, учитывая, кто твой отец…
- Ну какое это имеет значение..
- Андрея бы хоть пожалел. Лучше бы девушку пригласил.
- Ну откуда здесь…
- Даже и здесь. Ты же первый парень на деревне.
- Поглядел я на них. Грузчиковы дочки, шмары безродные, а всё туда же. Поскреби эту экзальтантку – получишь барачную профурсетку.
- Ну ты всех-то под одну гребёнку…
- Не всех. Ни в коем случае. Но чем больше закос под высокую культуру, тем больше это правда. Вот Таня не скрывалась, наизнанку была вся…
- Так, всё, не начинай.
- Ну а как мне тебя убеждать?
- Не надо меня убеждать. Я и сам кого хочешь убедить могу. Только мне не нужно того.
- Ну не надо и не надо. Тогда и не говори, о чём не знаешь. Так зато хоть вон, Андрея порадовал.
- По нему не скажешь, что он рад. Где радость, Андрей? Где она? Вы оба на главного героя смахиваете. – Миша выхватил из баночку на столе пару зубочисток. – Только вот этого добавьте, будете совсем один в один. «Вы вообще-то спите, сынки?»
- Ты давай мне лучше расскажи, что объяснял сейчас, - прервал его Андрей, -
- Херню он свою прогонял, - пожал плечами Артём и принялся перелистывать методичку.
- Это конвенция.
- Женевская?
- Так, всё, вы у меня уже вот здесь сидите, я пошёл. Проспитесь сначала. – Миша встал и принялся собирать листки.
- Михайло Борисыч, ну хорош! – Развёл руками Артём.
- Я слушаю внимательно, - остановил его Андрей. – Серьёзно, я послушаю, попытаюсь понять.
- Да тут не нужно понимать. – Миша швырнул бумаги обратно на стол. –  Бриджевая конвенция, весьма хитроумная. И совершенно бесполезная, если играть в нормальный бридж, что робберный, что спортивный. Раскрывается она только для одной модификации, и, я вам скажу, довольно дикой на мой взгляд.
- Так, хорошо, но я же не собираюсь всё равно играть, если ты меня завербовать хочешь?
- Ты расскажи ему, где нашёл, - сказал Артём.
- В Коробке? – спросил Андрей.
- В ней самой, - кивнул Миша.
- То есть он в клубе вашем состоял?
- В том-то и дело, что не только не состоял, это я давно знаю, так, похоже, и не играл вообще ни с кем, даже с соседом своим.
- Тогда как он конвенцию новую расписал и игру модифицировал?
- Он сам с собой разыгрывал.
- Чушь какая-то. Суть же в том, чтобы не знать карт противника.
- Ну, во-первых, если ты разыгрываешь, ты узнаёшь их сразу после того, как свои карты откроет болван, во-вторых, можно многое узнать пока торгуешь. Ограничения ставятся только конвенцией.
- Так игрока-то же четыре! Разве нет?
- Как раз его конвенция и подразумевает игру в одиночку, а изменения в правилах позволяют играть за двоих, не меняя динамики игры, как будто ты играешь за четверых.
- Жуть какую-то рассказываешь.
- Вот и я о том же. Самое интересное знаешь что?
- Ну?
- Играть так всё равно невозможно. Надо быть долбанутым на всю голову как доктор Б.
- Ну и хорошо, ну и прекрасно. Теперь мы знаем, что у Болгаренко не все дома были. Извините, сэр, но Колумб увидал Новый Свет четыреста лет тому назад, не соизволите ли вы прекратить писать в редакцию письма о своём «потрясающем открытии»…
- Всё сказал? – Сухо спросил Миша.
- Ну а что ты хотел?
- Совсем мозги пропил, надежда российской науки, посмотрите-ка на него.
- Давай обоснованно, по делу.
- Хорошо, по делу, так по делу. Болгаренко тащился от бриджа, но пытался играть сам с собой, что нелепо, но примем как факт.
