Каблуки Инны звонко цокали по бетону, отзываясь у меня в ушах неприятным гулом. Последнюю неделю я спал кое-как, по пять или по шесть часов, а в эту ночь заснуть не удалось вообще, и от солнечного света и звука ее проклятых шагов голова нещадно болела - почему-то именно над правым ухом.

Черная сумочка покачивалась в такт ее шагам, туда-сюда, туда-сюда, металлическая цепь поблескивала на солнце. Эта сумка стоила пол моей зарплаты, это я знал точно, так как весь вечер пытался найти ее в интернете. Еще неделю назад, впрочем, никакой сумки не было, и бедняжке Инне приходилось обходиться старой, коричневой, подаренной родителями на восемнадцатилетие.

Именно сумка вызывала наибольшие подозрения. Родители у Инны были люди старой, советской закалки и придерживались строгого правила: "Все серьезные покупки - только в честь праздников". Она не раз жаловалась на это подругам, громко, во всеуслышанье, как будто хотела, чтобы все прониклись ее бедственным положением и спасли из этого ужаса, позвав после универа съездить на выходные в Москву за всем ей необходимым за свой счет. Впрочем, в последнее время жалобы как-то приутихли - а ведь все мало-мальски значимые даты в Инночкиной жизни прошли минимум месяца два назад. День рожденья у нее был в конце апреля, сессию она сдала плохо, на одни тройки, словом, ничего не произошло такого, за что ее могли бы наградить такой дорогой вещью.

Разгадка могла быть только одна: наконец нашелся тот, кто не против был бы свозить ее в столицу. Из-за чего же еще Инна, та самая Инна, которая всегда приходила максимум к концу второй пары, могла бы, поднявшись в девять, при полном параде отправиться в сторону парка, к озеру, если не из-за свидания с каким-нибудь богатеньким романтиком?

Несмотря на то, что боль усилилась и начала пульсировать, я был благодарен внезапно одолевшей меня бессоннице. Без нее вряд ли бы я тогда пришел бы прогуляться и не наткнулся бы на выходящую из подъезда соседней многоэтажки Инночку.

Именно тогда, минут десять назад, заметив ее у подъезда, я осознал, что все это правда, что сумку ей действительно подарил ее парень и что теперь у меня нет ни малейшего шанса привлечь ее внимание. Помощь на контрольных не может перевесить дорогие подарки на второй неделе свиданий. Скорее всего, она уже успела ему дать... Что ж, это решало все.

Инна, на свою беду, уже поравнялась с парой заброшенных домов, построенных еще в пятидесятых плененными во время великой отечественной немцами. Самая замечательная их часть - это разбитые окна в полузатопленные подвальчики, достаточно большие для того, чтобы в них пролезло бы тело. В подвале второго дома я предусмотрительно оставил неделю назад сумку-холодильник.

Улыбаясь своим мыслям, я аккуратно, стараясь не повредить череп, ударил Инну по затылку гаечным ключем.