Крестовоздвиженская, 17

Роман Долматов
Крестовоздвиженская, 17

Сначала сугробы растают, колючий холод исчезнет, стыдливо сбежав из переул-ков и тротуаров, и нагие деревья встретят наступающий март. Затем пронесётся весна. Почки набухнут, а кустарники расцветут, источая дивные ароматы.  Жуки и пчёлы, стрекоча крылышками, облетят каждый бутон и распространят живительную пыльцу. Улицы станут завалены пухом, словно Господь умышленно расстелил на земле белоснежные покрывала.
   Следующим будет лето. На два долгих месяца установится зной, от водоёмов потянет долгожданной прохладой. Одновременно с этим раскалится пляжный песок. Цикл замкнётся с наступлением осени. Облетят пожелтевшие листья; сырость и влага станут верными спутниками на целый сезон, а с выпавшим в очередной раз первым снегом власть над миром примет зима.
   Всё это повторится для тебя примерно семьдесят раз, а затем ты умрёшь.
   Артур Воскобойников сознавал это устрашающе ясно. Ему было двадцать шесть лет. Сейчас он стоял на балконе своей квартиры и наблюдал, как, спускаясь, текут по асфальту двадцать шестые весенние ручейки.
   Снег таял, будто бы на глазах. Зима отступала до грядущего года. Клёны и то-поли,  словно отряхнулись от мешавшей им мишуры, и белый стланик вокруг их мощных, глубоких корней становился всё меньше и уже.
   Воскобойников давно перестал готовить себя для великого. Такую чушь он вы-бросил из  головы ещё в прошедшие студенческие годы. Все мы в детстве мечта-ли о кружащих голову, небывалых событиях, которые состоятся сразу, как мы вступим в зрелые годы. Быт своей приземлённостью сломал тысячи оправ розо-вых очков, избавился, выкинув прочь, от мечтательности восприятия.
   Живи, получай удовольствие от мелочей, и уголком души надейся на большее.
   Такого девиза придерживался сам Воскобойников. Со временем, утверждение становилось всё более незаметным и готовилось вовсе исчезнуть из мыслей и на-строений Артура. Впрочем, такое мировоззрение для него не являлось спонтан-ным, сиюминутным порывом души. Картина мира, со всеми подробностями, на-чала складываться у Воскобойникова несколько лет назад.
   Артур, как уже говорилось, окончил университет. Его степень бакалавра каса-лась юриспруденции. Воскобойников довольно неплохо знал Конституцию. Большую часть статей по налоговому, и по уголовному праву, – две особо люби-мых сферы Артура, – молодой человек выучил наизусть.
   Свою карьеру Воскобойников начал в должности нотариуса, в довольно солид-ной и представительной частной конторе, занимавшей все помещения первого этажа серого кирпичного здания на Гороховой. То была важная улица в жизни Артура, с которой его судьба переплелась, пускай только на короткое время. Там Воскобойников выполнял функцию консультанта и работал с самым различным и весьма прихотливым клиентом. Часто к нему обращались разрешить жилищный вопрос. Однажды подвернулась Артуру трудноразрешимая тяжба, связанная с на-следством, - домом и прилегающим участком за городом, в Колпино.
   В общем, работы было хоть отбавляй. Получаемых денег Артуру хватало. Не так, чтобы он жил на широкую ногу, но себя он обеспечивал полностью, и даже – откладывал медяки на случай чёрного дня.
   Они ему пригодились. Фирма стала нести убытки, и штат сотрудников сократи-ли. Воскобойников занимал своё место ещё почётных четыре месяца. Его, в конце концов, рассчитали, перед окончательным роспуском конторы, и Артур уходил много позднее других, попрощавшихся с офисом на Гороховой куда раньше.
   Несколько долгих, тяжёлых, неразрешимых недель Воскобойников был безра-ботным. Если бы не поддержка родителей, от которых он не так давно переехал, Артуру бы совсем стало худо. Наконец, подходящая вакансия отыскалась. Жизнь молодого человека спасала освободившаяся должность юриста, в отделении одно-го из самых известных банков России, название которого столь очевидно, что его не стоит и упоминать.
   В переменившейся обстановке Воскобойников скоро стал ощущать себя, как влитой. Да, он впервые сталкивался с финансами напрямую, однако же, Артур быстро освоился и привык. Уже к концу первого полугодия он оказался на замет-ке у руководства, а ещё через год Воскобойникова отправили в первую команди-ровку.
   Хельсинки встретили юрисконсульта блеском огней на затянутой дымкой тума-на набережной, а также печальными криками чаек, что кружили в тот вечер над Финским заливом. Говорят, первая увиденная воочию чужеземная сторона оста-ётся в сердце до конца жизни. Артур Воскобойников определённо подпал под чудодейственное волшебство и великолепие знаменитой столицы.
   Теперь же, когда миновала очередная парочка лет, молодой человек вырос до старшего юридического сотрудника и заведовал всей правовой стороной сделок банковского отделения. Воскобойников поднимался по социальной лестнице бы-стро; был гибок и упруг в любой жизненной ситуации. Артур крайне ценил этот достигнутый им успех.
   Вкусив благополучие однажды, уже решительно невозможно от него отказаться впоследствии. Успешному человеку необходимо вечно поддерживать личное ли-кование и торжество.
   В новом теле, после позавчерашней реимплантации, каждое движение по-прежнему выходило неловким. На сей раз Воскобойникову достался блондин, –
на вид, едва перешагнувший порог собственного двадцатилетия. Новый облик наделял Артура неиссякаемой молодостью души, – качеством своеобразным, могущим покинуть владельца много ранее физического увядания тела.
   Но с настоящим обличьем был полный порядок. Воскобойников оплатил все хирургические расходы и прошёл через эту привычную и обыденную процедуру уже в третий раз. Подтолкнул Артура к подобному шагу проклятый не прекра-щавшийся кашель. Расставаться с приятным пороком, а именно с курением таба-ка, Артур не спешил. В таком случае, следовало заменить непригодную более оболочку. Он замолвил словцо перед врачом ещё до операции: Воскобойникова перемещали в тело с первозданно чистыми лёгкими.
   Здесь Артур был не единственным. В тела молодых беспрестанно реимпланти-ровали стариков.
   Установленное ограничение в десятикратность подобного действа, в необходи-мый момент останавливало любого. Коварная опасность таилась в меланиуме – веществе, которое вводится внутривенно, при каждой такой смене лица. В боль-ших дозах он скапливается в капиллярах и создаёт тромбы в сосудах. Даже чело-век завидного здоровья не перенёс бы реимплантации одиннадцать раз.
   Хотя эта технология не была новой. Насколько Воскобойников помнил, её изо-брели в Скандинавии, – на деньги американских инвесторов, – примерно в 34-м. Или в 32-м, тут уже Артур путался в датах.
   Однако время гнало и побуждало к движению. Воскобойников посмотрел на запястье. Мгновенно выстроились, объяв руку цепочкой, звенья часового браслета. Мультимедийный циферблат показывал 8:40.
   Артур вздохнул и опустил руку. Она тут же вновь оказалась не отягчённой ве-сом растворившихся часов.
   Воскобойников стал собираться. Первым делом он небрежно натянул на себя поношенную куртку из искусственной кожи. Рукав, прямо рядом с локтём, дал первую трещину. Кусочек подкладки белым пятнышком портил весь вид. Хотя если идти, прижав плотно к туловищу обе руки, никто не заподозрит изъяна.
   "Надо будет заняться гардеробом попозже", – поразмыслил Артур.
   Большую часть вешалок, в его платяном шкафу, занимали безнадёжно отстав-шие от моды рубашки, поло серого цвета, а в углу даже валялись сапоги с истёр-той подошвой.
   Впрочем, одежда мало беспокоила Воскобойникова. Он, как и большинство русских мужчин, считал единственным назначением всего этого – одну только необходимость прикрыться от ветра и холода. Восприятие костюма, как аксессуа-ра, более того, – части имиджа, – традиционно оставалось по женской части, сколько бы западные журналы, вроде "Men`s Health", не кричали бы об обратном.
   Перед выходом мужчина привычно положил в карман брюк ключ зажигания "Галларда". Артур наскоро закрыл дверь квартиры, спустился по грязной, захлам-ленной бутылками и окурками, лестнице на первый этаж. Старенький лифт не работал. Воскобойников оказался на улице.
   Для того, чтобы преодолеть двор, потребовалась пара минут, – Артур ступал медленно, шагая вдоль длинного, в восемь подъездов, многоквартирного дома. Крыши двенадцатого этажа царапали серое, затянутое хмурыми тучами, небо.
   Во дворе местная детвора резвилась вовсю. Один мальчишка вскарабкался на скрипучую карусель, а другие его товарищи, что было сил, раскручивали колесо. Довольный доставшейся щекоткой под ложечкой, ребёнок звонко смеялся и ог-лашал весёлым хохотом двор. В детстве куда легче и проще вознестись в космос.
   Воскобойников отвёл от них взгляд.
   Артур вышел на Витебский проспект, крупнейшую в его части города, улицу. Это место служило особой отправной точкой для молодого мужчины, – он начал самостоятельную, независимую ни от кого жизнь, снявши квартиру поблизости. Теперь же, как ясно понимал это Воскобойников, его судьба, или карма, или как-ты-это-не-назови, готовилась к пересечению с совершенно иным адресом север-ного мегаполиса.
   "С конечной точкой целого путешествия, которое тянется за мной через года", – подумал Артур со знакомой горькой подавленностью. "Я разрублю гордиев узел сегодня же".
   Навстречу, безбрежным потоком, рвались самые заурядные петербургские про-хожие, по своим неотложным петербургским делам, своей, будто качающейся в разные стороны, петербургской походкой. Уныло, протяжно гудели клаксоны машин.  Возле перекрёстка стягивалась понемногу непроездная пробка. Мар-шрутный автобус чудом втиснулся между вёзшим товары на оптовую точку гру-зовиком и парочкой внедорожников. Все участники ситуации сердито глядели друг на друга из окон.
   Артур здорово недолюбливал Купчино, невзирая даже на все положительные моменты. Это место несло в себе "депрессивный заряд", как выражался Павел Сундуков, старинный приятель Артура.
   К нему Воскобойников предпочёл показаться в первую очередь. То, что Артур намеревался сегодня претворить в жизнь, требовало немалого мужества от него, и напутственная поддержка Паши бы не навредила.
   "Прощай до вечера, чёртов спальный район", – хмыкнул мужчина, направляясь к метро.
   Артур полагал, что достоин квартиры на Адмиралтейской набережной, – так, во всяком случае, нашептывали ему неуёмные амбиции. Крупный банковский сотрудник, живущий в одном из наиболее престижных районов Петербурга. Воскобойников протяжно вздохнул. До той набережной Артуру требовалось карабкаться выше. Он отстоял на долгие годы от вида из окна на Неву.
   Воскобойников миновал турникет, просто-напросто перепрыгнув через сомкнутые железные дверцы. Бунтарь подземелий совершил это только из принципа. Он
имел лучшее применение мелочи, как зря распиханной по карманам. Из будки  мгновенно выскочила вахтёрша и помахала в воздухе кулаком. То была единст-венная карательная мера, имевшаяся в распоряжении женщины.
   Учитывая, что большинство всех охранников в нашей стране - люди почтенного возраста, то здесь открывается презабавная закономерность. Всю Россию охраняет пенсионер. В лучшем случае, грузный мужчина среднего возраста со смешной рацией, упирающейся усиком антенны в потолок. В этом и заключается безопасность целой эпохи.
   Когда Артур появился на станции, поезд его, словно бы ожидал. Длинная, синяя цепь вагонов скрывала головную часть состава в туннеле метро. "Купчино" являлась конечной остановкой по эту сторону линии.
   Здесь уже ожидали собиравшиеся на работу трудяги; беспокойно переминался с место на место угрюмый дядька в сером костюме, и, забывшись, от волнения, ед-ва ли не заступал за очерченную полосу на полу. Следом за Воскобойниковым на станцию, будто бы по некой неслышной, команде, повалился целый поток горо-жан. В поликлинику, – старику; по делам – мужику; молодёжи гулять, женщинам покупать.
   За короткую пару минут полупустая площадка набилась до состояния "мобиль-ный в кармане". Это такая давка, в которой вам трезвонят на сотовый, однако протянуть за ним руку совершенно немыслимо. Мелодия замолкает, и временно отключённый ото всех собеседник, по выходу из метро, перезванивает по послед-нему номеру.
   В распахнувшиеся двери пустых вагонов одновременно рванулись все сразу. Воскобойников кое-как преодолел толчею, и даже было облюбовал место возле окна, как его тут же заняла девушка.
   "Повышенной привлекательности", – любил шутить в баре Артур, описывая встреченную красавицу сослуживцу.
   Мужчина прикрыл на мгновение веки. В чертах лица незнакомки угадывалось нечто неуловимо знакомое. Она напомнила Воскобойникову о Яне. Артур угрюмо уставился в окно, за которым пролетали узлы подземных коммуникаций.
   Мерно грохотали колёса ускорившегося поезда. Сейчас точка с названием «А. Воскобойников» безудержно мчалась по карте, с лёгкостью оставляя сотни мет-ров
Пути позади. Но Артур мыслями находился не между сменявших друга друга  одинаковых перемычек наэлектризованных рельс. Воскобойникова охватили по-
забытые воспоминания, что пылились на чердаке его памяти, а теперь поднялись на поверхность, и отодвинули трясущийся вагон куда-то неизмеримо далеко, подменив действительность прошлым.