- Примите таблетки и ложитесь спать, - подал голос Артём.
- Пиши свою лабу, - не оборачиваясь оборвал его Миша, - повод, мягко говоря, недолюбливать Болгаренко был у Галицкого. А он в свою очередь что?
- Ходит играть в бридж! – Выпалил Андрей.
- То-то, мистер Бонд.
- Так, стоп, и давно он ходит?
- По-моему, что-то около двух лет.
- Ну, допустим, связь есть. Что с того?
- Не знаю ещё. Можно попытаться узнать. Но я всё же своей репутацией жертвовать не хочу…
- Была бы она у тебя, - вставил Артём.
- Своей будущей репутацией. Тём, кто из нас зануда, ты или я?
- Ага, что-то ты не занудствуешь давно. Заболел?
- Общался с правильными людьми. Только вот мне это помогает…
- А меня портит? Да?
- А то. Когда есть те, кто априори влиятельнее и мудрее, кого всегда можно просить сделать что-то за тебя, зачем продолжать рвать собственную задницу?
- Ну, в данном случае ты стремишься не рвать свою… репутацию, а… что ты предлагаешь?
Миша повернулся к Андрею. Тот машинально отшатнулся.
- Ну, вы! Драмы не нагоняйте.
- Ну, ты уже понял? – Спросил Миша.
- Кажется, да. Хочешь, чтобы я у вас там сидел и за Галицким присматривал?
- В точку, мистер Бонд.
- Нет.
- Чего?
- Нет, говорю.
- Это с каких-таких херов?
- А я опять должен оправдывать свои действия?
- Объясни хоть.
- Во-первых, я понятия не имею, как вы в ваш бридж играете…
- По субботам вечера для начинающих, всё в порядке…
- Дослушай сначала. Во-вторых, мне всё это начинает казаться нелепым. Какие-то бредовые записи, ловушки, убийство, слежка. Почему убийством полиция не занимается?
- Она занимается.
- А мы на правах юных помощников советской милиции? Зачем вам это?
- Нам просто интересно, этого мало?
- Маловато.
- Да ладно, а у тебя какие-то ещё веские причины были?
Андрей понял, что Миша опять загнал его в угол.
- Ну, были. Были. Но это же только бумаги, что толку между строк читать, если там можно вычитать всё, что угодно. Не знаю, такими темпами мы превратимся в…
- Каббалистов?
- Вот, точно.
- Не превратимся. Мы действуем строго по имеющимся фактам. Скрытый смысл никто не ищет. Когда появятся признаки сумасшествия, я тебе сообщу.
- Изнутри ты собрался за собой следить? Так ещё никто вовремя не успевал понять, что крыша едет.
- Так я не за собой и смотреть буду.
- Вот как теперь! Забирайте тогда всё себе. У меня желания продолжать нет.
- Не, Андрей, теперь я тебя не отпущу так просто, идея эта была твоя. Хотел ты или нет, нас ты уже втянул. Почти что уголовное дело нам сшил. Мы бы коробку просто выкинули, а вот тебе повезло, ты внутрь притащил.
- Повезло… - пробормотал Андрей. – Не знаю, повезло ли. Жили бы как люди. Стресс по понедельникам, пиво по пятницам, свидания по субботам.
Артём прыснул.
- Здорово же у тебя получаются свидания по субботам. – Сказал он. – А те, что получались, вспомни-ка, что ты говорил, с чего всё началось? С чего всё наладилось? Тебе наскучило просто, потому что у тебя огня внутреннего него. Может, не готов ты настоящие загадки разгадывать, а всё тянешься.
Андрей не ответил. Он в задумчивости уставился в одну точку.
- Эй, не спать! – Миша пощёлкал пальцами у него перед носом.
- Я не сплю. Слушайте. Ладно. Раз признали, что начал всё я, я и закончу. Действовать будем по-моему. Если хотим что-то найти, никаких больше метаний из стороны в сторону! Миш, у тебя план есть?
