Глава №11

Лето было на исходе. Ночи стали заметно длиннее и холоднее. Северо-восточный ветер пригнал из Атлантики тяжелые синие тучи, раздувшиеся от влаги. Обложные дожди уже неделю терзали север Восточного побережья и Новую Англию. В долине Гудзона гравийные дороги превратились в топкие тропы, маленькие береговые городки потемнели от сырости, в черных густых лесах на правом берегу по ночам выли голодные волки.
Бен Багси, в прошлой жизни известный как Бенджамин Штерн, не испытывал особенных неудобств. Его душа была такою же темной, холодной и бесприютной как и этот мрачный край. Этой ночью он прятался от накрапывающего дождя под навесом заброшенной лесопилки Такера в Пирмонте на границе штата Нью-Йорк, и единственное, что его тяготило, так это нарастающее желание закурить. Сигареты были, но он не хотел выдать свое присутствие запахом табачного дыма. От ребят Морриконе можно было ожидать чего угодно, и Багси скорее ожидал, что они попытаются расправиться с ним, нежели выполнят свою часть сделки. Поэтому он приказал Вилли спрятаться у причала на случай, если итальяшки попытаются переплыть реку и обойти их с тыла. Сам он жался к стене закрытой конторы "Такер Вудс компани" и наблюдал за выездом на Олбани-пост-роуд. Старине Такеру не повезло. Его лесопилка оказалась на гарнице сфер влияния двух банд - из Джерси и Бронкса. Поскольку лесопилка не представляла особой ценности, рэкетиры не хотели начинать из-за нее войну, и вялая дележка шла ни шатко и валко уже несколько лет, при этом сам Такер был вынужден платить и тем и другим. В конце концов он плюнул на всё и уехал на запад, а заброшенная лесопилка превратилась в удобное место для тайных гангстерских рандеву. Здесь гангстеры заключали сдеки, а иногда убивали друг друга. И Бен Багси не знал, чем закончится для него сегодняшний вечер в этом глухом месте - мирным договором с бандой Морриконе или смертью. Вероятность обоих исходов была примерно одинакова.
До того, как судьба привела его в это гиблое местечко, у него были все шансы стать добропорядочным и респектабельным гражданином, уверенно смотрящим в будущее. Он появился на свет в нью-йоркском Ист-Сайде, но дела у его отца, успешного нотариуса, шли хорошо, и, едва маленькому Бене исполнилось четыре года, его семья переехала в престижный район Грамерси-Парк, заселившись в старинный особняк, доставшийся Штернам от каких-то породистых выходцев из Шотландии. Маленького Беню поручили заботам гувернера-француза, а после он поступил в привилигированную частную школу. Прекрасное будущее его, казалось, было обеспечено: колледж, университет, партнерство в фирме отца, удачная женитьба, хорошие связи и пропуск в лучшие дома Нью-Йорка. Но его душило сонное благополучие высшего класса, его страшил и отвращал сценарий его жизни, расписанный на тридцать лет вперед. Поэтому он, кажется, сделал всё возможное, чтобы избежать своего предопределения.