   Одним из наиболее необычных, эмоционально насыщенных эпизодов подрост-ковой жизни Артура стала его поездка в «Энергетик».
   Тогда Воскобойникову исполнялось пятнадцать. Мальчик был полон сил, и с присущей детям наивностью верил в светлые идеалы добра, если хотите, христи-анской помощи ближнему. В том нежном возрасте Артур безоговорочно прини-мал  власть очищающего чувства любви.
   Хотя Воскобойников никогда не являлся особенно набожным человеком, а уж в тех далёких от настоящего сороковых, совершенно не задавался ни одним суще-ственно важным вопросом. Единственный месяц в детском оздоровительном ла-гере изменил навсегда его взгляды на, и внутренние размышления о, касательно предмета любви, а в особенности душевного наполнения этого чувства.
   Родителям было несколько боязно отпускать Турю так далеко одного, и в Крас-нодарский край Воскобойников поехал вместе с другом, жившим в доме напро-тив, – с Пашей Сундуковым, четырнадцати лет.
   Если с кем-либо Туря имел по-настоящему доверительные отношения, так толь-ко с этим курносым, нескладным, сутулым мальчишкой. Ни с кем из своих одно-классников Воскобойников не поддерживал сколько-нибудь действительно близ-ких, или попросту тёплых знакомств. Так что спутник Артура, на всё время пре-бывания их в Анапе, определился безо всяких раздумий.
   В самом начале июля, когда начинались все туристические и курортные палом-ничества к знойным, сонно-ленивым берегам Азовского моря, из Петербурга от-правились в путь два молодых пилигрима. Всю дорогу в душном купе Туря толь-ко и думал, как поскорее добраться до освежающих вод, и избавиться наконец от
изнурительного солнцепёка.
   Их места по билетам имели следующий вид: два мягких полудивана напротив друг друга, с чехлами на каждом подголовнике и соответствующей сидению циф-рой. Мальчики занимали "9" и "10". Верхние полки отвели под багаж. Воскобой-ников, не раздумывая, поместил туда свой саквояж, встав на подножку и закинув его к спальным матрацам наверх. Сундукова тревожила одна мысль о расставании с собственными вещами; никаким уговорам Артура товарищ не поддавался, и упрямо держал туго набитый ранец под боком.
   Столика посредине хватало и для принятия пищи, и для игры в карты. Когда проводники отключали свет в вагоне перед отбоем, две три партии ребята играли, подсвечивая мобильным, только после сдаваясь приятной, укачивающей дрёме.
В настоящий момент они только что перекусили и общались между собой.
   – Это духовка, а не спальный вагон, – произнёс Павел. Он приоткрыл дверь
в  коридор; их лица тут же стал обдувать приятный холодок сквозняка, смягчив-ший непереносимый спёртый воздух маленькой комнаты. – Если мы не доберёмся девятого  утром, то в Анапу доставят только две курицы гриль.
   Воскобойников засмеялся.
   – Наше временное обиталище несётся сейчас на всех порах к морю. Мы летим невысоко над землёй.
   – И впрямь, – задумался Сундуков. – Будь каждая шпала – шоколадной конфе-той, а семафорная будка – сливочным тортом...
   – Мы бы здорово выросли вширь к окончанию нашей поездки, – здраво рассу-дил Туря.
   – Это ничего, – Паша беззаботно махнул рукой. – Коль на обратном пути раз-вернётся диетическое депо, я согласен на шпалы из брокколи, да на будки из ко-рейской моркови.
   Воскобойникова передёрнуло.
   – Так лучше вовсе не браться худеть. Терпеть не могу "полезные блюда".
   И Туря был прав. Чем вкуснее еда, – тем вредней, и тем больше нас искушает. Каждый может представить себе страстную тоску по плитке пористого шоколада, и совершенно окажется неспособен испытать тот же трепет при мысли о слип-шейся комьями постной каше.
   Истинно нас самих понимает лишь только желудок; ему одному ведомы все на-
ши привязанности и капризы. У бессердечного человека всегда будет свой излюбленный Внутренний Представитель. Да и вообще, даже если желудка бы не было, его обязательно следовало придумать.
   В дверь купе неуверенно постучали. У порога стоял незнакомый обоим маль-чишка.
   Он был рыжеволосым и вечно сохранял на лице одну и ту же застывшую мину: столовая ложка стеснительности на три чайных ложки пугливости. Его тщедуш-ное тельце временами подрагивало, когда мальчик особо чего-то боялся, или же ощущал крайнее неудобство. Похвастаться успехами в спорте Червякову было так же возможно, как возможна атака фритюрниц, прилетевших на Землю с Юпитера.
   – Можно я побуду у вас? – их собеседник тряхнул головой. – Мой сосед задре-мал.
Любое передвижение его будит, вот я и выскочил в коридор. У вас было открыто, и я подумал... – он прервался, не найдя нужных слов.
   – Заходи, если так, – Воскобойников похлопал рукой по свободному месту,
в полуметре от той части сиденья, где расположился он сам. – Будем рады зна-комству.
   – Я – Ваня, – назвался , заулыбавшись, мальчонка и присел рядом с Турей.
   В ответ ребята произнесли свои имена. Паша неодобрительно покосился на гос-тя, однако же вслух ничего не сказал.
   Их нежданный попутчик оказался крайне болтливым. За те короткие десять ми-нут, что Иван провёл вместе с приятелями, он вывалил на них целую уйму всяче-ской информации, состоявшей по большей части из мусора.
   – И я сказал тогда старшему брату, что подобные трюки у него не пройдут, – Червяков взволнованно провёл руками по огненной шевелюре.
   История о том, как велосипед Вани тайно от него спрятали, началась довольно давно, и никак не могла обрести своего ясного завершения.
   Паша, то и дело, со скукой посматривал в окно. Снаружи стремительно проно-сились, меняя свою высоту, провода. Их тёмные линии, будто бы танцевали: под-нимались к самому краю стекла, и потом резко спускались пониже.  Не прерывая рассказа Ивана, Сундуков вытащил апельсин из походного рюкзака, и принялся неторопливо счищать оранжевую кожуру.
   – А он мне кричит: "Не смей тут командовать!", я, конечно же, испугался...
О нет, что это? – смутился, не договорив, Червяков.
   – Апельсин, – Павел недоумённо вскинул взгляд на назойливого посетителя.
   Ваня скривился.
   – Убери, будь добр, назад, – пролепетал он. – У меня аллергия на цитрусы. Я, к тому же, ещё и астматик, так что летом чуть не задыхаюсь.
   Сундуков нахмурился и неохотно возвратил апельсин в сумку. Воскобойников спрятал улыбку; Червяков его забавлял.
   Примерно через двадцать минут, остановившись на том, как "Аиста" всё-таки отыскали за гаражом, Ваня поднялся и попрощался с обоими.
   – Я увижусь с вами в Анапе, – проговорил обнадёживающе Червяков.
   Уходя, он притворил за собой дверь.
   – Не дай Бог, – выдохнул Павел.
   Туря от души рассмеялся.
   – Забавный малый, хоть и зануда, – высказался Воскобойников. – Чувствую, что над ним начнут потешаться в отряде.
   – Непременно, – протянул Паша. – Ты видел его лицо? Бледное, как из воска, – Сундуков изобразил рожу. – Могут и по ушам надавать, если кто-то определённо невзлюбит.
   – Именно, – Туря поддакнул и углубился в свои мысли.
   Весь оставшийся путь они почти не разговаривали друг с другом, и лишь только обменивались редкими односложными фразами. Поездка здорово вымотала обоих.
   На пути к лагерю с Турей случилось одно знаменательное событие. Было бы недопустимой ошибкой, оставить за скобками данное происшествие, и поэтому мы рассмотрим случай детально.
   Размеренно стучал колёсами поезд, проезжая мимо колосившихся рожью бес-крайних полей, что находятся под  Волгоградом. Воскобойникова разморила жа-ра, и мальчик крепко уснул.
   В том своём сне он был Иисусом Христом. Сначала Артура, с терновым венцом на голове, повели на Голгофу. Спаситель, шедший по улицам Иерусалима, едва мог удержать крест и не выпустить ношу из рук. Стигматы Помазанника нещадно кровоточили, оставляя за собой на песке грязно-бурую тоненькую дорожку. Римская стража шествовала по бокам и высмеивала Иисуса. Наконец шествие прибыло к месту казни. Руки и ноги Артура пронзили острые гвозди. Перед тем, как проснуться, мальчишка воздел глаза к небу и мысленно произнёс: "Я обрету Возрождение".
   Вязкий ужас кошмара тут же рассеялся. Подросток вновь очутился в купе, Па-вел всё так же сидел истуканом на своём месте напротив.
   Об этом переживании Туря другу ничего не сказал. Подростки столь малого возраста крайне зависят от мнения окружающих.
   Следующим делом необходимо сказать, что их поезд прибыл точно по расписа-нию. Когда Артур проснулся девятого, то увидел, что они подъезжают. Туря не-медленно растолкал Пашу.
   – Собирай вещи, – обронил Воскобойников кратко. – Вожатый на перроне
не станет отдельно нас ожидать. Так давай выйдем вместе со всеми.
   Сундуков зевнул, потянулся, и, выбравшись в коридор, отправился чистить зу-бы. Павел обещался, что всё упакует: сразу, как только вернётся. Он сдержал дан-ное Туре слово.
   Четвертью часа спустя, друзья уже выходили на каменную плитку платформы. Бесконечными рядами из вагонов тянулись приехавшие к морю подростки. Оживлённый гомон не умолкал до тех пор, пока всех ребят не собрал Анатолий Пыханов, один из вожатых славного "Энергетика".
   – Приветствую, орлы! – Толя торжественно вскинул руку. Среди толпы пронес-лось ответное нестройное "Здрасьте!".
   – Сейчас мы организованно, с неукоснительным соблюдением дисциплины, построимся, – ребята некоторое время обдумывали сказанное. Затем поравнялись первые двое, и за ними повторили другие.
   – Так значительно лучше, – отметил довольно Пыханов.
   С раскрасневшимся от счастья лицом Анатолий повёл прибывших к лагерю. Молодой парень, он, по всей видимости, упивался той малой крупицею власти, что досталась ему вместе с обязанностями, и распоряжался с невиданным энтузи-азмом.
   Туря и Паша, измотанные таким длительным переездом, плелись в конце ко-лонны. В настоящий момент подростки шагали по извивавшейся вокруг лесных
деревьев тропинке. Десятки башмаков подняли в воздух облако пыли. Они слы-шали, как впереди закашлялся Червяков. Процессия наконец вышла на устланный ёлочными иголками путь, и идти стало куда как легче и веселей.
   Незаметно туристы вошли в знаменитую можжевеловую рощу Утриш. До глав-ных ворот оставалось минут десять быстрой ходьбы.
   Тут Воскобойников заметил хрупкую, как хрусталь, и тонкую, как осину, свет-ловолосую девочку, что шла в окружении двух подружек неподалёку от них. Хотя вернее было бы сказать "девушку". В четырнадцать мальчики всё ещё мальчики, а женская половина выглядит более зрело, и дело здесь даже не в макияже и каблуках.
   Сундуков рассказывал увлечённо о недавно открытой им группе. Тогда Паша услышал "Pink Floyd" в первый раз.
   – Превосходная песня, – сказал он Артуру, однако тот его еле слышал. Речь шла о "Comfortably Numb".
   – Интересно, кто она? – пробормотал Воскобойников тихо.
   – Что говоришь? – не понял приятеля Павел. Сундуков тут же вернулся к преж-ней теме их разговора. – Так вот, "Комфтабли Намб" это "Комфортно застывший". Песня о приятном чувстве оцепенения.
   – Интересный вложили смысл, – ответил машинально Артур, продолжая смот-реть на понравившуюся красавицу.
   Она действительно была хороша. Белокурые локоны спадали на спину яркой копной, платье с узором из лепестков роз сидело на Елизаровой безупречно.
   – Яна! – позвала подруга. Воскобойников повторил.
   – Яна, – прошептал он кротким, изменившимся голосом.
   Дорога, хвоя под ногами, неразборчивые разговоры, лучи, подсвечивавшие ли-ству, - всё слилось для Артура с годами в единое яркое, солнечное впечатление. Одно это воспоминание о первой любви могло озарить вечным светом душевную тьму, которая в наиболее мрачные наши минуты томит сердце неизбывной тос-кой.
   Всю оставшуюся дорогу до "Энергетика" Туря смотрел, то на сминавшийся
в складках, то распрямлявшийся нежный стебель цветка на её платье.