- Есть намётки кое-какие.
- Кое-какие? Тём, ты отмщён. Он тоже раскис. Давай чёткую схему. Кто, где, когда и с кем. Систематизируй Коробку, чтобы в ней быстрее, чем в гугле бумаги искались. Тём, у тебя будет задача по тебе: в вашей секте шатовопоклонников должны остаться сильные связи с прошлыми поколениями. Я хочу знать всё необычное, что происходило с девяносто первого – девяносто второго.
- В каком смысле странное?
- Всё, что выходит за рамки «проснулся-сходил в институт-поел-лёг спать». Особенно те трое, кто с одними симптомами сошёл с ума. Ну, не вижу энтузиазма. Глаза не горят!
- Сэр, есть сэр! – Гаркнул Миша.
- И аккуратнее будьте. Мы же не хотим репутацию Болгаренко заслужить.
- И подтвердить миф о миазмах болдуховщины.
- Ну конечно.
- А ты что будешь делать?
- Схожу в субботу расслаблюсь, в бридж поиграю. Ты, Миша, за два дня меня натаскай, чтобы я не плавал.
- Без проблем. Будешь пятьдесят две знать, как свои пять. Джеймса Бонда из тебя не сделаю, но от затупов большинства новичков я тебя избавлю. Ох, чёрт…
Рядом с Андреем с грохотом подвинули стул.
- А меня на обочину истории, значит, решил списать? – На стол опёрлись знакомые руки. Слишком знакомые. «Ну, понеслась…» Нина бесцеремонно села к столу и уставилась на остальных.
«Кхм», - сказал Артём.
«Мда», - сказал Миша.
«По-моему, мы всё обсудили…», - попытался сказать Андрей.
- Я даже не буду об этом никак говорить, хоть мы ничего и не обсудили, но, по-моему, у меня есть полное право на всю информацию.
- Нин, может, мы выйдем…
- Исключено. У нас разговор только деловой и точка. Я тут подслушала, ты банду собрал. Кем я в ней буду?
- Во-первых, спорно, что будешь вообще, но это мы пока опустим. Во-вторых, раз уж ты здесь, будешь моей личной помощницей.
- А ты не оху…
- Деловой разговор. И точка. А вообще, я пошёл до общаги. Если хочешь что-то знать, пойдём со мной.

Снег засыпал дорожки, скользил под ногами, и печальный дворник разгребал его широкой лопатой. Родом из стран, где снег редко спускается с горных вершин, он когда-то уехал в далёкие земли, где снега много, но мало людей, желающих раскапывать его бестолковые залежи. За уборку снега вокруг университета здесь платили больше, чем преподавателю на его родине. Андрей на ходу проводил его взглядом. «Вот поэтому я и пошёл учиться», - сказал однажды Карпов, - «потому что не хочу горбатиться как они, и могу больше, чем они».
- Тебе правда всё ещё интересно? – Спросил Андрей, когда они с Ниной прошли мимо дворника. Он собрался рассказать о ночной встрече с Альфредом. Сейчас история казалась невероятно далёкой, как будто прошли годы, только Андрей помнил всё. Но как начать, тем более, чтобы рассказ не звучал как оправдательная байка, не знал.
- Я думаю, бред это. Галиматья какая-то. Но что-то там не то. Как будто главное спрятали, а нам подсовывают только обрезки. Сок выжали, шкурку оставили. Как-то так, не знаю…
- Вот и я не знаю. Мы только и делаем, что не знаем. С самого сентября.

%%не могу удержаться, чтобы не написать «Мы уже одиннадцатую главу подряд только и делаем, что не знаем. Мне кажется, автор и сам не знает». Но автор знает, иди нахуй, Андрюш.%%

- Ну, и что мы всё же собираемся делать?