В школьные годы он сбегал после занятий в грязные трущобы Ист-Сайда. Там жил его двоюродный брат по материнской линии и самый преданный друг Вилли Берковиц. Он был немного младще Бена, к тому же слегка туповат, но обожал Бена и тащился за ним как собачонка. Вилли носил обноски, доставшиеся ему от старших братьев, ходил в муниципальную "суповую школу", и ни во что не ставил ни учителей, ни полицейских, ни всех этих индюков с Нижнего Манхеттена, и Бену это нравилось. С ним он открыл для себя страшный и захватывающий мир нью-йоркского дна, похожий на мир приключений Джесси Джеймса, книжками про которого зачитывался Бен. Вилли свел Бена со своими дружками - шайкой разновозрастных чумазых оборванцев, промышлявших мелкой уголовщиной. Они воровали у лоточников пирожки и апельсины, обирали пьяных на улицах и свинчивали с автомобилей все, что можно было свинтить: фары, клаксоны и запасные колеса. Награбленное добро они сбывали настоящим уличным бандитам -  хмурым парням, которые натягивали кепки низко на лоб и всегда держали руки в карманах. Новая компания не сразу приняла Бена. Поначалу они дразнили его сахарным мальчиком из богатого квартала, он он быстро заставил их уважать себя. Бен не отличался большой физической силой, но внутри него с самого раннего детсва клокотала такая ярость, что, когда она прорывалась наружу, Бен превращался в настоящего берсерка. Тогда-то к нему и прилипло прозвище Багси, что на жаргоне значит "спятивший". Несколько раз Бен попадал в полицию, и тогда его отец, охая и причитая, уплачивал штраф и вызволял его. А потом благочестивый Симон Штрен в течении нескольких дней сокрушался и умолял Беню опомниться, оставить дурную компанию и взяться за ум. Он рисовал в воображении сына страшную картину будущего, в котором его неизбежно ожидала тюрьма, и взывал к его разуму, рассказывал истории о примерных мальчиках, которые хорошо учились, исправно посещали синагогу и в конце концов выбились в люди и сейчас живут припеваючи, в достатке и без проблем с законом. И он, Беня, может стать таким как они, если изменит свое поведение. Но эти проповеди лишь усиливали у Бена отвращение к сытому травоядному существованию представителей его класса. Он не собирался всю свою жизнь посвятить тяжким трудам, чтобы в конце ее обрести достаток. Миллион долларов он хотел получить сразу и желательно как можно скорее. Поэтому он снова и снова оказывался в темных переулках Ист-Сайда.
Конфликт с отцом с каждым годом усугублялся и достиг апогея, когда Бен сбежал с празднования своей бар-мицвы. Отец был глубоко религиозным человеком и требовал того же от сына, но Бен принципиально шел наперекор ему. Глубоко оскорбленный и расстроенный его поступком, отец сказал ему:
- Послушай, Беня, есть много путей, по которым может пойти человек. Но есть кое-что, не дозволенное никому. Ты еврей, Беня, и ты не можешь отказаться от своей крови. Отказаться от своей крови - значит предать все колена своих предков вплоть до прародителя нашего Адама. Это страшное преступление перед ликом Господа. Может быть, ты хочешь уйти к гоям? Ты можешь пойти к ним, но знай, что для них ты навсегда останешься евреем. Ты можешь принять их веру и обычаи, ты можешь заставить их улыбаться тебе, но в душе под маской добродушия они всегда будут презирать тебя. Но еще больше они будут презирать тебя за то, что ты пытаешься стать одним из них, за то, что ты предал свой род. Предателей нигде не любят. Такой ли судьбы хочешь ты для себя, мальчик мой?
Но Бен сам знал уже кое-что о своем происхождении.
- Эй, жидяра, - однажды окликнул его Пат Донахью, когда он со своей бандой ирландцев настиг их с Вилли в Джексон-парке. Ирландцы были на пару лет старше них, к тому же их было четверо и у них были бейсбольные биты.
- Ну так что, жидяря, - со злобным ехидством спрашивал Пат, - может покажешь мне свой обрезанный тухес?
Пат был невысок, зато широк в плечах и необычайно силен. Он стоял, широко расставив ноги, подбрасывал и ловил бейсбольный мяч и смотрел на Бена с насмешливым вызовом. Его дружки - Билл Лафферти, Могран Динн и Шон Дорманд - стояли рядом с ним, выстроившись в ряд и поигрывая битами. При виде этой стены Вилли струхнул не на шутку и начал пятиться.
- Я покажу тебе твои выбитые зубы, - прорычал Бен и пошел на Пата, сжав кулаки.
Тогда Пат молниеносно размахнулся и бросил в Бена мяч. Бен успел лишь инстинктивно повернуться, поднимая руку, когда мяч ударил его в левое плечо. Боли он не почувствовал, только в плече начал разливаться жар, а рука онемела и повисла как плеть. От обиды и отчаяния из глаз Бена брызнули слезы и он бросился на них, на всех четверых сразу. Он колотил их одной рукой, пинал ногами и пытался укусить. Наверное, он разорвал бы их всех в клочья, но у них были биты. Бен успел разбить Донахью нос, Дорманду поставил великолепный фингал под правый глаз, но они отделали его так, что через пять минут он лежал на земле, неестественно скрючившись, и стонал.