   Через минуту вагон оказался в полосе света, разрезавшей тьму тоннеля. Это оз-начало только одно: поезд уже на "Звёздной".
   Вплоть до "Фрунзенской" Воскобойников стоял в давке. На этой станции, имевшей возможность пересадки на соседнюю ветку, выпорхнули практически  все, – ни дать ни взять стайка птиц, только что вылетевшая из клетки.  В опустев-шем вагоне стало до неудобства просторно.
   Артур медленно опустился на свободное место. Утомлённые ноги при этом приятно заныли. Так похожая на Елизарову незнакомка, успела, незаметно для глаз молодого блондина, вылететь с остальными пташками остановку назад.
   Помимо Артура, остались почтенные супруги в годах, – они занимали сиденье напротив, – и школьник, мальчонка примерно шестнадцати лет, который стоял, занимая проход. Впрочем, находился там подросток недолго, так как сразу, без колебаний, подошёл к Воскобойникову.
   – Есть закурить? – спросил школьник.
   Артур смерил его пристальным взглядом.
   – Рановато ещё, – Воскобойников покачал головой.
   – Обижаешь, – насупился тот. – Мне сорок четыре.
   Несколько мгновений Артур соображал. Подумав, он потянулся за пачкой
 в карман.
   – Бери, – Воскобойников щедро приоткрыл жёлтый прямоугольник с картинкой  верблюда на фоне барханов. Подросток ловко вытащил сигарету.
   – Давно реимплантировали? – спросил Артур собеседника.
   – С месяц назад, – хмыкнул школяр средних лет. – Да разболелся однажды. Ну, доктор предложил мне на время недомоганий перебраться в тело моложе, потом – снова назад. – Тинейджер вздохнул. – И мне так понравилось, что я не захотел возвращать себе старый облик. Чёрт с ним, с недугом, зато теперь никакого лиш-него веса! - воскликнул радостно он.
   – Лихо омолодился, – Воскобойников торжествующе  развёл руки. – Смотри, второй раз не разъешься.
   – Буду следить, – отчеканил подросток.
   Пожилой школьник вышел станцией раньше Артура. Когда поезд докатил
до «Сенной площади", Воскобойников поднялся с сиденья, готовясь сойти. Он едва не столкнулся в дверях с заходившими  пассажирами. Это снова была ожив-лённая ветка, и потому вагон набился битком.
   Артур оглянулся. Воскобойников наблюдал за тем, как толкаются у стекла вза-перти, сражаясь за каждую пядь, и не испытывал сожаления.
   – Через полчаса шпроты будут уже на работе, – с улыбкой проговорил он, в сущности, не адресуя реплику кому-либо.
   На пустой станции, прямо между колонн, дул неумолимый сквозняк. Воскобой-ников повертел головой по сторонам. Скучая, стоял у киоска, торговавший суве-нирами и билетами в Мариинку, абхазец. На плече южного продавца мужчина увидел татуированный якорь, своей верхушкой скрывавшийся под рукой. Больше вокруг никого не было.
   Артур принялся подниматься по медленно ползущей ленте эскалатора в город. На соседних ступеньках спускалась компания молодёжи. Краем уха он услыхал:
   – Конец двадцатых, – как всё-таки здорово это было! – один из них с мечтатель-ностью вздохнул. – Эпоха авантюристов.
   "Чёрт возьми!" – подумал Артур, недовольно на них покосившись. "Когда же я привыкну к тому, что внешность нынче стала обманчивей, чем обычно!"
   Хотя о чём рассуждать, – Воскобойников только недавно перестал вздрагивать при взгляде на своё отражение.  Он начинал заново обживаться в себе.
   Его ровесники, разумеется, не могли помнить настолько давнего десятилетия. Все из беседовавших, очевидно, обзавелись сменным телом.
   Воскобойников, выходя на свет дня, вновь безнаказанно перемахнул через ни-зенький турникет. Выражаясь более ёмко, он пользовался льготным билетом.
   К тому времени, солнце поднялось достаточно высоко. Огненный шар завис
 в небе. Его лучи преломлялись о крыши домов на Московском проспекте и отра-жались сотнею солнц в бесчисленных окнах, порой под самыми непредсказуемы-ми углами.
   После темноты метрополитена глаза Артура не могли выдержать столь мощного светового великолепия. Когда он зажмурился, окружающий мир для мужчины пропал. Женщина напротив, старенький "Ford" и продавец у газетного стенда недолгое время танцевали у него на сетчатке.
   Воскобойников открыл глаза, и они вскоре снова наполнились улицей. Дальше Артур шёл без остановки. Задумавшись, он обнаружил себя стоящим посреди «зе-
бры".
   Лампа светофора горела красным. Мужчина ругнулся и мигом перебежал оста-вавшуюся половину дороги. Сзади засигналил недовольный водитель седана, – красная "Lada Overdrine" на мгновение встала на перекрёстке.
   Отсюда до квартиры Сундукова оставалось рукой подать. Воскобойников отме-чал мелькавшие таблички домов. "Московский проспект, 47", поворот на Сенной мост, канал Грибоедова, множество улиц и чисел, которые Артур упустил из ви-ду, и наконец, верный адрес. Измайловский проспект, 33.
   Воскобойников, не меняя скорого шага, свернул в нужный двор. Знакомая каж-дой чёрточкой детская площадка, обнятая сомкнувшимися домами в прямоуголь-ник. На ней, неподалёку от трансформаторной будки, трое подростков играли
в футбол. Один из них, верзила, стоял, заслоняя своей могучей фигурой, импровизированные ворота, – широкую перекладину с облупившейся на ней чёрной краской.
   Далее, – дверь второго подъезда. Кнопки домофона залеплены жвачкой, а сама она не заперта. Рядом, на стене, рука неизвестного автора вывела "Арка-дий+Яна=»  и следом пронзённое купидоновой стрелой сердце. Артур задержал на надписи взгляд и вошёл.
   Стоило ему пройти мимо синих почтовых ящиков к лифту, как ноздри тут же втянули благовония, которые источал незапертый мусоропровод. Артур помор-щился и поспешил нажать кнопку вызова. Узкая, мрачного вида, кабина, пред-смертно кряхтя историческими механизмами, подняла Воскобойникова на вось-
мой.
   "Да уж, этому лифту требуется починка", – промелькнуло в голове у Артура, когда он выходил на площадку.
   Дёшево обитая дермантином бордовая дверь с жёлтыми крупными цифрами "68". Воскобойников, помня, что звонок очень тихий и что внутри его еле слыш-но, сразу же постучал. После второй такой дроби дверь распахнулась и на пороге вырос Павел Олегович Сундуков.
   – А я тебя жду, – протянул он. – Думал, сегодня не явишься.
   Артур очутился в тесной прихожей.
   Немаловажно заметить, что друг его детства пять или шесть лет назад, пламенно
увлёкся изучением животных. Паша освоил в домашних условиях искусство так-сидермии, и чучела разных птиц висели у него во всех комнатах в широчайшем разнообразии. Пространство над дверью занимали могучие трофейные рога сай-гака. Возле вешалок, на стенах, теснились изображения в потускневших от време-ни рамках, –  лис, медведей и степных грызунов, виды которых настолько похо-жи, что их мог отличить друг от друга лишь сам Сундуков.
   Жена Павла, Лидия Игоревна, смотрела на увлечение мужа сквозь пальцы. Ино-гда, впрочем, шутливо напоминала о том, что за ондатрами и бобрами он совсем перестаёт видеть семейные нужды. Как бы то ни было удивительно, тяги к охоте Паша совсем не питал; любовь его к зверям была заповедно-гринписовского ха-рактера.
   Артур осмотрелся, ожидая заметить недавние перемены. Нет, всё оставалось на своих прежних местах. Коридор всё так же оканчивался дверью в зал, несколько шагов влево приводили на кухню.
   Паша, шаркая тапочками, направился прямо к плите. Воскобойников молча проследовал за приятелем.
   – Макароны варю, – ответил Сундуков на вопросительный взгляд Артура. Павел отвернулся и стал помешивать воду в кастрюле большим черпаком. – Такой курьёз на работе случился.
   – Да? – спросил Воскобойников без интереса.
   Он бегло осмотрел стол. На нём лежала развёрнутая шахматная доска. Восемь ферзей, по неизвестной причине шесть белых и только два чёрных, собранные из комплектов, смотрели друг на друга, стоя на разных диагоналях.
   – А, ты заметил, – повернулся Паша вполбока. – Решаю задачу по композиции. Нужно расставить фигуры так, чтобы ни один ферзь не находился под ударом другого.
   – Всё изучаешь, – ответил Артур задумчиво. – Ботвинник ты наш.
   – Не иронизируй, – проронил, нахмурившись, Сундуков. – Шахматы – это ис-кусство.
   – От меня больше ни слова против, – Воскобойников подпёр голову кулаком.
   Он увидел электрочайник, стоявший рядом с доской. Белый "Tefal" Сундуков предусмотрительно поместил на металлическую подножку, – предосторожность,
имевшая целью сохранить скатерть.
   – Только что закипел. Я сейчас наведу кофе, – Паша вынул две кружки из на-стенного шкафа. – Именная – моя, вторая достаётся тебе.
   – Так что там на работе? – напомнил другу Артур.
   – Смех через слёзы, – повернул Павел ручку конфорки. – Наш батюшка ездил
 в Крестовоздвиженский, окропил святой водой алтарную стену.
   – Не вижу ничего примечательного, – Воскобойников хмыкнул.
   – Ты слушай дальше, – Сундуков назидательно поднял палец. – А там простенок очень тонкий, что возле алтаря, что у клироса, все кабели с электричеством в сантиметровой доступности. Ну их от попадания жидкости коротнуло.
   Артур не выдержал и рассмеялся.
   – Прости, конечно, – выговорил он, отдышавшись. – Я понимаю, что собор за-просто мог загореться. Идиотизм ситуации выше возможных пределов, я это  имею в виду.
   – Так я о том же, – Павел противно захихикал. – Батюшка как начнёт материть-ся, сразу как его шандарахнуло. Больше он за кадило не брался.
   Приятели в голос захохотали.
   – В какой же всё-таки сумасшедшей, безумной стране мы живём, – произнес Артур как-то особенно тихо. – Святая Русь, а копни чуть поглубже...
   Он не закончил. Оба погрузились в молчание. Воскобойников вынул пачку и закурил. Артура охватило приятное безмыслие, и мужчина пару минут умиротво-рённо витал в облаках.
   "Как там у классиков?" – подумалось внезапно ему. "Умом Россию не понять, да и другою частью тоже,/ Попробуешь с колен поднять, – себе окажется дороже."
   – Я бы всё равно не ушёл, – нарушил Сундуков тишину. – Мне там нравится. Хотя и в церкви сейчас нет места Богу.
   – Паша, очнись, – Воскобойников стряхнул пепел в заботливо выставленную
на стол пустую кофейную банку от "Nescafe".  – Авторские права на Господа дав-но в руках у Америки. Бог, ты знаешь, нынче за демократию.
   – Нас в этом только хотят убедить, – Павел подул на чёрную горячую поверх-ность и отхлебнул из своей кружки. – Ладно, кухонная философия – не по моей части. Предлагаю говорить по существу.
   Артур нервным движением сполз на стуле пониже. Он поместил шею точно
 на спинку.
   – Ты собираешься ей позвонить? – Сундуков внимательно следил за товарищем.
   От его рентгеновского взгляда Воскобойникову стало неловко.
   – Да, – Артур побледнел. – Я собирался сделать это прямо у тебя.
   – Ты явился сюда за благословением? – Паша отечески улыбнулся. – Я же всего лишь подьячий, тут требуется священнослужитель повыше.
   Воскобойников выдавил жалкую улыбку.
   – Я очень боюсь. Мне страшно снова увидеть Яну, – Артур потушил сигарету и накрыл банку крышкой. – После всего, что случилось.
   – Но ведь по-другому никак. Эта идея посетила именно тебя, – размеренно говорил Сундуков. – Ты и обязан воплотить её в жизнь.
   – Всё случится сегодня, – проронил Воскобойников. – Телефон в зале?
   – Да, – Паша поднялся. – Идём.
   Они перебрались в соседнюю комнату.
   Зал представлял собой площадь, каковая, из-за огромной заставленности, не ка-залась такой большой, как была. На стене, справа от телевизора, медведь на фото-графии вечно пытался забраться на одно из деревьев необъятной дубравы. Оба стола утопали в изобилии повседневных вещиц. Любой, склонный к вниматель-ным наблюдениям человек тут же отметил бы, что они поделены между супруга-ми.
   На низком, журнальном, стояла парфюмерная рота с рядами помад, батальон
баночек с лаком для ногтей, – самых всевозможных цветов, и оставленный
 в спешке у зеркальца флакон пудры.
   Другой стол был мужским; набор отвёрток валялся, точно разбросанные ребён-ком фломастеры, в разных его углах. Тут находился дачный секатор и ещё целая куча полезных предметов для сада. Книга о пчеловодстве лежала открытой. На правом обороте Воскобойников разглядел иллюстрацию: крупный план пасеки изнутри, с жужжащими и прилипшими к мёду пчёлами.
   Пока Артур набирал номер, записанный у него на бумажке, он трижды ошибся
 во второй цифре.
   Его руки лихорадочно тряслись. Воскобойников поднёс трубку к уху. Вместо
гудков заиграла знакомая песня.