- Узнавать. Тебе побольше, мне поменьше.
- Ой, иди ты на филфак…
- Будет надо, и на филфак схожу. – Андрей сбился с настроя на рассказ и снова зашёл издалека. – Мне только иногда кажется, что не это меня должно волновать. Сессия не за горами, а я всё ещё грежу детективом.
- Который у тебя в комнате. Не по телевизору, не в книге. В ящике у тебя под кроватью.
Андрей по привычке огляделся, не слышит ли кто. Вдруг сочтут одержимцем.
- Мне надо тебе очень важную вещь рассказать.
- Самую важную? – Скривилась Нина.
- Не знаю, самую ли, меня это волнует больше, чем даже то, что я тебя со Стасом вижу…
- Я тебе уже говорила, - вспыхнула Нина, - что мы с ним не… Общаемся. Просто. Общаемся!
- Ну со мной ты тоже «просто» общалась. Зачем теперь оправдываться.
- Мог бы хоть извиниться сначала.
- Я, по-моему, достаточно извинялся уже. Могла бы тоже попробовать хоть раз. – Андрей отвернулся. Нина не ответила. Он оглянулся и увидел, что Нина едва стоит на ногах, зажмурившись и схватившись за голову. Андрей кинулся к ней и подхватил, не дав упасть. Нина была неестественной бледной, даже губы под тонким слоем помады жутко побелели. Она открыла глаза и посмотрела на него. «Словно мертвец».
- Нина! Всё в порядке?
Нина мелко помотала головой.
- Плохая попытка, - глухо сказала она, потом отстранилась, закрыла глаза ладонью, массируя пальцами виски.
- В скорую может?..
- Какую скорую?
- Что случилось-то?
- Ничего…
Нина зачерпнула горсть снега и приложила к голове. Белые хлопья посыпались ей за воротник. Андрей рванулся к ней, оттянул холодную руку от лица, нашарил в кармане носовой платок и принялся вытирать Нине лицо. Та уставилась на него, как в первый раз. «Как тогда, в дверях четыреста четырнадцатой». Нина оглядывалась вокруг, словно не понимая где находится.
- Нин, ты меня слышишь? – Спросил Андрей.
- Да… Слышу я тебя…
- Сейчас домой пойдём. Ты понимаешь, где мы?
- Да понимаю я. Пойдём. Ты иди, правда, лучше. Я одна. Правда, со мной нормально всё. Дойду.
Она перехватила сумку поудобнее и быстро зашагала вперёд. Андрей успел только заметить, что глаза её испуганно бегают. Подождав, пока она отойдёт на полсотни метров, Андрей двинулся следом, встревоженно глядя ей в спину. Но ничего не случилось. Нина зашла в корпус общежития, Андрей вошёл следом. В следующие дни она снова светилась здоровым румянцем, три раза улыбнулась и два раза заговорила с Андреем, что тот посчитал признаком наилучшего состояния. На его вопросы она пожимала плечами и отмахивалась. «Бывает у женщин. Не маленький, знать должен». И только иногда в глазах её проскакивало какое-то тотальное недоумение, словно всё, вообще всё вокруг стало непонятным.
Снова подходить к ней с рассказом об Альфреде и историей Галицкого Андрей не решался. Тем более, он надеялся, что её пыл угас и она всё же бросит думать о загадках мертвецов, только бы она не волновалась и приступ не повторялся.
Порой Андрея начинало одолевать жуткое чувство, которое он отгонял от себя как мог, пока оно не превратилось в регулярного посетителя. Он вспоминал своё обещание не сходить с ума, не впадать в амок апофении, но ничего не мог поделать. Подозрительное чувство раз за разом возвращалось. Будто Нина стала частью той тайны, истинную сторону которой он пытался хоть немного понять.