Вилли бросился в драку вслед за Беном. Но что он мог противопоставить четырем ирландским ублюдкам? Покончив с Беном, они принялись за него. Вилли смешно икал, когда его били под дых, и Пат со своей сворой долго развлекались с ним. Позже выяснилось, что в животе у Вилли что-то лопнуло, и он две недели провел в госпитале, балансируя на грани жизни и смерти.
Когда через пару дней Бен немного оклемался, он намотал на кулак кусок велосипедной цепи, и поехал в Бруклин. Там, в порту, он отыскал канатный склад, в котором подрабатывал Донахью, и, улучив момент, когда Пат остался один, вошел внутрь и зверзки разбил ему лицо. В отместку ирландцы избили и порезали ножами нескольких еврейских подростков на Брум-стрит. Цепочка этих проишествий едва не привела к полномасштабной войне группировок Ист-Сайда и ирландской банды Пола Келли, но, поскольку на кону не стояло никаких денег, главари обоих преступных сообществ пошли на мировую. Позже Бен узнал, что его отец-святоша, узнав, что сыну теперь грозит смертельная опасность, побежал к Арнольду Ротштейну, одному из крупнейших манхеттенских воротил, и умолял того миром уладить дело. Эта отцовская ретирада, отступление от своих принципов окончательно убило в душе Бена остатки уважения к нему.
В то время, когда происходили все эти события, в Нью-Йорке с оказией появился троюродный дядюшка Амос. Он был действующим раввином и преподавал теологию в Принстоне, а в Нью-Йорк приехал с лекцией в колледж "Эц-Хаим". Тогда Симон Штерн в отчаянии предпринял последнюю попытку спасти Бена. Он уговорил дядюшку Амоса образумить своего непутевого сына. Вопреки ожиданим Бена, дядюшка Амос не стал читать ему нравоучительных нотаций и взывать к разуму и чувству крови. Они мирно побеседовали около получаса. Дядюшка интересовался, чем Бен увлекается, о чем мечтает, какие книжки читает. Бен отвечал честно и даже с вызовом, но его дерзость ничуть не смутила рабби. Понемногу к концу их разговора Бен и сам смягчился. Когда дядюшка ушел, у него сохранилось от этой встречи двоякое чувство растерянности (все-таки не такого разговора он ожидал, и даже не получил по завершении его никакого наставления), и теплое ощущение признательности - дядя Амос оказался единственным взрослым, который понял его и не осуждал. Примерно через месяц Бен сбежал из дома.
Ему едва исполнилось четырнадцать, и первое время он всерьез обдумывал идею записаться в армию, добавив себе несколько лет, или, если этот номер не пройдет, тайком проникнуть на военный транспорт, идущий во Францию. Но большая война в Европе внезапно закончилась, и он оставил эту затею. Воровское братство не оставило Бена в беде. Первое время, пока он не стал на ноги, ему находили ночлег, подкармливали, иногда даже помогали деньгами. В квартире тети Фани, матери Вилли, в первый год своего бродяжничества он несколько раз встречался со своей матерью, несчастной заложницей их с отцом противостояния. Она приносила ему продукты, одежду и деньги, но редкие встречи эти были такими сырыми от слез и соплей (её слез и соплей), что Бен сам прервал их. Мать он, пожалуй, всё-таки любил, но как-то вяло, мимоходом. Поэтому окончательный разрыв с семьей не доставил ему особых переживаний. Тем не менее Бен частенько смотрел через слуховые окошки чердаков, на которых ему много раз доводилось ночевать, на северо-запад, в сторону манхеттенского Мидтауна, где виднелись еще зеленые клубы  Грамерси-парка. Он наблюдал, как старые викторианские особняки, тонувшие в зелени вязов и кленов, на глазах уступают место серым коробкам многоэтажных апартаментов, и думал: как-то переживает эти изменения его отец? В свое время Симон Штерн был одним из самых активных и консервативных членов Ассоциации Грамерси-Парк, и бескомпромиссно боролся против такого орудия прогресса, как канатный трамвай. В 1920 году Бен узнал, что его семья перехала в Вест-Энд.