   – Ну что? – спросил Павел.
   – Никто не отвечает, – Туря с досадой швырнул мобильный на одеяло. – Веро-ятно, родителей дома нет. А я так хотел услышать кого-нибудь из своих.
   На застеленной небрежно кровати закипал чайник. Тонкий белый шнур тянулся прямо к подушке и пропадал из виду за изголовьем.  Артур подложил под кремо-во-белый "LG" номер "Московского комсомольца", – мера, необходимая для того,
чтобы спасти пододеяльник. Неподалёку от кружек с насыпанным в них порош-ком и добавленным сверху сахаром, Сундуков расположил шахматную доску.
Павел решал этюд "Звезда КЭЦ", посвящённый исследователю космоса Циолков-скому.
   Обустройство туристических комнат – стандартное, типовое, и номер мальчи-шек не отличался своей обстановкой от всех прочих на двух этажах. Три дальних кровати спинками подходили к окну, две передних располагались ближе ко входу.
   У каждого своя тумбочка, – ровно такого размера, чтобы в неё уместились все гигиенические принадлежности. Каждый жилец обращался с вещами неряшливо, и потому на подушках часто валялся кулёк с недоеденным печеньем в целофанно-вых недрах, или же из-под подушки торчала припрятанная шоколадка.
   В качестве освещения ребятам служили две лампы. Та, что находилась ближе
к двери, была старой, и постоянно мигала. Другая, люминисцентная, располага-лась прямиком над кроватями и светила белым, слепящим огнём.
   Туря, стиснув в ладони старую садовую перчатку, осторожно взобрался на стул. Проворным, неуловимым для глаза движением Воскобойников насадил на датчик пожарной тревоги шерстяную чёрную пятерню.
   – Готово, – он вытянул свободную руку, вскинув на ней большой палец. – Те-перь давай незаметно покурим.
   В комнате, кроме них, никого больше не было. Все их сверстники оставили
с вожатыми лагерь. Отдыхающие отправились купаться на пляж, в мутных водах
мелкого Азовского моря.
   Паша сослался на нездоровье, а Туря соврал, что останется спать. Обоим хоте-лось отдохнуть и от шума, и от нескончаемых разговоров на этаже. Про надзор старших не  хочется упоминать, – стремление к покою делало это неизбежным условием.
   Сундуков вынул из своего заплечного рюкзака пустую банку "Cheebo".
   – Наша пепельница, – вымолвил коротко Павел.
   Они закурили.
   – Попросил взрослых ребят купить "Camel". Прямо перед самым отъездом, – Артур медленно выдохнул дым и тут же зашёлся первым, взрывным, неожидан-ным приступом кашля. – Лишь бы только не схлопотать по ушам.
   – А что с той Яной? – полюбопытствовал Сундуков.
   – Елизарова? - хмыкнул Туря, напустив на себя такой вид, словно девушка ему безразлична. – С ней полный порядок. Сегодня ночью мы собираемся убежать за территорию лагеря.
   – Да ну, – не поверил приятелю Паша. – В можжевеловую рощу, тайком?
   – Именно так, – смёл сомнения Воскобойников. – После отбоя. Яна хочет на-блюдать звёзды.
   – Никак  оконную штору не отодвинуть? – предположил насмешливо Сундуков.
   Туря насупился.
   – Под открытым небом, – совершенно иное, – твёрдо возразил он. – И вот ещё что. Мне придётся взять взаймы для нас раскладушку.
   – Где же ты собираешься её получить? – фыркнул с надменностью Павел.
   – У Пыханова, – ответил холодно Воскобойников.
   – Вожатый заметит, – замотал головой Сундуков. – Ты и так очень рискуешь, перелезая с ней через забор. Мы говорим сейчас о воровстве.
   – Ты называешь поступок кражей, а я предпочитаю понятие: "временная арен-да", – отрезал Артур. – Всё равно завтра незаметно верну.
   Павел протяжно вздохнул. Он не стал отговаривать друга. Зная характер това-рища, паренёк понимал, что уговоры из хлопка отскочат от железной стены само-надеянности и упрямства.
   – Вожатская не заперта, – продолжал Воскобойников, будто бы не заметив Па-
шиного недовольства. – Мне потребуется пара минут, чтобы вытащить лежанку
оттуда. Посторожишь в коридоре недолго?
   – Замечательно, – Павел с размаху опустил свой тяжёлый кулак на подушку. Та, недовольная таким обращением, возмущённо осыпалась на пол потоком из перь-ев. – Я теперь вдобавок и соучастник.
   – Тебя никто не просит туда заходить. Я всё сделаю сам, – с досадой истолковал ему Туря. – Мне больше не на кого положиться.
   Сундуков заморгал.
   – Хорошо, – Паша примерил на себя роль, какую ему надлежало сыграть в раз-вернувшейся авантюре. – Однако второй раз ты меня на подобную пакость не по-добьёшь.
   – Другой раз не наступит, – заверил пророчески Воскобойников.
   Они затушили окурки, и вышли в узкий, прямой коридор. Качалась, заставляя причудливо танцевать тени, одинокая люстра под потолком.
   – Кажется, чисто, – прошептал Туря.
   В эту минуту он ощущал себя Клинтом Иствудом из "Грязного Гарри". Даже больше того, Стивом Маккуином в лучшей сцене "Великолепной семёрки". Маль-чик бы преобразился и в Брюса Ли, только вот "Кулака ярости" он не смотрел.
   Артур неслышно засеменил к прикрытой двери вожатской. Сундуков беспокой-но озирался по сторонам. Мёртвая тишина. Весь звук переехал сегодня на мор-ской берег и ожидался назад не раньше четырёх пополудни.
   Воскобойников прочитал каракули на прикреплённом к доске объявлений ма-леньком стикере, висевшим сразу ниже страницы с новым текстом российского гимна. Пальцы неизвестного творца вывели на бумаге: "Артур + Яна", и правее знак равенства перед "Love".
   – Давай, – Сундуков махнул нетерпеливо рукой. – Копаешься, как Ремарк.
   Туря вошёл. Вожатская – крохотная комнатушка, набитая доверху хламом,
на первый взгляд выглядела совершенно необитаемой. Представлялось немысли-мым, чтобы здесь проводили досуг или же ночевали. На столе, – заваренная на-спех и остывшая ещё в Каменном Веке тарелка лапши. Кровать забросана выва-ленной из чемоданов одеждой.
   Прямо посреди торжества беспорядка находилась искомая раскладушка. Артур перевалил вещи с неё на кровать. Под руку ему подвернулась бутыль с плескав-
шейся внутри жидкостью. Владелец давно сорвал со стекла этикетку.  Воскобой-ников повернул пробку. Из горлышка потянуло тяжёлым запахом водки.
   – Поверить не могу, – Туря брезгливо отложил выпивку в сторону. – Толя по ночам совершает здесь тайные возлияния!
   Мальчишка ухватился покрепче за шаткие ножки, державшие на себе брезенто-вый холст раскладушки.
   – Так, тихонько, – бормотал Воскобойников, протаскивая свой ценный груз сквозь дыру дверного проёма.
   "Его, видимо, мастерили семь гномов", – подумал Артур про себя. "Белоснежка бы сюда точно не протолкнулась".
   Обливаясь от пота, Туря глубоким выдохом поднимал застилавший зрение чуб. Наконец он перетащил казённую лежанку в их спальню.
   – Кажется, почти всё, – проговорил Артур нерешительно.
   Подросток немедля нагнулся и принялся разбирать кредитованный дар. Отсо-единённые друг от друга детали Воскобойников спрятал под собственную кро-вать. После Туря накрыл образовавшуюся груду банными полотенцами.
   – Я смотрел новостной выпуск недавно, – начал безо всякого предисловия Сун-дуков. – Говорят, в будущем изобретут совершенно другую транспортную систе-му.
   Артур недоумённо поднял на Пашу глаза. Все его мысли целиком занимало предстоящее рандеву. О прочих вещах Воскобойников и думать забыл. Тот факт, что на свете осталось существовать что-то ещё, обернулся для него изумлением.
.  – Общественный транспорт хотят обустроить так, чтобы каждый имел возмож-ность сесть на автомобиль. Так называемое «all-driver taxi» , – заговорил взволно-ванно Паша. – Стандартный ключ зажигания выдадут людям, выразившим стрем-ление таковой обрести. Он подойдёт к любой спецмашине.
   – Тебе надо поменьше увлекаться фантастикой. Ты о прогрессе думаешь круг-лые сутки? – Туря с силой ударил ногой по разобранному лежаку. Он походил немного в задумчивости. – Такое вообразить невозможно.
   – Всё это очень даже реально! – протянул обиженно Сундуков. – Пробные вари-анты универсального транспорта запустят в Японии. Уже через два года. Разуме-ется, к передвижению допустят лишь тех, кто уже умеет водить. Я слышал, что
первая сошедшая с конвейера партия составит пять тысяч подобных автомобилей.
   Азарт, с которым Павел описывал возможность применения технологии, захва-тил Турю. Воскобойникова разобрало любопытство. Он взялся ехидно подтруни-вать над Сундуковым.
   – А как же доходы, извечный фундамент всего и вся? Нынешний век измеряет счастье деньгами. Ты – это то, что в твоём кошельке. Это не только  инструмент выражения статуса, но и давно уже средство удовлетворения любых нужд. Допустим, пассажиры платят в трамвае или в троллейбусе. Какая выгода дельцам во всей этой затее футуристического такси?  – Артур вперился в Павла неотрывным, испытующим взором.
   Сундуков тут же пустился в пространные объяснения.
   – Как только водитель заводит машину, включается счётчик, – Паша заговорил быстро, и Туря едва поспевал за полётом вольных его размышлений. – Возможны два варианта оплаты пути. Поминутно, – по таймеру, или же с последующим воз-вратом полной стоимости горючего.
    – Я бы пользовался часами, – усмехнулся Артур. – Хотя всё зависело бы от ко-нечной точки поездки. – Он потянулся за своей кружкой кофе. – Считаю, что рас-суждать об этом сегодня, – бессмысленная затея. Будущность выше всякого чело-веческого представления.
   – Верно подмечено, – согласно закивал Павел.
   Воскобойников задрал голову.
   – Пресвятой Кафка! – возопил Туря почище всякой сирены.
    С недавних пор они заменяли всю нецензурную брань именами известных пи-сателей. Что объединяет людей по-настоящему? Совместно разделённая шутка.
  – Эту штуковину всё ещё прикрывает перчатка!
   Паша взглянул на датчик.
   – И впрямь, – заметил он рукавицу, намертво обернувшую белый круг, – даже мигания красной лампочки не видать.
   Артур снова поднялся на стул.
   Так проходила вторая неделя их смены. С момента прибытия в "Энергетик" ус-пел произойти целый ряд самых презанятных событий. Ваня Червяков, как то бы-ло проницательно предугадано, стал всеобщим козлом отпущения. Ему буквально не давали проходу. В столовой на него сыпались градом насмешки, во всех играх из него делали дурака.
   Так, например, в волейболе ему, в силу отсутствия ловкости, попросту не пасо-вали. За всё время трёх партий Иван мог ни разу не коснуться мяча. Бесполезный для своей команды, он всегда стоял в качестве либеро и подростка спроваживали
подальше от сетки.
   Вершиной унижения Червякова, превзошедшая в своей низости все предшест-вовшие издёвки, стала недавняя ночная проделка. Девчонки, – что было обидно вдвойне, удар действительно пришёлся от них, – пробрались после отбоя в ту комнату, где Ваня вёл нелёгкую жизнь посмешища, деля номер с другими тремя унизителями. Вообще, соседей у него было четыре, однако Слава Черкашин отно-сился к несчастному с состраданием, единственный в целом отряде.
   Две подруги вымазали Червякова йодом, оставив у него на шее нечто вроде клейма. Зелёные буквы нисходили от правой щеки по косой линии. Надпись гла-сила коротко: "Лох".
   Самое одновременно комичное и печальное, состояло в том, что особый хими-ческий состав йода вызвал у Вани очередный приступ астмы. Он проснулся по-среди ночи и, задыхаясь, ринулся через весь коридор к спасительному умываль-нику. Червяков оттирал надпись, но тщетно. Буквы с огромным трудом выводи-лись водой. Не успел Иван смазать первую "эл", как громыхнулся на кафель туа-лета без чувств, ушибив при падении голову.
   Разбудили Пыханова. Вожатый, изрядно ещё во хмелю, явился сию минуту и немедленно принялся за излюбленное занятие: Толя начал командовать. Он не столько радел за участь своего подопечного, сколько воспользовался акустиче-скими возможностями ситуации. Лужёная глотка Пыханова подняла весь корпус.
   К тому моменту, как Червякова погрузили в "скорую помощь", в двухэтажном
туристическом домике никто не смотрел ни единого сновидения. Если предста-вить, что сны показывает некий сюрреалистический телевизор, то теперь экран лишился аудитории, и все каналы в нём сменились помехами.
   – Он же мог умереть! - сокрушался в бешенстве Анатолий. Виновницы не отры-вали глаз от земли. – У парнишки аллергия на всю таблицу Менделеева, разве не знали? Ему, быть может, и простым воздухом опасно дышать!
   Сцена происходила в теннисном зале, внизу. Когда Толя понемногу пришёл в себя, протрезвел, крики утихли, и отряд стал расходиться по спальням.
   Помнится, тогда Сундуков дёрнул за плечо Турю, когда они шли по длинному коридору секции мальчиков.
   – Чего тебе? – зевнул Воскобойников.
   – Я вот что про Червякова подумал, – Ваню звали исключительно по фамилии. –  Он же "Комфтабли лох"! Это его зона комфорта! – Паша залился прерывистым смехом. – Надо же быть таким Достоевским!
   – А мне его по-человечески жаль, – серьёзно ответил Артур.
   Они стояли возле двери своей комнаты. Сундуков уловил настроение друга и перестал хохотать.
   – Червякова, конечно, тоже можно понять, – проговорил медленно Паша. – Но только представь! – он раскинул мечтательно руки. – Предположим, Червь бы действительно вернул Господу свою душу. Похороны, играет траурный марш, а в центре комнаты стоит открытый гроб. На шее у покойника не оттёртая надпись!
   Воскобойников, сколько не сдерживался, улыбнулся.
   – Да смешно, – настаивал Павел упрямо. – Пусть это и назовут чёрным, злым юмором. Ведь у него психология жертвы. Червяков зависит от своих угнетателей. В их отсутствии он сразу же ощутит непримиримое неудобство. И к тому же, Червяк потеряет причину, по которой он мог бы свалить всю ответственность за свою жизнь на других. Как же здесь без пресловутого "это они виноваты?"
   – Трудно не согласиться, – ответил Туря. – А теперь идём спать.
   Они вошли в комнату. В скором времени коридор возвратился в безмолвие, словно ничего этой ночью и не случилось.
   Однако на этом приключения Вани не кончились. Спустя коротких три дня, он приехал назад в "Электроник". Вместе с ним передали сопроводительную записку из госпиталя. Вот и она сама:


"Уважаемый Лох!

   В виду того, что Вас доставили в учреждение без сознания, наши фельдшеры не
смогли точно установить Вашей личности. С Вами также не было никаких доку-
ментов, разъяснявщих создавшееся положение. Поэтому мы, сотрудники нацио-нального здравоохранения, будем обозначать пострадавшего тем единственным прозвищем, каковое нам достоверно удалось выяснить. Все нижеприведённые сведения предоставлены в третьем лице, в полном соответствии с действующим
законодательством.
   В ходе проведённой операции нам удалось спасти жизнь Лоха; интерны свое-временно предоставили ему кислородную маску, и мы можем с уверенностью заявить, что теперь пациент находится в безопасности.
   Всю собственность Лоха госпиталь возвращает его первоначальному обладате-лю. Именно: ингалятор многократного пользования (в количестве - 1 шт.), банку медицинского йода (1 шт.), сотовый телефон "Nokia Millenium" (1 шт.),  романы Дина Кунца "Звёздная кровь" и "Человек страха" (мягкий переплёт, 2 шт.).

   P. S. (вожатому лагеря): Всеми силами избегайте повторения этой ужасной тра-гедии.

P. P. S.: Если не получилось, с радостью примем такого славного малого второй раз. Обязательно приложите страховой полис и паспорт. Чего бензин зря катать?

  Коллектив госпиталя экстренных случаев, г. Краснодар.     20.07.2049 г."