Подсчёт очков завершился. Бридж был невыносим. За два дня практики с Мишей, он посчитал, что понял всё. Теперь он не понимал ничего. Казалось, даже девушка-второкурсница с факультета биофизики, имя которой Андрей никак не мог запомнить, играет лучше него, а за бридж он села сегодня впервые. Игроки опытнее же не давали ему ни единого шанса с самого начала торговли.
В комнате стояла духота. Капли пота щекотно скатывались под рубашкой. Андрей уступил своё место за столом другому и принялся пробираться между столами в поисках воды. В небольшое помещение набилось человек сорок. Ещё столько же сгрудились в соседней комнате, внимая теории игры, которую рассказывал им Марк Меергольц, глава клуба. «Бридж сложен, но справедлив», - в сотый раз произнёс он, когда Андрей прошёл мимо распахнутой двери.
Питьевая вода давно закончилась, и Андрею пришлось довольствоваться струёй из-под крана. Жадно хлебая ледяную воду, он думал о том, что случилось с Ниной на улице. «Ну теперь-то всё хорошо. Или нет? Месячные? Никогда не видел, чтобы кто-то от них так страдал. Надо будет заставить её сходить в больницу. Не послушает меня. Хотя она же умница, сама всё понимает». Андрей завернул кран и уставился на свою мокрую физиономию в зеркале. «Говно, конечно, но сойдёт для сельской местности». На выходе он столкнулся с Мишей.
- Ну как? – Спросил тот.
- Невыразимо. Предупредил бы хоть. Колдовство какое-то. Я на колке так не озадачивался.  – Андрей привалился к стене.
- Ничего-ничего. Это у всех бывает. Не пытайся применить то, что знал раньше. Конвенция – не просто свод правил. Это принцип мышления.
- А мне кажется, ты решил меня завербовать. И наше дело тут ни при чём.
- А чего ты хотел? Чтобы тебе знамени снизошло. Наблюдай.
Словно в подтверждение его слов, в конце коридора хлопнула дверь. Вошёл Галицкий. Андрей понял, что уже видел его раньше. Болезненно-худой, словно выцветший. Бледность его оттеняло пальто цвета сажи. Галицкий тяжело хромал на левую ногу, опираясь на чёрную трость. Лицо, слишком белое, как на гравюре, выглядело, словно ребяческие черты Галуа наложили на скорбный лик рафаэлевского Иосифа. Он не останавливаясь проковылял к столам, и вдруг расцвёл в добродушной улыбке, поблагодарив перепуганного парнишку, который уступил ему стул. Но стоило ему сесть, как лицо его снова окрасила скорбь молодого человека, запертого в теле хромого старика. Он сложил руки на набалдашнике трости, и опершись на них подбородком, впился взглядом в стол, где начали сдавать карты.
- Жуть… - пробормотал Андрей. – Это же надо было… Я начинаю думать, Болгаренко своё заслужил.
- Не думай. Помнишь, зачем мы здесь?
- Я даже не знаю, с чего начать. Слушать? Что-то он не очень общительный на вид.
- Так тебе незачем с ним разговаривать. Тут полно людей, которые тебе всё сами расскажут. Как же не поделиться трагической историей.
- Всё-таки сволочь же ты, Миша.
- Точно. И вместо сердца не мотор пламенный, а утёс каменный.
- Ну давай, рассказывай тогда свою трагическую историю.
- Я? Нет, я не знаю ничего. Но хотел бы.
- Не знаю, как я тебя терплю до сих пор. Иди, играй.
- Я отыграл как раз. Раскатали на пару с Женей Устиновым. Вот у него и спроси, если хочешь. Ты же с ним знаком, вроде как.
- Угу. Бухали вместе.
- Чего?
- Ничего. С тебя план действий. Не забывай.
- Только не распространяйся, что это я тебя надоумил. Сам помнишь, репутация…
- Да помню я.
Андрей отлип от стены и принялся искать глазами Женю. Тот о чём-то переговорил с ясноглазой девушкой, только что занявшей стол, подмигнул ей, выдал шутку – его собеседница засмеялась в ладонь – и отшатнувшись от стола, принялся ловить ветер на выход.