Два года Бен перебивался подачками и случайными заработками на самой черной работе, перемежавшимися грабежами и кражами. Введение в США сухого закона открыло перед ним новые перспективы. Первое время, пока не была налажена система распределения контрабандного алкоголя по многочисленным подпольным барам-спикизи, Бен организовал из шайки уличных мальчишек настоящее курьерское агенство, занимавшееся доставкой канадского виски с тайных складов, куда оно прибывало на грузовиках, конечному потребителю. Мальчишка, волочащий тяжело нагруженную зеленью корзину, обычно не привлекал внимания полиции. Надо ли говорить, что под листьями салата корзина была нагружена бутылками со спиртным? К тому же детям можно было платить меньше, чем если бы за это дело взялись взрослые. Именно в этот период своей жизни Бен свел знакомство с Голландцем Шульцем. Шульц недавно вышел из Блэквеллской тюрьмы и сразу же взялся за контрабанду алкоголя.
Вскоре Шульц стал ощущать заметную конкуренцию со стороны ирландских бутлегеров, обеспечивавших снабжение Бронкса огненной водой. Бен предложил разобраться с ними, причем совершенно бесплатно. Шульц, славившийся на все Восточное побережье своей феноменальной жадностью, с радостью согласился, оговорив особо, что, если Бен погорит на этом деле, ему придется самому расхлебывать эту кашу. Бен, для которого война с ирландцами стала делом чести, не возражал. Под покровом ночи он проник в гараж транспортной компании, через которую шла контрабанда для ирландских конкурентов Шульца, и устроил там пожар, уничтоживший практически весь автопарк фирмы. Он планировал сделать все чисто, но сторож застукал его, когда он обливал грузовики бензином. Ни секунды не колеблясь, Бен воткнул ему нож в горло.
Позже, когда Голландец начал работать с итальянской мафией, он дал Бену хорошие рекомендации. В начале двадцатых годов итальянские и ирландские группировки вели кровавую войну за сферы влияния в Нью-Йорке и окрестностях. В уличных перестрелках Бен показал себя хорошим бойцом, безрассудно храбрым и дьявольски везучим, и быстро заслужил репутацию самого бесбашенного триггермена в итало-еврейском гангстерском интернационале Нью-Йорка. Бен увлек с собой и рохлю Вилли, из которого со временем вышел толк. Шульц свел их с молодыми и дерзскими парнями,  которые в будущем стали легендами американской преступной империи - Мейером Лански, Лаки Лучано, Беном Сигелом, Карло Гамбино, Фрэнком Костелло, и другими. Ирландцы быстро были разгромлены. Тогда итальянские боссы начали делить подпольный рынок алкоголя между собой.
Однажды оба Бена, Лучано и Лански решили поиграть в карты. Внезапно в помещение ворвались люди Тото Морриконе, избили всех присутствующих и передали послание от Джо Массериа, смысл которого был в том, что отныне им придется делиться с сеньором Массерия, либо для них все кончится плохо. В тот вечер чудом никто не погиб. Счастливчик Лучано грудью встал между Беном, ослепшим от ярости, и Люком Сан-Марко, "лейтенантом" Морриконе. Однако вскоре Бену представился шанс отомстить. При следующей встрече им удалось как следует отметелить людей Массерии. Тогда Массерия начал действовать тоньше. В конце концов его не зря прозвали Большим Боссом, он умел добиваться своего различными способами. используя всё свое влияние, Большой Босс попытался сделать их изгоями в нью-йоркском преступном мире. И, поскольку нет ничего страшнее, чем оказаться один на один против всех, Лански и Лучано вскоре переметнулись к нему, а Сигел ушел под покровительство Ротштейна. Бен презирал последнего за связи с ирландцами, и не собирался подчиняться Массерии, поскольку дышал ненавистью к Морриконе.