   Червякова встретили с ещё большим презрением, чем до его отъезда в больницу. Иван желал провалиться сквозь землю и никогда не видать этих одинаковых домиков, рядами уставленных между вкраплениями живописных  лужаек и лип. Забыть навсегда то злорадство, с каким человек искренне принимает неудачи ближнего своего.
   Минуты превращались для паренька в дни, а сутки в столетие. Ване следовало ожидать окончания смены, как священного праздника. И да вольётся в уши Гос-пода Бога скорбное увещевание Червяка!
   Теперь что касается ночной встречи Артура. Она действительно состоялась, и свидание с Яной прошло просто великолепно. О нём можно было сказать, что та-
кое событие следует сделать достоянием литературы.
    Воскобойников увиделся с девушкой ровно в половине одиннадцатого. Когда в десять объявили отбой, Туря дождался, пока уснёт всё крыло, и тихонько вышел из комнаты. Человек-Невидимка и то не сумел бы пробраться столь незаметно.
   Всю дорогу Воскобойников крепко-накрепко прижимал лежанку к груди. Он старался, чтобы ни одна из деталей ненароком не коснулась скрипящего пола. За дверью одной из спален кто-то громко храпел. В ту минуту, как Артур крался, подбираясь всё ближе к тёмной, едва различимой во мраке лестничной клетке, один из мальчишек проснулся.
   "Артёмка Ряднов", – узнал Воскобойников перепуганный голос. "Неужели при-снился кошмар?"
   Судя по всему, дело обстояло именно так. Скоро беспокойная возня стихла, и Туря продолжил намеченный путь. Часы со светящимися в темноте стрелками показывали 22:25.
   "Мне нужно поторопиться", – раздумывал напряжённо Артур. Он осторожно спускался по ступенькам на первый этаж.
   Внизу, одна комната в женском крыле, всё ещё не легла. Из-за дверной щели
в коридор проникал свет. Как выяснил Туря следующим утром, там отмечала свой День Рожденья Карина. Воскобойников был поверхностно знаком с Глинской. Всё, что он знал, – это то, что она играет на фортепиано и недавно окончила музыкальную школу с отличием. Также Воскобойников слышал о её матери-пианистке, Оксане.
   Артур находил, что Карина умна; о редкой девушке мальчик мог так отозваться, нисколько не исказив при том правды.
   Туря, опираясь на стены рукой, нащупал дорогу к чёрному ходу. Пройти через парадную дверь подросток и не попытался. Ему вполне справедливо виделось это самоубийственною затеей.
   "Во всём требуется осторожность", – приговаривал Воскобойников про себя. Он тихонько притворил дверь и оказался снаружи.
   В кустах пели скрипкой сверчки. Склонённые ветром ивы касались листьями грязной земли. Выпуклый лунный диск, дарил зрителям на Земле белое, с желто-ватым оттенком, свечение. Артур, беспрестанно осматриваясь, двигался к корпу-
су, где жила Елизарова. Ни сторож, совершавший последний обход, ни припозд-нившаяся вожатая, не повстречались ему на пути.
   Через пару минут Туря оказался на месте. Яна присоединилась к нему, аккурат в тот момент, когда паренёк появился возле кособокого домика на холме.
    – Рада тебя видеть, – произнесла она искренне и с необычайною теплотой.
   Пара стояла у самых дверей корпуса № 4.
   Здание в два этажа, в коем проживал отряд Елизаровой, был точной копией того узнаваемого строительного уродства, несуразное и нескладное, выполненное под одну кальку не вполне вменяемого инженера. В России безвкусице принято подражать. Объяснить сложившееся зодческое убожество почти всех массовых построек в стране, иным способом невозможно.
   Нижний этаж, приплюснутый прямо к земле, выложили мелкой бело-голубой плиткой; каждые два окна, квадраты стен нарушались коричневым ромбом. Со-единительную линию меж этажей сотворили нехитрым способом кладки: красный кирпич, повёрнутый набок, чередовался с кирпичом белого цвета. Верхний ярус повторял собрата внизу, с тем отличием, что теперь между проёмами форточек находились выложенные рисунки кричащего петуха.
   Всё это безобразие венчала двускатная крыша: на такой немыслимо удержаться, выпрямившись во весь рост. Ветер бы непременно заставил взобравшегося пере-двигаться ползком.
   Перед входом – две скамейки, выкрашенные серым. По правую руку от них располагалась беседка. Днём она находилась в тени, и поэтому в полуденный зной там отдыхающие собирались для игр, или же составления бесполезного девиза отряда. По левую руку, – стена палисадника обрамляла южную конечность спортивной площадки. На этой арене сходились в непримиримом баскетбольном бою "Тамбовские волки" и "Сибирь охлаждённая", – команды двух старших отрядов. По средам и четвергам здесь стучали ракетки для бадминтона, и изящные, стройные девушки неустанно передвигались вдоль натянутой сетки.
   – Уходим отсюда, – Артур начинал волноваться. – В любую минуту могут вы-глянуть из окна.
   – Тебе не тяжело? – Елизарова неуверенно посмотрела на раскладушку.
   – Ни капли, – Воскобойников лгал.
   Влюблённые, стараясь передвигаться бесшумно, пробрались меж кустов пали-садника. Один раз Яна ненароком задела плечом колючие ветви акаций. Она сдавленно ойкнула. Их ночного побега в "Энергетике" никто не заметил.
   Вскоре двое достигли забора. За его решётчатыми прутьями в польтуме виднел-ся окружающий лагерь лес.
   – Перелезай первой, – скомандовал шёпотом Туря.
   Девушка осторожно коснулась холодного железа ограды.
   – Мне страшно, – призналась ему Елизарова, не сдвинувшись с места.
   – Я сразу же за тобой, – успокоил Воскобойников Яну.
   Она вздохнула. Уже спустя пару минут его спутница вскарабкалась вверх. Ели-зарова перекинула одну ногу на внешнюю сторону. Её разум давно находился под сенью шумевших в ночи тополей. Теперь оставалось всего лишь переместить туда тело.
   – У тебя практически получилось, – похвалил трусиху Артур.
   Ободряющий тон мальчишки наделил Яну недостававшим спокойствием. Хрупкая красавица перелезла и соскользнула на землю, крепко зажмурив глаза перед последним прыжком.
   Воскобойников встал на носки. Туря, как мог, высоко поднял лежанку. Елизарова перехватила тяжесть с другой стороны.
   – Сейчас отпущу. На счёт три, – предупредил Воскобойников.
   – Я держу, – ответила она коротко.
   Оба стояли у прутьев вплотную. Артур подумап, что он ещё никогда не подхо-дил так близко к избраннице своего сердца.
   Ложе, надсадно лязгнув при передаче, оказалось у Яны в руках. Этот поздний час требовал от Воскобойникова  немногое. Юноша был обязан смести оставав-шуюся меж ними преграду.
   "Шанса удобнее не найдёшь", – думал он, перелезая через забор.
   Туря преодолел барьер с лёгкостью.
   – Вот я снова с тобой, – сказал Артур весело. Он принял у Елизаровой ношу.
   – Куда именно мы идём? – спросила девушка с ненаигранным любопытством.
   – Остановимся сразу, как попадём на первую же опушку, – проговорил Воско-бойников. – Нужно, чтобы деревья не заслоняли обзор.
   Ночь стояла такая, какая только бывает, когда ты влюблён. Луна на небе каза-лась свахой, что свела возлюбленных вместе. Кроны древесных исполинов пока-чивались на ветру, и их листья шептали, - неразборчивые слова, которые разнесёт над всем миром ветер. В тени монотонно журчал четырнадцатый в жизни Артура ручей. Можжевеловая роща Утриш представлялась сосудом, вместившим в себя заповедный сиящий свет двоюродного брата Солнца, бодрствующего по ночам.
   Они обогнули плотные, спутанные меж собой заросли шиповника, и, свернув, увидели укромную поляну. За хвоей могучих стволов, этого места не было видно с расстояния полуметра.
   – Мы прибыли, – обронил Туря и с облегчением перевёл дух.
   Подросток установил раскладушку так, чтобы она оказалась ровно в прогали-
не, – между двумя вздыбившимися холмами.
   – Без подушек, однако, не на земле, – объявил он. Его слова значили: "Я сделал для тебя всё, что мне было под силу".
   – Мы не замёрзнем, – заметила Елизарова иронично. Её слова обозначали: "Твоя забота заметна, но я не подам виду, будто бы я уже полностью в твоей власти".
   Артур вольготно улёгся. К нему с робостью прильнула вскоре и Яна. Небосвод звёздным куполом возвышался над ними. Отсюда Воскобойников мог различить Орион и обеих Медведиц. Юноша знал, что он видит и собственную звезду, толь-ко не мог умозрительно объединить скопление тел в фигуру Стрельца.
   – В детстве меня очаровала загадочность астрономии, – вымолвил он. – Только подумать! – Артур подложил руки под голову для удобства. – Мы видим предме-ты, которые отстоят на тысячи, сотни тысяч световых лет от нас.
   – Многие звёзды успели погибнуть. И всё-таки мы по-прежнему наблюдаем их
 свет, – вторила Елизарова эхом. – Он опаздывает в пространстве.
   Она молча смотрела в бездонное небо. То, что Вселенная бесконечна, общеизве-стно; вместе с тем, эту истину подчас невозможно представить.
   Девушка думала: "Созерцая абсолютную вечность, осознаешь и себя малой час-тицей великого целого, нитью сложного веретена мироздания. Здесь, внизу, могут случаться войны и революции, каких только катаклизмов и катастроф не наблюдало это невозмутимое звёздное полотно. Ни смерть, ни тревоги целого человечества не стоят совсем ничего.
   Эти же звёзды висели в Гефсиманском саду над головой у Христа. В очертания линий созвездий всматривались Цезарь и Наполеон. Они же светили в ночь нака-нуне майского штурма Берлина. Наша собственная судьба делит эту же сцену со всеми событиями, что были, есть, будут с мириадами знаменитых и вовсе нам
неизвестных, неисчислимых имён".
   – Ты знаешь, Ян, – начал Артур, нарушив молчание. – Я считаю большой уда-чей, – он запнулся на миг, – своим счастливым билетом, что я повстречался ны-нешним летом с тобой. Ты подарила мне мир, которого я прежде не видел. Он всегда находился рядом со мной, но только теперь слепые глаза стали зрячими, – Артур взял её руку в свою. – Если всё – музыка, то эта мелодия неизъяснимо пре-красна. Я счастлив быть её нотой, пусть и звучит она только примерно семьдесят лет.
   Елизарова всё поняла. Их лица соприкоснулись. Туря чувствовал исходивший от неё жар, ощущал кружащий голову запах первой женщины, которую он познал.
   Как загадка, что извечно таилась во тьме, и которая вдруг разрешилась самым простым, незатейливым образом. Это был совершенно безумный, бесподобный в своей чистой наивности детской любви, поцелуй.
   Воскобойников крепко обнимал девушку.
   Он не стал сотрясать воздух признаниями в любви. Вовсе не потому, что Артур ничего не испытывал к Яне. Только Воскобойников чувствовал, что любые воз-вышенные слова прозвучат пошло, вскроют свою фальшь перед неописуемостью внутренних переживаний. Оба принадлежали друг другу. Каждый из них это знал. В ту страстную минуту любви Туря был готов провести с милой всю свою жизнь, и умереть с ней в один день.
   Хлопая крыльями, над поляной пронёсся с уханьем филин. Поначалу Яна испу-ганно вскрикнула, а затем принялась безудержно хохотать.
   – Чего ты? – вскинулся Воскобойников.
   – Я ужасно перепугалась, – смеялась она. – Птица так неожиданно появилась.
   Артур тоже заулыбался. Юная красавица смотрела на милое, родное лицо. И не могла насмотреться.  На того, кому она подарила дрожавшее от истомы и неги сердце. Первому за всё время.
   Где-то в зарослях, позади них, зашевелилась, встрепенув крылья, сипуха, а
потом снова всё замерло, восстановив священное безмолвие рощи.
   – Я буду с тобой, где бы ты ни была.