Андрей двинулся ему навстречу, но едва не разминулся оттёртый в сторону четвёркой отдувающихся игроков, только что из-за стола. Андрею захотелось окликнуть его, но он представил все взгляды, которые повернутся к нему. Нет, нужен другой выход.
Но выход не потребовался. Поравнявшись с Андреем, Женя вдруг резко повернул голову. «А, Андрей!», - закричал он. Взгляды повернулись вслед за ним и через секунду рассеялись. Женя, бесцеремонно отодвинув двоих со своего пути, подошёл к Андрею:
- Ты что же это, друг мой, решил загубить свою короткую молодость, упиваясь этой жуткой игрой? - Спросил он, пожимая Андрею руку.
- Здравствуй Жень… Да нет, просто позвали. Предложили научиться.
- У-у, зуб даю, эти бессовестные сектанты со своими листовками. Меня как-то соблазнили одной сектанточкой… Если бы только знал, кабы ведал тогда я, что её я интересую как игрок, а не как мужчина. Хотя тогда я не был мужчиной, ибо не очистил своего первого вяленого леща… Так, что, чем тебя облапошили эти негодяи?
- Просто друзья посоветовали, - пожал плечами Андрей.
- На твоём месте я бы избегал с такими людьми дружить. И вообще держался бы от них подальше и дверь бы запирал на семь замков и восемь засовов, чтобы только они не вошли случайно в мой дом, даже живи я на другом краю галактики. А, ну тогда ещё бы ионную пушку поставил во дворе… Но чтобы на вашем курсе были такие фанатики, которые соратника своего сдать могут в лапы этих метателей картона, ну, это за гранью добра и зла и прочего, чему названий не придумано…
- Я давно, в общем-то, хотел научиться… - Андрея попросили отойти из прохода, и ему пришлось отступить, чтобы пропустить нескольких человек. Женя, совершенно не замечая их, остался на месте.
- Ерунда. Ложь и провокация. Ни один человек в своём уме не станет связываться с этим. Это же не развлечение. Это спорт. А спорт – это повторенье, повторенье и повторенье, а по-нашему говоря, просто-напросто, напрямую, дроч. А отсюда я могу сделать только один вывод… Ну точно! Эйсман?
- Я его просил просто азы показать, ну, чтобы не теряться…
Женя расхохотался.
- А, эту жопу с ручками я знаю. Он тот ещё хвост, но чтобы так… Чтобы друга своего сплавить сюда. Нет, это точно за гранью… всего вообще. Ты его меньше слушай. Больше желания, чем способностей, больше возможностей, чем их реализации. Но, однако же, за глаза не принято. Не по-христиански же, не православно.
- А ты сам как тогда здесь оказался?
- Я-то? Молодо-зелено, сказано сделано. Я же тебя сказал.
- Нет, это я понял, почему ты всё ещё здесь.
- Привык.
- Неужели нечем больше заняться? – Андрей рискнул нажать. – Тем более, что ты же не шутишь...
- Насчёт чего?
- Что здесь место гиблое?
- Ну это естественно. Вообще, вопрос достойный.
- Так почему?
- Вот, видишь их. – Женя указал рукой в зал. – Стоят, радуются. Гуру. Гроссмейстеры деланые, а кроме Меергольца да Ходжиева никто выше регионального не поднялись, да я и не слежу, кто они там уже. Так же, как я начинали. Теперь вот короли здесь, а снаружи – пустое место.  И в аспирантуру лезут местную, пишут дисеры свои никчёмные, подтирки свои защищают подшитые. Те, кто по-настоящему наукой занимаются, здесь не засиживаются. А эти… Спроси, что будут после выпуска делать, глаза от страха выкатят, да по полу раскатят, не соберёшь потом. Думаешь, я играть прихожу, карты их эти по столу швырять? Я им в глаза посмотреть прихожу, какие они у них становятся, когда они понимают, что на любой кафедре они от силы на техников тянут, да и то, я думаю, им до техников как монголам до Бостона на руках. Да ведь спрячут глаза, не рискнут Жене Устинову в глаза посмотреть, не признаются, что стыдно им за то, что из него сделать хотели. Стыдно им, думаешь?