Какое-то время они с Вилли промышляли угоном автомобилей, сбытом краденого, затем занялись грабежом банков и почтовых отделений в Джерси, Коннектикуте и Пенсильвании. Несколько раз им пришлось со стрельбой удирать от полиции. Жизнь на грани нравилась Бену. В этот период он с  особенной яркостью ощущал себя живым, в буквальном смысле упивался жизнью. Вкус еды, вина и женщин казался ему насыщеннее; он даже воздух вдыхал с наслаждением. Вилли был ленив, любил покой, пиццу, пиво и бейсбол. Но он был фанатично предан Бену и готов был идти за ним хоть в преисподнюю. Через несколько лет Бен сблизился с Сальваторе Маранзано, боссом набирающей силу семьи, и понял, что врата преисподней уже близко. Маранзано совершенно определенно претендовал на титул босса боссов и готовился бросить вызов Массерии. Звериное чутье никогда не подводило Бена, в воздухе отчетливо пахло большой войной. Но будет ли в ней победитель, пока невозможно было предугадать. Одно Бен мог сказать определенно - будет много крови. Он не хотел ввязываться в разборки итальяшек между собой, тем более он не хотел втравливать в это Вилли. Настало время становиться на крыло.
Бен был законченным негодяем и хладнокровным убийцей. Но, как известно, природные злодеи чаще всего оказываются романтиками. Нерон и Гитлер любили животных и эпические зрелища, Сталин искренне любил детей, в отличии от Ленина, который (вопреки распространенному мифу)  детей не любил, зато любил хорошеньких женщин. Бен Багси в глубине своей черной души сохранил нежно-розовое слезливое воспоминание о теплых вечерах в родительском доме, когда он читал у камина дешевые вестерны Рекса Бича, Роберта Чамберса, Зейна Грея, Чарльза Кинга и других авторов, пока мать занималась шитьем, а отец листал вечерние газеты. Если бы в то время кто-нибудь спросил его - "Бенни, о чем ты мечтаешь сейчас?" - он не задумываясь ответил бы, что хочет пересечь Великие Равнины верхом на верном скакуне, добраться до легендарных Скалистых гор, туда, где среди красных скал Юты скрываются краснокожие дикари, туда, где Большой Каньон преграждает путь странствующим искателям приключений. Там само собой ему пришлось бы пристрелить парочку негодяев, добыть немного золота и вырвать светловолосую красавицу из лап кровожадных индейцев. Что-то в этом роде. Девушку непременно зовут Джейн, она дочь пастора или богатого ранчера, весьма миловидна, хоть она нелюбит краситься и не наряжается в модные платья. Городских профурсеток он презирал, несмотря на то, что они вешались ему на шею, и он не пренебрегал их вниманием. Они были слабы и пользовались этим, не умели ничего, не могли позаботиться ни о себе, ни о ком другом; постоянно трещали о всякой ерунде вроде тряпок или французских духов, и больше всего в жизни любили деньги. То ли дело Джейн! Она сильная, ловкая, гордая - не задумываясь перережет горло тому, кто посмеет ее облапать. Она останется с любимым в болезни и нужде, и пойдет с ним на край света. Она умеет готовить, стирать, запрягать лошадь, и стреляет она тоже хорошо. Стыдно признаться, но свои двадцать с небольшим Бен еще не полностью разуверился в существовании таких девушек на Земле.
Идея раствориться на Западе была очень заманчивой, но Бен уже научился планировать свою игру на несколько ходов вперед. В Калифорнии нечего было делать без денег. Добывать деньги Бен и Вилли научились, не научились только их сберегать. На первое время Бен планировал обосноваться в Чикаго или Бактауне, где в описываемое время делались большие дела, чтобы стать на ноги в финансовом отношении. Вилли не возражал, в Бактаун так в Бактаун. Необходимо было лишь обеспечить некоторый стартовый капитал для того, чтобы не бедствовать на новом месте.