   – Привезу с собой деньги и буду без опозданий, – пообещал Артур собеседни-
це. –  Назови мне свой адрес.
   Взмахом руки Воскобойников дал понять Паше, что ему требуется сделать за-пись. Сундуков спешно протянул другу шариковую ручку.
   – Да, диктуй, – подтвердил мужчина. Он внимательно перенёс данные на лис-ток. – Еду, – Артур рассоединился.
   По растерянному взгляду товарища Павел понял, что Воскобойников в замеша-тельстве.
   – Как ты говоришь, называется храм? – напряжённо спросил он.
   Сундуков помотал головой. Павел совершенно не понял вопроса. Его гость взо-рвался.
   – Ты рассказывал только что! Про священника, про короткое замыкание! Какое название носит собор?
   – Крестовоздвиженский, – повторил Паша, не понимая, к чему Артур клонит.
   – Именно! – произнёс Воскобойников горячо. – Адрес! Её дом на улице с таким же названием.
   Мужчина прикоснулся ладонью к виску.
   – Сегодняшних совпадений и без того чересчур, – проговорил задумчиво он. – Ещё и "Comfortably Numb" на мелодии вызова.
   – Она назвала модель? – задал Павел встречный вопрос.
   – С-577. Какая ещё? Это же серийное производство! – завопил Артур, не сдер-жав бешенства. – Не приставай с глупостями!
   Сундуков проводил приятеля до порога. Во весь свой визит Воскобойников не снимал обуви.
   – Уж прости, если где натоптал, – сказал перед выходом он. После виноватым тоном добавил: – Тело новое, а вот нервы, кажется, изношенней некуда.
   – Тебе приходится нелегко, понимаю, – поворачивал замки Сундуков, будто и впрямь открывал некий ларец, из которого его друг теперь вылетал на свободу. – Не сержусь. Увидела б Лида, состоялся скандал. А так, я приберусь ещё до при-хода жены, так что не бери в голову.
   – Ладно, удачи, – пробормотал Артур очередную бессмыслицу.
   Пустоту в разговоре всегда заполняют готовыми фразами. У некоторых всё об-щение состоит из обмена клише.
  Стоя на лестничной клетке, Воскобойников слышал у себя за спиной, как Павел запер входную дверь изнутри. Он решил спуститься пешком.
   Дорога вниз куда проще подъёма. Вскарабкаться тяжело, – выучить иностран-ный язык, освоить авиамоделизм. Падать приятней и легче. Пьянствовать каждые выходные, заменить подлинную радость жизни поддельным наркотическим удо-вольствием.
   Лестничные пролёты, каждый похожий на предыдущий, сменяли друг друга постылою чередой. Артуру вспомнился давний случай, который, как казалось те-перь, произошёл в совсем иной жизни, и даже под другим солнцем. Мысли Вос-кобойникова обратились к тому основательно позабытому июльскому раннему
утру, когда он с рассветом вернулся в свою комнату в "Энергетике".
   Утром Толя Пыханов устроил скандал: потерялась вожатская раскладушка. По-сле тщательного обыска в корпусе лежанку всё же нашли. Её отыскали под крова-тью Артура. Тогда вину на себя взял Сундуков.
   – Это я утащил, – сказал он, глядя немигающим взором на Анатолия. – А оказа-лась она у другого, потому что я пожелал отвести от себя подозрения.
   Благородный и мужественный поступок. Храбрость обошлась тогда Паше
в долгие четыре часа болезненного истязания. Всё это время мальчишка стоял, прижавшись к холодной, как арктический лёд, батарее, в секции первого этажа. Его шнурки на кроссовках прочным узлом привязали к перилам на лестнице. Сундуков не мог пошевелиться; пытка в том и состояла, чтобы длительный срок не менять одного и того же застывшего положения. Павел снёс испытание стойко, точно как Жанна д`Арк своё мучительное сожжение церковниками на костре. Ни один его мускул не дрогнул. В тот раз мальчишка изведал, что в действительности означает "анкомфтабли намб".
   Всё это пронеслось в голове Артура в доли секунды. Только теперь Воскобой-
ников понял, как ценит отношения с ним Сундуков. То была проверка их дружбы, и даже самый мощный удар по ней не разорвал сковывавшую их цепь.
   "Она стала с годами прочней", – признался себе откровенно мужчина.
   Он всерьёз не представлял, кому мог бы доверять больше, чем Паше. Родствен-ники, разумеется, не шли в счёт.
   "Никому", – утвердился Воскобойников в собственных размышлениях.
   Артур вновь очутился на улице. Покинув двор, он увидел припаркованный за углом безотрадного вида "Галлард". Некогда красный кузов поблёк, и по одному, беглому взгляду на автомобиль было заметно, как долго тот пребывал в пользова-нии горожан. Ключ зажигания Воскобойников постоянно держал при себе.
   Он уверенным шагом направился к чудо-такси. Отворил дверцу со стороны во-дительского сиденья. Ещё минута, и Артур уже находился в машине. Мотор на-тужно загудел, и тронуться Воскобойникову удалось не ранее третьего раза.
   Приборная панель засияла оранжевым, стоило только завести "Галлард".
   – Мы скоро будем на месте, – проронил мрачно Артур.
   Он включил таймер и выехал из дворов на дорогу. Превосходный шофёр, Вос-кобойников практически не ощущал, как его руки переключают верную передачу или подкручивают к нужному градусу руль.
   Мужчина снова углубился в мучительное обдумывание. Это всегда помогало ему справиться с охватившим волнением.
   "В сущности", – думал Артур, остановившись перед круговым перекрёстком, – "про человека двадцать первого столетия можно сказать, что он "Comfortably туп". Добровольная идиотия – его вера. Отказ думать, – непреложный и неизмен-ный постулат.
   Ведь это же так просто, позволить другим всё решать за тебя. Провести всю свою жизнь в отсутствии потребности мыслить. Променять духовную пищу на пожирание телевизионного мусора.
   Массовая пассивность и неистребимая русская «надежда на авось» приводят к вопиющему дилетантству,  профанации всех общественных сфер", – Воскобойни-ков хмыкнул. "В век машин сам человек становится автоматом".
   "Галлард" во все лошадиные силы нёсся по Дворцовому мосту. Артур как раз
успел вовремя: конструкцию в очередной раз собирались разводить для прохода судов. На набережной толпились туристы; их мужчина оставил далеко позади. За окнами понеслись виды Васильевского острова, размытым пятном пролетело ста-ринное здание Музея-Кунсткамеры.
   Спустя несколько минут безмятежной езды внимание Артура привлекла стрелка на круговом датчике. Её красный остроконечный указатель клонился к нулю. Машина проголодалась и требовала нефтяной ланч.
Чертыхаясь, мужчина остановил "Галлард". Воскобойников вылез из всеводи-тельского такси, осмотрелся. Он находился посередине узенькой улицы Репина.
   Навстречу шли трое прохожих. Те постоянно перебегали из тени одного здания в тень другого, минуя солнечные промежутки едва не бегом. Скособоченные до-ма, облицованные серым камнем, напоминали о многих столетиях, пропитывав-ших эти стены и маленькие оконца.
   Артур устало поплёлся в сторону Румянцевской площади. Ключ зажигания по-звякивал вместе с мелочью, единовременно с каждым шагом. Вдалеке Воскобой-ников увидал краешек Соловьёвского сада с его белеющим обелиском, подпи-рающим небосвод.
   Пройдя по скверу, Артур очутился посреди запутанной сетки островных про-спектов и улиц. Когда мужчина достиг Университетской набережной, он едва волочил ноги. Городской путешественник поравнялся со знаменитым изваянием сфинкса на берегу и остановился возле него отдохнуть. Отсюда виднелись, нахо-дившиеся на порядочном отдалении, сияющие россыпью золота шпили. Более
неприметные здания, подобно маленьким детям, обступили своих высоченных
родителей и на границе видимости сливались в единый градостроительный ви-негрет.
   До назначенной встречи осталось менее получаса. Впрочем, Крестовоздвижен-скую от путника отделяли несколько кварталов трусцой, и совсем ничего, – если мчаться, как на пожар. Мужчина двинулся дальше.
   Тут внимание Воскобойникова привлекла торжественная процессия, молодцевато маршировавшая около входа в Российскую академию художеств. На фоне величественного фронтона пикет представлялся колонной мечущихся муравьёв.
   Артур поднял козырьком руку, чтобы спрятать от солнца глаза. Впереди всех шествовала настоящая русская женщина, полноватая дама с грозным, насуплен-ным лицом и транспарантом в руке. Такая за месяц останавливала сотню коней на скаку и входила в полтыщи горящих изб.
   Воскобойников прочёл надпись, выведенную чёрным маркером на гордо возде-том листе: "Сделаем годовщину отмены крепостного права красным днём кален-даря!"
   "Молодёжное крыло очередной, безвестной партии", – подумал Артур, усмех-нувшись. Ему припомнилось в одночасье, что в этом году сия дата отмечает своё двухсотлетие.
    Тем не менее, мужчину уже ожидали. Воскобойников возобновил свой быст-рый, пружинистый шаг.
   Он миновал кофейню под вывеской "Маленькая Венеция". Приклеенный к окну стикер изображал серебряный поднос, а на нём – накрытое металлической крышкой блюдо. Чей-то писклявый голос пел в караоке, ужасно фальшивя, "Нежность". То было сущее издевательство над талантом Маий Кристалинской, обессмертившей этот номер.
   "Страшно сказать", – подумал Артур. Бунтари всё ещё маршировали в его моз-
гу, – "с рабством покончили ровно два века назад, а россияне по-прежнему скова-ны холопским взглядом на мир. Всё так же помещик-начальник понуждает безро-потных слуг горбатиться в офисе спозаранку. Те гроши, какие в России принято называть заработком, в западных странах составляют пособие по безработице и выплаты инвалидам.
   Тот ржавый медяк, что достаётся сегодня за труд, – даже не деньги. Это паёк, на
который крестьянин обязан протянуть месяц, а также не оказаться выброшенным из дома. Ровно столько, чтобы работодатель мог использовать чернь до бесконеч-ности долго. Ведь простым людям некуда деться от повсеместного угнетения".
   Воскобойников шёл по бульвару архангела Гавриила. На левой стороне улицы,  меж магазином и сувенирной палаткой приютилась цветочная лавка. В белой вазе сиял сердцещипательной красотой пышный букет сиреневых астр.
   За вторым перекрёстком направо пролегала нужная улица, истая Мекка всего нынешнего пути.
   "Как долго всё это будет длиться?" – размышлял возмущённо Артур. "Бесчело-вечный фундамент России зиждется на долготерпении её вечно подавленных, нищих граждан. Когда оно кончится, они отправятся штурмовать Кремль, а Крас-ная  площадь, из-за моря пролитой крови, обретёт двусмысленное название. Мер-завцев, издевавшихся над народом, ко всеобщему позору скинут с престола.
После, их место займут очередные пройдохи, лжецы, и всё повторится опять.
До следующего бунта, когда окончательно потеряют совесть и проворуются ли-деры, сменившие прежних".
   Артур свернул на Крестовоздвиженскую. Встречный прохожий, в затемнённых очках, остановился рядом с мужчиной.
   – Вы не подскажете, который час? – спросил он.



