Раннее утро, на улице едва светает. Не до конца раскрывая глаз, я с чашкой кофе проходил на балкон, чтобы следуя уже непререкаемому ритуалу выкурить сигарету, листая новости с телефона. На этот раз случилась неприятность, я, задумавшись, запнулся и пролил кофе на пол. Оставив кружку возле лужи, я побрёл за тряпкой. Вернулся я быстро, наклонился и стал вытирать лужу. Внезапно мой взгляд упал на уцененый столик из Леруа-Марлен, точнее на этикетку под столешницей. Машинально вытирая пятно, я стал читать этикетку и понял что стол сделан с помощью труда заключенных какой-то там колонии. Эта информация нарушила мой привычный утренний ход мыслей, вместо планов о работе и видеоиграх я задумался об этом столе.
	Пенитенциарная система, кнут в руке Фемиды, играющей судьбами словно шахматными пешками на доске. Каждый удар этим кнутом, это чья-то судьба, это чья-то единственная жизнь навсегда запечатлевшая этот удар. За каждым ударом стоит человек, такой же как и я, из мяса и костей. Нас различает то, что я дорожу своей репутацией, я не желаю никому зла, не желаю чужого имущества. Эти же люди оступились. С детства мы многократно оступались, разбив мамину вазу мы опускали глаза, теряли слова, придумывали оправдания. Мы набивали шишку, мы были прощены. Осужденные оступились вблизи черты, за которой не бывает прощения. Может быть потому что мы воспитывались разными мамами, не хочу об этом рассуждать.
	Я здесь, я на свободе, с балкона дует свежий ветер. Это моя квартира, я могу покрасить её в зелёный цвет, как цвет свежей травы. Я могу в ней петь, кувыркаться, могу ругаться матом. Могу купить в неё стол из Леруа-Марлен. Этот стол пресыщен желанием заключенных тысячной доли моей свободы, надеждой что через десятилетия такой стол будет стоять дома не прикрученный к полу, черт побери даже такая мелочь как 4 болта чрезвычайно важна. И эти оступившиеся люди, заступая в смены в столярные цеха вытачивают этот столы в надежде прощения. Я тоже мыл посуду и пылесосил после того как разбивал мамину вазу. Это желание возместить свою неосторожность, я думаю вы много раз с этим сталкивались. Оно быстро проходит. Но здесь на весах совсем другое, здесь не мамин строгий взгляд. В этом столе целая поломанная человеческая жизнь и огромное желание её исправить, контрастирующее с невозможностью этого. Желание выйти на свободу за хороший труд и поведение. Конденсированное желание возместить, воплощенное в этот уцененный стол. Браво.
	Осознав это я получил необычное возбуждение и эрекцию. Я стал яростно мастурбировать, представляя себе этот конвеер покаяния, молчащих, с опущенными бритыми головами, оступившихся. Я сам импульсивный и мнительный человек (я думаю вы это поняли), но черт возьми, сколько смирения в этом столе, сколько терпения. Я не оказывался в рамках, позволяющих это понять, но я сейчас дрочу и кажется я это понимаю даже больше осужденных. Страх наказания - смирение, слезы родных - смирение, иллюзия безнаказанности - смирение, желание скорее выйти - смирение, отрицание - смирение. Это стало тактом для моего утреннего непристойного занятия. Я вылил остатки кофе на этот никчемный стол и стал водить пенисом по этому столу. Я здесь, я свободен, я жив, я дышу, мне ничего не угрожает и я люблю свою жизнь такую, какая она есть.