Удача снова улыбнулась Багси. Однажды он столкнулся с людьми Морриконе в одном баре на 3-й авеню. Началась стрельба, Бен продырявил двоих подручных дона Тото и сам получил царапину. На следующий день Люк Сан-Марко посетил Аарона Ноэля, с которым Багси когда-то вел дела после ограбления ювелирного магазина в Челси, и два раза выстрелил из дробовика тому в голову. В ответ Бен грохнул консильери Морриконе - адвоката Доминика Пеллегрини. Перед смертью бедняга обделался от страха и попытался выторговать свою жизнь, рассказав Бену, что скоро в Нью-Йорк прибудет конвой грузовиков с контрабандным виски для Босса. Пеллегрини сдал дату доставки, время, маршрут передвижения, название транспортной компании и даже имя "капитана" и число "солдат" в охране груза. Два дня спустя, поздней ночью на пустой дороге в окрестностях Ривердейла, Бен и Вилли расстреляли автомобиль с четырьмя бойцами Морриконе, возглавлявший колонну из трех грузовиков, доверху набитых бутылками с запретным алкоголем. Водители грузовиков и еще двое охранников, сидевших в двух последних машинах, пытались отбиться, но их тоже постигла печальная участь. Похищение контрабанды друг у друга было обычным делом для нью-йоркских гангстеров, поэтому Морриконе ввел конвойную систему поставок для большей безопастности. Кого-нибудь другого это остановило бы, но только не Багси. Один грузовик они с Вилли сожгли вместе с грузом, а два других угнали. После чего Бен направил Морриконе послание с предложением вернуть товар за определенное вознаграждение, а также уведомил дона, что после благополучного завершения сделки он, Бен Багси, собирается покинуть Нью-Йорк навсегда и больше не будет отягощать жизнь ни самого сеньора Морриконе, ни его многочисленного семейства, включая всех семерых детей Тото Морриконе, которых Багси перечислил по именам.
Бен полагал свои шансы на успех достаточно большими. Во-первых, после дела в Ривердейле Морриконе лишился едва ли не половины своих бойцов. Во-вторых, хотя Морриконе и мог обратиться за помощью к своему покровителю Массерии, он вряд-ли станет это делать, поскольку это будет означать, что он не может самостоятельно справиться с парой отщепенцев, что сильно повредит его имиджу в глазах Большого Босса. Поэтому, думал Бен, Морриконе выполнит свою часть сделки, хотя от этой итальянской крысы можно ожидать любой подлости.
По противоположному берегу Гудзона проползла вереница желтых огоньков - через Ирвингтон шел пассажирский поезд. Бен посмотрел на часы: было четверть двенадцатого. Морриконе опаздывал без малого на полчаса; и Бен исполнился уверенности, что мафиозо уже не придет. Он осторожно обошел вокруг здания, нервно оглядывая темные окрестности. Что-то случилось, вдруг понял он, что-то непоправимое и наверняка жуткое. Словно в ответ на его мысль, где-то в сыром черном лесу, обнимавшем лесопилку с трех сторон, хрипло каркнул ворон. Утвердительно каркнул, как показалось Бену. От всей этой готики Бену сделалось совсем тошно и появилось желание немедленно убежать. Но он взял себя в руки и решил для сохранения самоуважения выждать еще минут пятнадцать. Закурить он, однако, не решился.
Через несколько минут, когда он почти уже успокоился, в воротах лесопилки появился человек. Грузно переваливаясь с боку на бок, он медленно пробирался вперед через наполненные грязью колеи. Бен сжал в кармане рукоятку своего "кольта 1911", пристально вглядываясь в приближающийся черный силуэт. Это не был Тото Морриконе и никто из его "шестерок". Человек был невысок, толст, носил широкополую шляпу и длинный плащ. На полпути неизвестный остановился и некоторое время растерянно оглядывался по сторонам, словно искал что-то, или кого-то. Затем он как будто нашел искомое и быстрым шагом двинулся прямо на Бена. Одним бесшумным движением Багси вытащил из кармана пистолет. Он оставался в тени и был совершенно невидим для незнакомца, но тот шел прямо на него, словно видел в темноте так же хорошо как и днем. Бен начал чувствовать неуверенность. Когда расстояние между ними сократилось до десятка ярдов, незнакомец негромко сказал:
- Оружие тебе не понадобится, Бенджамин. Опасности нет.