   – Легко, – проронил Воскобойников. – Значит, поднимаетесь вверх, до Гостиного двора. Там будет автобусная остановка, сядете на "49-ый", и вот вы у Эрмитажа.
   – Спасибо, – ответила девушка и направилась в указанном направлении.
   Артур стал бесцельно расхаживать около входа в кафе. Табличка, подвешенная на флагшток, имела надпись: "Маленькая Каталония". Внизу был рисунок с ды-мящейся пиццей на блюде. Деревянный, выцветший прямоугольник покачивался на ветру. На дальней стороне дороги тащился трамвай.
   Воскобойников прислушался. Чей-то хриплый голос, не попадая ни в одну ноту, коверкал "Когда весна придёт". То было подлинное кощунство в отношении ори-
гинального исполнителя песни, актёра Николая Рыбникова.
   Артур в ту пору оканчивал пятый курс. Здесь студент ожидал Атаманова. Уто-мившись от скуки, парень покинул крыльцо и вернулся в зал для посетителей. Юрий вчера забронировал столик для встречи. Их тридцать восьмой, рядом с фар-
форовой вазой, из которой торчали тюльпаны, сейчас пустовал. Воскобойников отодвинул стул и уселся.
   "Почему он до сих пор не пришёл?" – забеспокоился юноша. – "Возможно, я спутал адрес? Да нет, улица Возрождения, 22. Точно помню, что Юра по телефо-ну указал именно это место".
   Артур ни капельки не страшился жениха Елизаровой, хотя тот и был его не-сколько старше. Если Воскобойников помнил верно, Атаманову недавно испол-нилось двадцать шесть. Парень не мог представить себя в таком возрасте.
   Тут он зашёлся внезапным приступом кашля. Официант тогда оборотился и с беспокойством посмотрел на клиента. "Я-выпускник-вуза-в-июне" прикрыл скомканным платком рот. Когда Артур отнял его от лица, то заметил, что харкнул кровью.
   "Такое со мной происходит впервые", – отметил Воскобойников про себя. "Не-ладны дела", – на пятом курсе молодой человек выкуривал в день по три пачки.
   Через минуту в кафе вошёл Юрий. Он осмотрелся, и, приметив Артура, напра-вился прямо к студенту.
   – Это, я думаю, можно убрать, – обратился Атаманов небрежно к подошедшей девушке в фартуке. Мужчина протягивал ей табличку с написанным вензелем словом "Reserved". – Теперь сам заказ.
   Юра ограничился салатом и чаем. Артур взял себе лазанью и "Спрайт". Парень не начинал разговора, и потому собеседник нарушил молчание первым.
   – Нам надо обсудить всё по порядку, – грозно проронил Атаманов. В эту минуту он напоминал вожака дикого африканского племени. – Предлагаю начать с самого главного: зачем ты преследуешь Яну? Мы поженимся с ней через месяц, если не знал.
   Воскобойников приложил все усилия для того, чтобы скрыть изумление. Юно-ша, разумеется, предполагал, что их свадьба возможна. Однако всё же Артур не испытывал подозрений, что событие подобного рода состоится так скоро.
   Он нервно сглотнул, перед тем как ответил:
   – Никто и не собирался наступать ей на пятки или же побуждать к бегству. Мы познакомились с ней, когда были детьми. Я имею полное право поддерживать связь со своей старой знакомой, – обронил Воскобойников, не утаив собственных мыслей.
   – Только не в том случае, если сама Елизарова против, – Юрий озабоченно по-качал головой. – Она не желает тебя больше видеть. Новой встречи ты с ней не добьёшься.
   – Чего ты от меня хочешь? – спросил Артур того напрямую.
   Подошедшая официантка оставила на столе салатную вазочку и блюдо с лазань-ей. Она также принесла следом напитки.
   – Чтобы ты испарился, исчез, – объяснил коротко Атаманов. – Наш с ней сцена-рий на дальнейшую жизнь не учитывает посторонних вмешательств.
   "Третий лишний. Классическая ситуация", – поразмыслил невесело Воскобой-ников, а затем вслух произнёс:
   – Хорошо. Уж если моё участие кажется столь назойливым, я перестану искать внимания Яны.
   – Вот и славно, – Юра вытер руки салфеткой. – Я требовал от тебя только этого.
   Больше Атаманов к теме не возвращался, и впоследствии деликатно её обходил. Беседа зашла о недавних событиях в Беларуси, позже коснулась футбола, и за-вершилась совсем далеко, – без пяти минут выпускник, Артур Яковлевич изложил тонкости заключения банковских сделок.
   Будто и не было между ними вражды. Со стороны оба напоминали старых дру-зей, встретившихся в первый раз после длительного перерыва. Завершая корот-кую трапезу, Юрий сказал:
   – Ты знаешь, существует совершенно особая категория людей. И я вижу, что ты к ней, по всей видимости, принадлежишь. Такие любят цепляться за прошлое. Их настоящее мрачно, безрадостно, а воспоминания всегда предстают исключитель-но в радужном свете.
   – Особенность психики, – вставил Артур.
   – Именно, – кивнул Атаманов. – Они выстраивают уже несуществующие отно-шения с предметами былых лет. Этот тип личности обречён бесконечно прили-
пать к паутине, чьи ниточки приводят его на дороги минувших событий. Мой тебе совет, – не как злопыхателя или недруга, – скорее, как более зрелого человека: измени свою жизнь. Она и так скоро станет другой. Сразу, как только ты начнёшь строить карьеру, всё решительно поменяется.
Найди себе новую женщину. Ту, с которой, по твоему мнению, ты будешь счаст-лив. Мой посыл вот в чём. Разукрась серое настоящее, прекрати утопать в красках прошедшего. Его нет, оно давно потеряло цвета. Если и светит в человеческой жизни радуга, то она впереди, в возможном прекрасном завтрашнем дне, – Юрий взмахнул наотмашь рукой, словно в том месте, куда он показал, находилась линия горизонта. – Когда ты прекратишь бесконечную гонку за своими фантомами, ты увидишь действительность по-настоящему. Мне больше прибавить нечего.
   Атаманов поднялся. Артур вяло пожал ему руку.
   – Счёт! – поманил Юра официантку к себе.
   Он положил двухтысячную купюру на стол. Девушка подошла и принялась су-етливо сосчитывать сдачу. Следом расплатился и Воскобойников.
   "В сущности", – думал парень, – "мы практически всегда платим лишь за полу-ченное удовольствие", – приятная сытость ощутимо опустошила карманы студен-та. "Когда берём в бакалее продукты, покупаем в магазине одежды обновку, или несём новый гаджет домой. Всё это, – материальное выражение наших желаний. От сиюминутных до тех, что мы вынашиваем годами, откладывая на крупные приобретения каждый месяц.
   Мы берём вовсе не вещи: с дорогими часами обретаем престиж, а с новой фран-цузской туалетной водой, – добавляем себе привлекательности. Ты получаешь не дверь, устанавливая дома железную, – ты покупаешь чувство сохранности и за-щиты перед возможными взломщиками".
   Артур намеренно медлил, чтобы не покидать "Маленькой Каталонии" вместе с Юрием. Юноша дожидался того, как Атаманов оставит заведение первым. Когда высокая, подтянутая фигура мужчины неразличимо смешалась с гущей прохожих, Воскобойников решил выйти следом.
   Он неторопливо направлялся к метро. Шум машин перекрывал все прочие зву-ки. Сотня людских разговоров смешивалась в единое, неразборчивое, произноси-мое без конца слово. С тополя на углу вспорхнула голубиная стая. По всему было
видно, что их побудил к действию страх. Мороженщик, прямо под деревом, катил эскимо-холодильник перед собой. Тележка с пломбиром оглушительно громыхала.
   Солнце медленно опускалось, изрисовывая стены и балконы домов розово-алым цветом печали. В воздухе разливалась приятная теплота. У тротуара во множестве стояли такси. Артур окинул невидящим взором оранжевые шашки на крышах машин.
   Среди прочих усталых и плетущихся домой горожан, Воскобойникову на пути
к "Кировскому заводу", попадались кокетки, разной температуры горячести, при-мерно одинаковых лет с Артуром.
   По его мнению, ни одна из них не годилась Яне даже в подмётки. Всё же, рассудив справедливо, стороннему наблюдателю стало бы очевидно, что юноша просто-напросто слеп. Бульвары Северной столицы поставляли на улицы девушек много краше; вопрос состоял в том, что Воскобойников их упорно не замечал.
   Подходил к концу заключительный год совместной жизни с родителями. Их квартира располагалась на проспекте Большевиков. Артур отказался от черепашь-его шага и заторопился: неминуемо надвигался вечерний, выматывающий нервы час-пик.
   Воскобойников воротился домой в совершенном расстройстве и часами не по-кидал своего укромного уголка.
   Комната Артура, будто бы сохранила все этапы взросления собственного хозяи-на. В углу стоял набитый доверху чемодан, в котором хранилась большая часть, не выброшенных из жалости детских игрушек. Календари на стенах, – с персона-жами "Звёздных войн", супергероями комиксов и постерами аниме, – висели не-смываемым следом подростковых лет Тури, верно отображая целую галерею бывших кумиров тинейджера. Письменный, и вместе с тем же компьютерный, стол тонул в залежах лекционных тетрадей, какие Артур не выкидывал с самого первого курса.
   Вообще, спальня имела отчётливо угадываемое сходство с барсучьей норой. Любые предметы, независимо от их ценности, тащились сюда и, за редкими ис-ключениями, оставались на бессрочное проживание. Ко входной двери, неведомо сколько уж лет назад, прицепили блинообразный диск дартса. Дротиков к нему, за прошествием времени, не осталось, и продырявленная мишень тоже являлась теперь всего лишь бесполезным реликтом.
    Между тем, юношу попеременно обуревала злоба и грусть, – формула чувств, составляющая всю суть пресловутой, загадочной русской души. Поначалу он же-лал разорвать Атаманова на куски, подобно тому, как тетрадный лист разделяют на ровные, тоненькие полоски. Затем бешенство утихало, и начинало ныть сердце.
   По приезду из Анапы назад Артур поддерживал с Яной самую близкую связь. Однако, время не стояло на месте, и Воскобойников ей наскучил. Девушка стала от него удаляться, и вскоре Елизарова перестала воспринимать Турю избранни-ком.
   Мальчишка узнал о новом увлечении Яны ровно четыре года спустя после их первой встречи на море. То был некий курсант школы полиции, его, кажется, зва-ли Ян Пересмыков. Задорный и пустоголовый, он коренным образом отличался от рассудительного Артура.
   Именно бесшабашные весельчаки нужны девушкам в юном возрасте, потому как у самих дам ветер свистит сквозняком через уши, лет этак до двадцати.
   В этот период для Воскобойникова началось нескончаемое хождение по мукам. Если бы восемнадцатилетний студент был немножечко дальновидней, он бы уже тогда отказался от общения с Елизаровой. Идеализм поборол здравый смысл, и мысль о том, что когда-нибудь Яна всё это прекратит, и отыщет в Артуре тысячу, не замеченных прежде, достоинств, руководила поступками юноши. Что поде-лать! Молодым надлежит делать планету наивней.
   Ситуация, между тем, ухудшалась. Елизарова переменила за все эти годы мно-жество разных спутников, не остановившись надолго ни на одном. Артур так же пытался заслонить другой девушкой Яну. Без особого удовольствия он ходил на свидания с институтскими сверстницами. Длительных отношений у Артура ни с кем не сложилось. Ещё через год амурная одиссея, крутившаяся вокруг Елизаро-вой, стала для Воскобойникова привычкой, частью образа жизни. Как раз при-мерно к этому сроку он повзрослел и взглянул на случившееся серьёзно. Никаких надежд на продолжение с ней у него не имелось.
   Так что, когда очередной ухажёр стал выспрашивать, с кем это Яна болтает время от времени по телефону, то было логичным, вытекавшим из всего преды-
дущего, следствием. Итак, Атаманов узнал о существовании нашего друга. Спер-ва Юрий приревновал, ну а после, выяснив ту второстепенную роль, которую до-велось взять на себя повзрослевшему Туре, решил с ним увидеться и всё обсудить, без создания видимого конфликта. Подростковые годы с их необдуманными поступками прошли для обоих.
   Когда молодой человек отправлялся в кафе, он прекрасно знал наперёд всё со-держание их разговора.
   "Однако же, теперь всё позади", – думал ошибочно Воскобойников. "Елизарова выйдет замуж, и затем, после того, как станет отыграна драма, опустится занавес".
   Артур, разумеется, не мог знать, что ему предстоит сыграть, меньшее, – ещё один акт.
   Несколько приободрённый надеждой на новое будущее, он медленно провалил-ся в сонное забытье. Парень лёг  удивительно рано. Твёрдая уверенность в том, что он больше не услышит о Яне и никогда не увидится с ней, не оставляла Арту-ра весь вечер.
   В два часа ночи Воскобойникова разбудил настойчивый звонок на мобильный.
   "Кто это может быть?" – спрашивал себя он, протянув в темноте руку к светя-щемуся дисплею. Молодой человек вслепую обшарил прикроватную тумбочку и, прищурившись, взглянул на экран.
   "Боже, это же Атаманов!" – узнал Воскобойников первые три цифры номера, идущие после "восьмёрки". Юноша пробудился по мановению ока. "Что ему нуж-но?"
   Он нажал на кнопку ответа.
   – Алло, – проговорил Юра. Его голос дрожал от тревоги. – Извини, что беспо-кою. Я знаю, что час не располагает ко светским беседам. Срочность дела торо-пит. Хочу спросить: Яна не у тебя?
   – Как она может быть у меня! – завопил недовольно Артур.
   Пробуждённый гневным воплем отец заворочался за стеной.
   – Дело в том, – Атаманов задумался на мгновенье, – что она куда-то пропала. Мы говорили с ней вечером по телефону. Я пересказал ей всю нашу встречу. По-сле этого, Елизарова вышла из дома, сослалась на то, что идёт в магазин.
   После девушка дома не появилась. Её мать забила тревогу и позвонила, в пер-
вую очередь, мне. Я, признаться, остался совершенно этим ошеломлён.
   – Ко мне никто сегодня не приходил, – отрезал Воскобойников строго. – Я по-нятия не имею, где сейчас находится Яна.
На другом конце провода протяжно вздохнули.
   – Ладно, – произнёс наконец Юра. – Если объявится, сообщи. Завтра я буду знать больше.
   – Держи меня в курсе дел, – протянул Артур с неудовольствием, расстроенный тем, что ему приходится просить об услуге. – Я тоже крайне переживаю.
   – Договорились, – ответил согласием Атаманов. – Будем на связи, – ночной со-беседник юноши отключился.
   Воскобойников насилу уснул. Он погрузился в глубокое, тревожное сновиденье только под утро. В лабиринтах бессознательного Артуру привиделось, что в России закон разрешил ношение ручного гладкоствольного оружия. По неизвестной причине, когда это произошло, Туря и Паша всё ещё находились в лагере "Энергетик".
   В первый же день снятия всех запретов Иван Червяков заказал из Москвы дро-бовик. Одновременно с ним, то же сделали и другие, подвергавшиеся осмеянию сверстников угнетённые.
   Затем картина, без всякой связи между событиями, изменилась. Червяк, памятуя об унизительной йодной проделке, первым делом пробрался в женское крыло и застрелил двух девчонок, измазавших его после отбоя.
   Без конца поднимаемый на смех изгой, того звали Денис Насекомых, подал месть холодной на первом этаже корпуса. Ваня встретил его сразу, как только подросток поднялся  вершить свою казнь, переместившись повыше.
   Так вышло, что они приближались навстречу друг другу. Оба распахивали по-очерёдно двери всех комнат, и без разбору стреляли во всех, кто был внутри. Мо-лодецкая силушка  закипела, и наконец, нашла себе выход.
   – Это моё крыло! – властно прокричал Насекомых. Его рука перезарядила вин-товку.
   – Я тебе его не отдам! – щёлкнул затвором Червяк.
   Денис прицелился в неприятеля. Его лицо побагровело от гнева.
   – Полагаю, свинец остудит порядком твой пыл. У меня осталось с собой ещё
шесть аргументов, – пуля пробила голову Вани насквозь.
   Сзади оставшегося победителя в коридоре возникла Римма Антоновна. Она уп-рямо не выходила на пенсию и продолжала служить уборщицей территории лаге-ря. Бабушка сжимала в руках новенький, блестящий "Калашников". Патронташ двойной лентой висел у неё на груди.
   – Не могу больше этого выдержать! – завопила она, и тотчас автоматная очередь отобрала жизнь у Дениса.
   Старуха не прекращала огонь, пока не израсходовала магазин целиком. Во все стороны беспорядочно разлетались осколки стекла. Гильзы с металлическим зво-ном падали на пол.
   – Дети в вас давно уже умерли. Я помогу и подросткам освободиться!
   Она застрелила последними остававшимися в стволе пулями двух ребятишек, выбежавших из укрытия. Они в неведении посчитали, что сцена окончилась, и покинули убежище преждевременно. Им послужило перевёрнутое плашмя крес-ло.
   Римма Антоновна, разумеется, ненавидела молодёжь. И вообще, в современной России, где люди едва выносят всех своих окружающих, несомненно, всё состоя-лось бы приблизительно по указанному выше сценарию.
   Соседи прикончат мешавшего спать им всё лето жильца, обосновавшегося сразу в квартире под ними. Тысячи офисов и контор огласят ружейные выстрелы, когда сотрудники, которым задерживают зарплату, придут расквитаться с коварными боссами. Все измены жён и мужей обретут завершение, – пуще, чем в пьесе "Отелло".
   Наступил вечер первого дня всенародной покупки оружия. Последние не обру-шившиеся здания пылали огнём в ночном мраке. Уцелевшие собрались около пищеблока. В их счастливых рядах оказались и Туря, и Сундуков. Кровоточащее плечо Паши тут же перевязали бинтом. Тишина время от времени прерывалась новыми звуками выстрелов.
   – Включите приёмник, – вновь потребовал Артём у ребят. – Нужно узнать, как обстоят дела в других регионах.
   На сей раз, просьбу Ряднова услышали. Радиодинамик шипел, как змея, высу-нувшая раздвоенный язык из клыкастого зёва. Через минуту Павел настроился на "Хит FM".
   – ... И наша станция сообщает, – они попали как раз на вечернюю сводку ново-стей, – что население Москвы сократилось сегодня почти на целую четверть. Стреляют в пробках на магистралях, желая доехать быстрей. Стреляют в очереди к врачу, чтобы попасть в кабинет без ожидания. Страну охватила вспышка безу-мия, и мы доводим до вашего сведения... Что за чёрт!?
   Судя по звуку, в студию, прямо во время эфира, вбежал посторонний.
   – Получай! – торжествующе закричал гость, следом звякнуло снятое с гранаты кольцо. Воскобойников болезненно сморщился, когда услышал из приёмника взрыв.
   – Есенин какой-то, – недовольно протянул Сундуков. – Я уверен, бунтарь по-дорвал собственное место работы.
   Чем бы окончилось это увлекательное сновидение, нам вряд ли доведётся уз-нать.
   Будильник призвал разум Артура к реальности. Солнечные лучи пробивались сквозь окна, в них танцевали спирали из поднявшейся в воздух пыли. Юноша от-правился завтракать.
   Вернувшись с занятий, он принялся за бессмысленную уборку. От домашних хлопот парня оторвал звонок на мобильный. Атаманов снова хотел услышать Ар-тура. Студент поднёс телефон к уху.
   – Алло, – произнёс он, с нетерпением ожидая выслушать новости.
   – Привет. Я не знаю, как сообщить тебе это лучше, – начал Юрий, словно они уже обсудили и это и то, а он только возобновил речь с неоконченной фразы. Мужчина замялся. – Яны больше нет.
   Внутри у парня оборвалось.
   – Как это? – еле вымолвил он, растерявшись.
   – Покинула в слезах дом. Не глядела даже по сторонам, когда переходила доро-гу. А тут, как назло, машина из-за угла.
   Атаманов ещё что-то рассказывал, но Артур пропустил всё остальное мимо ушей. Студент лишь угукал в ответ. Наконец Юра положил трубку.
   Долгих три месяца после траурных похорон Воскобойников был не в силах за-плакать. Произошедшее горе он переживал столь мучительно, что его ношу не могли облегчить никакие солёные капли из глаз.