Андрей промолчал.
- Стыдно. Только больше они злятся, злостью давятся, что я соскочил, а они остались и теперь выбраться не могут. Не ходи сюда. Вот видишь народ весь? Из них больше половины надолго не задержатся. Но только ты не с ними. Ты с теми иди, которые никогда сюда больше не придут. Нравится играть – играй дома. В общаге садитесь. Аккурат вчетвером… или сколько вас там? Трое? Ну четвёртой даму какую позовёте, может, кому-нибудь из вас она и даст к тому же, секс полезен для здоровья. Бридж – нет. Вот и весь мой тебе совет, ты же совета просил?
- Вообще, нет…
- А тогда что?
- Как ты соскочил… Как смог уйти? Если  уже втянулся?
- Долгая история. Помогли мне… Не знаю только, лучше стало или нет, в целом если говорить, хотя общо так лучше не судить, я так думаю… Но к чему ведёт зависание здесь регулярное, так лучше уж как сейчас, чем что тут было.
- Не понимаю я всё-таки. Неужели правда так затягивает? – Спросил Андрей, и тут же пожалел было. Женя помрачнел и хрипло процедил:
- Я о чём тебе здесь толкую. А?
Потом вдруг лицо его расслабилось, и он махнул рукой:
- Это, конечно, не покер. Это хуже. Спорт. Нет ничего хуже спорта.
- А с ним что? – Спросил Андрей, кивая на Галицкого. Он просиял – так легко и спонтанно получилось перевести разговор на нужную тему, потом спохватился, не вышло ли слишком пренебрежительно по отношению к больному человеку. Но Женя только недоверчиво покосился на него.
- А что тебе кажется странным? – Спросил он, понизив голос.
- Да ничего. Просто все…
- Как огня его чураются?
- Да… То есть, нет.
- Да понял я тебя. Не думай, они тут хоть сами и моральные калеки и таких же калек из людей делают, но не опустились ещё до того, чтобы избегать калеку физического.
- Тогда что?
- Да история грустная. Я тут распространяться не буду. Галицкий же с детства с отцом по горам ходил, а тут, видишь, с ногой такой конфуз. Говорят, три года уже ездит постоянно в Архыз, сидит там под перевалами и вверх смотрит.
- Весёлого мало, действительно. Всю жизнь если, а тут…
- Если бы только. Он после этого совсем нелюдимый стал. Когда-то, говорят, с Болгаренко пересекался, о чём-то с ним они общались. В тот год Болгаренко тем ещё графом Дракулой слыл. Так вот Галицкий как из больницы вернулся, из кожи вон лез, чтобы в старую комнату Болгаренко вселиться. Начал какую-то чушь в лучших традициях болдуховщины, а традиции далеко не лучшие, но в них он нонсенс этот и начал исповедовать. Вот мы за ваши души и боялись, - Женя усмехнулся, - когда вы начали вселяться.
- Странно, - хмыкнул Андрей, - зачем это ему? После того, что Болгаренко с ним сделал... – Андрей осёкся и, наконец, пожалел, что раскрыл рот.
Женя долго молча смотрел на него. Потом спросил:
- Это кто это тебе сказал? Слухи в истину не переводи.  Никогда. Много чего говорят. А особенно Береговой порассказывать любил. Но он пиздобол и алкаш, а брат ваш, первокур, любит уши развесить.  И тебе того же. Бывай. Не заигрывайся с этими упырями.
Женя вытащил зубами папиросу из пачки и зашагал к выходу.