Бен мгновенно узнал голос: дадюшка Амос! Вот уж кого он не чаял встретиь в эту минуту в таком месте.
- Какого черта тут происходит? - растерянно пробормотал он, опуская пистолет.
Ребе подошел уже вплотную; теперь Бен мог видеть его лицо.
- Рад видеть тебя в здравии, Бенджамин. Но что ты здесь делаешь?
- Что я здесь делаю?! - воскликнул Бен. - Это я должен спросить тебя, что здесь делаешь ты!
Дядюшка Амос не ответил. Он озабоченно осматривал Бена, мелко кивая головой, словно соглашаясь с чем-то.
- Скажи, Бенни, такой ли судьбы ты желал для себя?
У Бена отвисла челюсть. Он совершенно не понимал что происходит.
- Послушай, дядя, не знаю, как и почему ты здесь оказался, но сегодня у меня встреча с одним человеком, и тебе лучше никогда не пересекаться с ним, если хочешь жить.
- Сегодня у тебя больше не будет никаких встреч, - сухо отвечал дядя Амос. - Так я спрашиваю тебя еще раз: такой ли участи желал ты для себя, Бен? И для Вилли? Вы, словно два раненных волка. Вас обложили в темном лесу и гонят на верную смерть. Всё это кончится плохо, Бенни, верь мне. Я не люблю нравоучений, но сейчас я пришел предупредить тебя - всё это кончится плохо, Бен, причем очень скоро. Твоим планам не суждено осуществиться, если ты не сойдешь с этого пути. У тебя простой выбор: либо сегодня ты послушаешь моего совета, либо...
- Чего тебе надо? - разозлился вдруг Беню
Дядюшка поправил очки и заговорил деловитым тоном.
- Вот что, Бенни. У меня есть предложение для тебя. В скором времени мне предстоит чрезвычайно рискованное предприятие, и я ищу помощников. По-моему, ты можешь справиться с этим делом. В случае удачного исхода, тебя ждет награда. Деньги, слава - всё, что ты хочешь. Причем гораздо больше, чем ты мог бы вырвать у сеньоров из Маленькой Италии. Но и опасность, как ты понимаешь, возрастает пропорционально. Подумай, и дай мне ответ через минуту.
Бен подумал. Всё это выглядело более чем странно. Он был готов подозревать обман, какую-то хитрую ловушку, но чтобы дядюшка Амос... Он не то чтобы хорошо знал своего дальнего родственника, но уличить его в подобном коварстве не мог даже в таких диких обстоятельствах.
- Какого рода "предприятие"? - с сомнением спросил он.
- Путешествие, - незамедлительно ответил дядя. - Очень далекое путешествие, дальше, чем ты можешь представить. И крайне опасное. Честно говоря, - доверительно сообщил он, - я оцениваю шансы на успех невысоко. Но в том, что в случае неудачи нас наверняка ждет смерть, я практически не сомневаюсь. Итак, твое решение?
Бен колебался.
- Что такого ужасного ждет тебя в той стране? И зачем вообще ты туда едешь? - спросил Бен.
- Ты всё узнаешь в нужное время.
- А как же Вилли?
Дядя Амос пожал плечами.
- Если хочешь, можешь взять своего кузена Вилли с собой. Я слыхал, он способный малый.
После этих слов ребе вытащил записную книжку и карандаш, написал что-то в нем, вырвал листок и протянул его Бену.
- Приходи  завтра в три час пополудни по этому адресу. Можешь взять с собой малыша Вилли. Но учти, мой мальчик: если  ты придешь, дороги назад уже не будет. Ни для кого.
- Учту, - холодно отозвался Бен.
- Вот и хорошо, - с ноткой явного одобрения в голосе произнес Амос. - Приходите. И постарайтесь не вляпаться в очередную историю по дороге. И последний совет. Уходите отсюда поскорее, сегодня здесь ничего интересного уже не случится.