   – 14:30, – ответил Артур, в очередной раз посмотрев на возникший из воздуха циферблат. Тяжесть исчезла сразу, как он опустил руку.
   Прохожий пробормотал слова благодарности, и дальше их пути разделились.
   "Крестовоздвиженская, 4", – увидел Воскобойников надпись на стене дома.   Восходящий порядок табличек уводил вдаль.
   «Елизарова давно меня ждёт», – вращалось у него в голове. Сейчас Артур одно-временно испытывал сладостный трепет и страх.
   Крепко задумавшись, он чуть было не наступил на крошечную собачку. Поч-тенная пожилая дама тащила за собой пуделя на поводке.
   – Смотрите под ноги! – неподдельно возмутилась она. Натянувшаяся верёвка потянула пса дальше по улице.
   "Сейчас мы увидимся", – размышлял Артур с беспокойством. Он прошёл мимо Крестовоздвиженской, 8. "Я повстречаю собственных демонов, и распрощаюсь с ними навеки", – на спине у мужчины затанцевали мурашки. Лоб покрылся испа-риной.
   Крестовоздвиженская, 11. Здание церковно-приходской школы. Соседство пуб-личного дома с религиозным учебным учреждением изрядно удивило Артура.
   "Святость и грех шествуют всюду под руку", – осенило его. "Впрочем, это про-исходит везде".
   Мелькнула вывеска канцелярского магазина через дорогу. Степлеры и каранда-ши обитали в шестнадцатом доме.
   Воскобойников посмотрел вправо. На боковой стене цифра "17", выведенная синей краской.
   – На месте, – вымолвил Артур вслух.
   Девица вольного поведения, что его ожидала, остановилась в двадцатой, по-следней по счёту квартире. Через минуту Воскобойников уже оказался в подъез-
де. Пятиэтажный барак, – архитектурного стиля советской постройки, – не преду-сматривал внутри лифта.
   Артур, тяжело дыша, перепрыгивал две-три ступеньки за один шаг. На четвёр-том мужчина уловил звуки музыки,  громкость которой в немалой мере ослабила преграда двери. Он не узнал этой песни, однако точно определил, что запись от-носится к устаревшему жанру дабстепа.
   – Интеллектуалы, однако, – негромко проговорил Воскобойников. – Кто же се-годня, ежели не они, станет слушать настолько консервативную музыку?
   Желавший услад посетитель поднялся на пятый. Артур упёрся в нужную дверь, и без дальнейшей отсрочки, надавил на звонок.
   Из прихожей донеслись звуки чьих-то торопливых шагов. Шедшая, – Воскобой-ников установил это точно, – ясно и различимо цокала по полу каблуком. Лёг-кость свободной, вальяжной походки не перепутал бы с мужской поступью и  младенец. Артур нервным жестом пригладил потерявший первоначальную импо-зантность пробор. Дверь отворилась.
   На него недоверчиво смотрела одна из работавших здесь местных "бабочек". Её звали Кристина. На вид девушке только исполнилось двадцать четыре, не без по-грешности в год или два. Она обладала "обложко-фигурным" телосложением: та-ких особ фотографируют репортёры из "Cosmopolitan", когда им требуется при-ложить снимок сексапильной дамы к статье.
   Чёрные лангстромы с подделкой под кожу обтягивали пожар, производимый верным третьим размером груди. Ноги Кристины чуть-чуть прикрывала короткая юбка в зелёную клетку. Линии прозрачных колготок завершались соблазнитель-ной шпилькой.
   "Как же всё-таки старомодно. Такого низа не носят с тридцатых", – отметил Ар-тур про себя. "Девушки сейчас ходят в апплерсах. Из молодёжи никого не заста-вишь примерить дедовы джинсы. О том, чтобы напялить на себя угги из бабуш-киного шифоньера, не может быть речи".
   Макияж, в значительной мере, придавал лицу путаны сходство с гипсовым бюстом Клеопатры. Два этих изображения роднила между собой застывшая, бесстрастная маска, из-под которой не проглядывало и тени тёплого чувства. Выражение на лице женщины оставалось холодно-безразличным.
   – Я звонил вам ранее днём, – произнёс Воскобойников вместо приветствия.
   –  Значит, ты к Женьке, – "фея" натянуто улыбнулась. – Не стой столбом, захо-ди.
   Артур заблаговременно переложил деньги и паспорт в задний карман своих брюк, и потому особо не опасался  внезапного исчезновения собственных ценно-стей.
   Хотя в квартире по-прежнему оставались следы недавно оконченного ремонта, из вида двухкомнатного жилища проскальзывала его постоянная необитаемость. Мебели почти нет, нигде не застелили ковров.
   – На кухню, – направила гостя Кристина.
   Артур покорно прошествовал в узкую, крохотную комнатушку. Холодильника не было и в помине, зато имелась электроплита. Решётка, выставленная поверх четырёх аккуратных конфорок, почернела от копоти тысячи варок и разогретых супов.
   На столе стояла в торжественном одиночестве стеклянная пепельница. Её толь-ко что вытряхнули и помыли. На боку крупными буквами значилось: "Winston". Скатерть, скорее ресторанного вида, практически новая, совершенно не вызывала ассоциаций с представлениями о домашнем столе.
   Воскобойников заметил единственный занятый шкафчик из всего пустовавшего гарнитура из кедра, почти совсем рядом с блестящей трубой кухонной вытяжки.
В нём стояло несколько банок. Как убедился Артур несколько позже, в них были сахар, соль и две ровных горки из прямоугольных брикетов лапши по рецепту "Залей-и-подожди-три-минуты".
   На противоположной стене висел неуместный для такой обстановки плакат с сёстрами Олсен, бережно вырезанный из журнала и приклеенный намертво. Его невозможно было бы снять, не сорвав при этом обои.
   Не застеленный пол привлекал взгляд непонятными тёмно-зелёными завитуш-ками. Левый квадрат переходил в квадрат справа, с точным соблюдением симметрии, и ветви неизвестного древа светлели. Третий опять начинался чёрными сучьями и перетекал в светлые на соседнем. Попарно рисунки и составляли хитросплетённый узор.
   Из трёх патронов на люстре два пустовали, – одинокая лампочка висела элемен-
том декора под потолком. На абажуре, за его неимением, мы не станем останав-ливаться подробно.
   Вторая "бабочка", опираясь о стену спиной, сидела на шатком, качавшемся сту-ле о трёх ногах. Куда подевалась четвёртая, есть загадка таинственней первенства курицы и яйца.
   – Привет, – подняла женщина взгляд и пристально оглядела клиента. – Меня зовут Женя.
   Товарка Кристины не имела ни толики наружных достоинств подруги. Биогра-фия запечатлелось на её твёрдом, угловатом лице: и многолетнее употребление машинного масла, так называемый "механический алкоголизм", и постоянные побои от мужа по вечерам. Жизнь не раз с ней сыграла в рулетку, и, видимо, Женя ошибочно ставила не на тот цвет.
   Тем временем, блудница сняла чайник с огня. Кристина поднесла им две круж-ки. Воскобойников посмотрел на мутное кофейное зеркало. В нём его лицо отра-жалось перекошенной миной, и имело безумные, неестественно длинные формы.
   – Оставлю вас наедине, – отметила первая "бабочка" деликатно. – Сидите, об-щайтесь.
   Сказав это, Кристина ушла. Артур пару раз слышал, как она бродила по залу.
   – Реимплантировалась? – спросил мужчина негромко и указал рукой себе за спину.
   – Да, – кивнула Евгения. – Ей уже семьдесят три. На почётную отставку пора. Заработалась.
   Не найдя, что сказать, Артур хмыкнул и покачал головой.
   – Почему ты выбрал именно меня? Ведь давно существуют "С-590"! – восклик-нула женщина озадаченно.
   – Ты превосходно управишься, – успокоил ту Воскобойников.
   – Кофе допил? – спросила "бабочка" у своего гостя. Её кружка давным-давно стояла пустой, у самого края скатерти.
   Артур прикончил жижу на дне одним богатырским глотком, и весело произнёс:
 «Приступаем!»
   – Теперь же, мне нужен образ, – произнесла Женя торжественно. В её облике на секунду мелькнуло величие жрицы античных времён. – Протяни мне свои руки!
   И здесь Воскобойников молча повиновался. Прикосновение девушки оказалось холодным, словно то были вовсе не пальцы, а хрустящая кость мертвеца. От под-ступившего омерзения Артур дёрнулся, при этом сам едва усидел.
   – Спокойней, – протянула Евгения ласково. – Постарайся припомнить в подробностях. Чем точнее сработает твоя память, тем наилучшего качества получится результат.
   Многолетнее заточение Яны в закоулках рассудка Артура окончилось. Она вы-шла горделиво вперёд, с той же лучезарной улыбкой, с той же длинной космой пшеничного цвета, в пышном розовом платье. Девушка стояла на Марсовом поле и махала на прощанье Артуру. Мужчина представил всё в точности так, как за-вершилась их последняя встреча.
   Воспоминание прервалось. Из глаз Евгении вырвался дым и посыпались в раз-ные стороны искры.
   – Ничего! Ничего! – повторяла "феечка" раздражённо. Она уже вымочила
 в умывальнике полотенце и протёрла лицо. – Не переживай, ты – большой моло-дец. Очень много деталей. Я всё видела, – заверила посетителя Женя. – А сейчас, предлагаю тебе посетить ванну. Как закончишь, – сразу же в спальню.
   Воскобойников, ступая на негнущихся ногах, отправился мыться.
   Санузел был совмещённым. Через окошко в верхней части стены, любопытный, без зазрения совести, мог наблюдать, как принимают душ домочадцы или же въе-хавшие квартиранты. Обычно такой смотровой лаз заставляли гигантскими упа-ковками стирального порошка. В противоположность обустроенному жилью, здесь не имелось ни единой приметы намёка на зацепку для улики о наличии ма-шинки. Потому ничто не закрывало бессовестных видов окошка.
   Мужчина наскоро обтёрся мочалкой, а также уделил время всем своим особым местам. Через минуту Артур закрутил кран, повертелся в поисках полотенца, и не найдя того, решил возвратиться в общество Жени. Он худо-бедно оделся без пользы. Перед пикантным процессом Воскобойникову надлежало снова открыть природное естество, упрятанное под одеждой.
   Любовник проделал пару шагов по тёмному, узкому коридору и легонько толк-нул дверь от себя. Нет сомнений, что основная работа с гостями проходила имен-но здесь. На комоде лежало несколько пачек контрацептивов. Из стоявшего на
полу ноутбука тихо лилась, пробуждавшая сладостное томление музыка. Стену, прямо над самой кроватью, украшал дрянной натюрморт с уродливой вазочкой для взбитых сливок и явным подражанием стилю Виллема Кальфа.
   Воскобойников во все глаза наблюдал за полным преображением облика пад-шей распутницы. Перед ним, на просторной кровати, свободно раскинув в разные стороны руки, лежала утраченная любимая. Волосы Яны крепко стянула изящная красная лента. Она нисколько не изменилась со дней их последних свиданий. Багрянец озарял щёки, а из-под длинных ресниц бесстыдно глядели глаза.
   Девушка приподнялась на локте. Только сейчас Артур увидал, что хотя на по-стели имелся застеленный спальный комплект, им оставалось ласкаться, не под-няв даже одеяла. Строгая необходимость в такой причудливой смеси индустрии развлечений и бизнеса.
   – Деньги вперёд, – приказала Елизарова грозно, будто бы не своим голосом.
   – Да-да, – Воскобойников закивал, боясь отвести взгляд от Яны. Он отвернётся или закроет глаза, – а милой как не бывало!
Артур выложил десятитысячную купюру, и оставил её возле зеркала.
   – Это ты, – прошептал изумлённо мужчина.
   Воскобойников ощутил, что у него отнялся язык. Попытка Артура скрыть, ото-двинуть по возможности дальше овладевшее им торжество, потерпела бесславный провал. Его глаза заволокла влажная пелена, и Елизарова растеклась на множество цветных пятен смутного очертания. Наконец Воскобойников смахнул слёзы.
   Он дивился силе любви, столь могущественной, что она не потускнела через долгие годы, и в конце концов победила даже самую смерть.
   – Яна! – воскликнул звонко Артур.
   Воскобойников радовался, как ребёнок. Мужчина обхватил Елизарову, затем прижал девушку близко к себе.
   – Ты, – гроза ранней весной, ты, – утренний перезвон проснувшихся пташек, – приговаривал он, покрывая  её бесчисленными поцелуями. – Я жил нескончаемой ночью и варился годами в собственной пустоте. Теперь же, ты наполнила меня смыслом. Чёрно-белые будни сменились красочным выходным.
   Правая щека девушки отвалилась. В зиявшей черноте ямы, сбоку лица – там, где у человека находятся скулы, – безустанно работали проворные шестерёнки.
   - Как же я счастлив! - вскричал ликующе Воскобойников. - Теперь я воскрес!



Послесловие.

   Истории, случающиеся в быту, могут похвастать подлинным накалом стра-стей. Они проистекают из жизни, правдивы, а также горят пламенем естест-ва. Тем таковые волнения и отличны от наигранных драм и трагедии кукол.
   Всё течение мировой человеческой страсти всегда происходит под крышей безмолвного звёздного неба. На нём всё ещё горят звёзды, что светили Артуру и Яне, в далёкие дни их безвозвратно ушедшего детства.
   Присмотрись внимательнее, читатель, обрати пытливый взгляд к лунному по-лотну. Разве не видишь? На небосклоне величаво сияет твоя собственная
 звезда…
                                                                2016 г.