Я очнулся от легкого дуновения ветерка, наполненного ароматами полевых цветов. Вокруг тишина... Настоящая громкая тишина природы, наполненная жужжанием пчел, шелестом листьев и окликами редких лесных птиц, рискнувших покинуть свои древесные убежища ради полевой охоты.
        На горизонте, чуть сокрытый пеленой легких тучек, виднелся Замок, все такой же притягательный, все такой же далекий и недоступный. Сейчас он казался по особенному прекрасным. Сказывался ли мой положительный настрой, или мир специально сделал ароматней этот сыр в предназначенной для меня мышеловке, но это сооружение сияло новым для моих глаз блеском.
        Я поднялся, отряхнулся, и прикинул, что у меня есть с собой в рюкзаке.
        (1)...Компас. Нужен ли он мне?
1. Выкинуть компас.
Да кому он сейчас нужен? Вон она, моя Полярная Звезда, мой единственный ориентир, смотрит на меня из-за туч! Я с отвращением выкинул это бесполезное для меня изобретение.
2. Оставить компас в рюкзаке.
Все-таки мало ли что приключится со мной? Замок может и потеряться из виду, тогда я действительно заблужусь. Надо оставить эту вещицу, она не занимает много места.
...Пара буханок, пачка консервов, фляга, вроде как с водой... Не густо. О чем я думал, когда собирался? Надеюсь, по пути я смогу добыть пропитание.
        ...Нитки с иголкой, швейцарский нож, спички, спальный мешок... Ну хоть до этого догадался. Все не так уж и плохо, оказывается.
        Я снова посмотрел на Замок. Все мое существо не могло вместить его красоты и величия. Нечто совершенно нечеловеческое скрывалось в его стенах. Что-то идеальное, совершенное, но в то же время простое и первичное.
— Многое же пришлось отдать ради тебя, — Сказал я, глубоко вздохнув.
        Сотни воспоминаний нависли на мою шею камнем, и от прежнего настроения не осталось и следа. Я достал из-под рубашки медальон. На нем как обычно улыбалась Аня. Неважно, в ссоре ли мы с ней или в мире, сфотографированная Аня всегда была рада меня видеть. Я с трудом сдержал слезы. Мне было всегда все равно, что станет со мной, но я ужасно боялся сделать больно этому ангельскому созданию. Я должен был хранить ее и беречь, но вместо этого бросил ее ради призрачной мечты.
— Нет... Это не так. Я обещаю, я клянусь, что вернусь. Я обещаю, что она меня дождется. Моя Аня... Мой аленький цветочек... Я вернусь. Ты только жди! — сказал я, обращаясь к портрету, и спрятал его обратно под рубашку, поближе к сердцу.
        Запаковав все вещи обратно в рюкзак,  я собрался и пустился в путь. Вперед. К Замку.


        Я все шел по тропе, на которой не встретил ни человека, ни зверя. Местность вокруг начала постепенно сменяться, и то и дело встречались одинокие деревца, чьи семена шутник-ветер когда-то давно решил закинуть подальше от леса. Заметно стемнело. Там позади, в светлом времени дня, остались пение птиц и буйство красок природы. Сейчас же вступала в силу ночь, а вместе с ней покой и прохлада, уже еле-еле сдерживаемые лучами завалившегося за горизонт Солнца.
        Странно. Я иду один по дикой природе, скоро наступит ночь, однако я совсем не испытываю страха. Мне все кажется, что я уже совсем близко к уютному ночлегу и ждать осталось недолго.
        И моя интуиция меня не подвела: вдалеке показался огонек, отражающийся в слабой пляске на волнах реки. Мне показалось, что я уже отсюда могу разглядеть сгорбленную фигуру Гарина в капюшоне, бессменного атрибута этой переправы.
        Возле берега стоял маленький домик. Не сказал бы, что он выглядел теплым, но провести ночь в нем было бы куда комфортнее, чем остаться под открытым небом. Но, кажется, это лишь мое мнение. Гарин в такую темень не сидел дома у камина, а разжег недалеко от воды костер и пристроился рядом на небольшой коряге. Глубокие морщины избороздили его лицо, придавая и без того тоскливому взгляду еще более жалкий вид.
        Продолжая смотреть на огонь, он заговорил со мной:
— Я же тебе сказал, что лучше тебе здесь не появляться. Переправы не будет и точка.
— Да не сердись ты, пожалуйста. Что тебе стоит перевезти такого доходягу, как я? — Сказал я с самой наивной улыбкой, на которую способен, пытаясь подсластить пилюлю.
        Но, видимо, это не помогло. Гарин не изменился в лице и продолжил разговор:
— Для меня ничего не стоит, но переправа работает лишь в одну сторону. Я никогда не был строг в соблюдении правил и предписаний и я бы с радостью перевез тебя обратно, увидя тебя ожидающего парома на том берегу...
— Ну так в чем проблема, дедушка? — Перебил я его, не сумев сдержаться. Лицо Гарина стало еще более печальным. «Вижу его таким впервые», - подумал я.
— Я работаю тут уже целую вечность, мой юный друг, и целую вечность проработаю, — он поднял глаза и посмотрел на меня, — И сколько бы я не возил таких, как ты, на другую сторону, никто не приходил обратно. Совсем никто...
— Ну так что мне мешает стать первым?
        Старик рассмеялся:
— Никто и ничто не мешает. Только вот учти: каждый до тебя говорил то же самое... — Неожиданно Гарин будто бы завис и уставился куда-то мне на грудь: мой медальон вылез из рубашки.