Они пожали руки, и дядюшка бодро зашагал в сторону дороги. Бен был что называется вышиблен из колеи. Он никак не мог постичь, каким образом его троюродный родич, мирный профессор теологии Принстонского университета, возник здесь в Нью-Йорке прямо в центре гангстерской разборки, и главное - зачем? Как он сумел найти Бена? Почем он знал, что Морриконе не придет? В какое путешествие он собирался? Бен не знал даже, с какой стороны начать думать, чтобы найти решение этих загадок.
За спиной послышались шлепки ботинок по грязи. Бен молниеносно развернулся, выхватывая пистолет. К нему бежал Вилли.
- Бен! - крикнул Малыш Вилли. - Иди посмотри, там такое... Тебе надо самому посмотреть.
- Что случилось? - спросил Бен.
- Там, - указал Вилли на лодочный сарай у причала. - Там они все.
Предчувствуя недоброе, Бен стал медленно приближаться к сараю.
- Я сижу, значит, там за бочкой. Наблюдаю за рекой, за тропой на Алпайн. Ты же знаешь, я всегда прикрою тебя, если что. Ни разу не задремал даже, мамой клянусь, ты же знаешь... - балаболил Вилли у него над ухом. - И тут чую что-то такое, непонятное... Я всегда чую, ты же знаешь. У меня чуйка на такое дерьмо. Помнишь, ты сам говорил? Так вот, меня аж пупырышные мурашки пробрали. Дерьмо стряслось, думаю. Но ни звука не слышно, ни огонька, вообще ничего. И тогда я к сараю этому пошел, сам не знаю почему. Заглянул в окошко, а они - там...
Бен осторожно приотворил дверь. Вилли вытащил карманный фонарик и осветил помещение. На полу лежали вряд шестеро человек. Это были люди Тото Морриконе во главе с его братом Джейкобом. Бен узнал некоторых других: Люка Сан-Марко, Тони "Два ствола" Дианджелло - одного из самых метких стрелков на Манхеттене, и Стивена Крампо, известного тем, что его никому еще не удавалось застать врасплох. Но всё когда-нибудь бывает в первый раз.
Без сомнения, все шестеро были мертвы. Бен не увидел ни пулевых отверстий, ни ножевых ран, вообще ни капли крови. Заинтригованный, он опустился на корточки и внимательно осмотрел трупы. На шеях у троих из них он обнаружил впившиеся к кожу маленькие дротики, изготовленные из бамбуковых щепок и перьев неизвестной птицы. На шеях других он нашел маленькие красные точки; должно быть, дротики выпали, когда тела тащили и укладывали. Он вытащил один дротик, поднес его к лицу и осторожно понюхал острие. Он уловил слабый терпкий растительный запах. Поднявшись, Бен взял у Вилли фонарик, и осветил пространство вокруг. На гниловатых досках возле трупов он заметил несколько грязных пятен, очень похожих на отпечатки босых детских стоп. Можно было бы заподозрить в их авторстве мальчишек из окрестных городков, оккупировавших это заброшенное место для своих игр. Но Бен прочел достаточно детективов и приключенческих книг, чтобы в мозгу его возникла совсем другая картина: низкорослые (почти карлики), практически голые смуглые дикари из дебрей Амазонии пробираются через ночной лес на холмах к северу от Нью-Йорка, в руках они держат длинные бамбуковые трубки, с помощью которых они умеют метко стрелять дротиками, смазанными смертоносным ядом экзотических растений...
- Дьявольщина... - прошептал он, и почувствовал, как зашевелились волосы у него под шляпой.
- Ладно, - сказал он Вилли, - валим отсюда, да побыстрее!
Вилли хотел было напомнить, что они прибыли сюда для того, чтобы разжиться деньгами. Без денег в Бактауне делать нечего, это все знают. Но у Бена на плечах голова с мозгами, а не кочан капусты. Если бы у него вместо головы был кочан, они не продержались бы так долго, это любому дураку понятно. И, раз он говорит "Надо валить", значит действительно надо. Хотя все-равно не понятно, как теперь быть с Бактауном и Чикаго. Поэтому Вилли только пожал плечами и поспешил всед за Беном.