– Понимаешь, эти типы, Колтон и Робертс, они тоже хотят пойти с вами…
– А почему они сами не подошли, а послали тебя?
– Колтон говорит, что хочет устроить какой-то сюрприз, только не сказал, какой именно…
– А, от этих козлов только и жди сюрпризов. Они, наверное, хотят нас заложить начальству…
– Так что же мне им сказать? МакКони на секунду задумался:
– Знаешь что,- он наклонился к самому уху Барби,- знаешь что, скажи этим ублюдкам, что вечеринка будет проходить в баре «Голубая устрица». Не забыл? Бар «Голубая устрица»…
– Но, помнится мне, ты называл раньше какое-то совсем другое место…
– Так, все верно. Но им скажи, что в «Голубой устрице»…
А что там такое? МакКони весело подмигнул Барби:
Очень веселое место. Потом расскажу…
Бар, а точнее – ночной клуб «Голубая устрица» был типичным придорожным заведением с подъездом по кругу, яркими неоновыми огнями, расфранченным швейцаром и большой стоянкой, заставленной относительно недорогими машинами. Однако главное, что отличало «Голубую устрицу» от многих заведений подобного толка – весьма специфический контингент посетителей – это был клуб гомосексуалистов.
Пристроившись в одной из шеренг, Колтон остановил двигатель своей «тоеты» и выключил фары, потом, прошествовав сквозь строй машин, вернулся к главному входу.
Швейцар любезно приложил руку к козырьку, одновременно толкая для вошедших кадетов стеклянные двери.
Колтон и Робертс неспешно вошли в огромный аляповатый вестибюль, ища глазами хотя бы кого-нибудь из знакомых курсантов. Однако публика «Голубой устрицы» была какая-то странная: тут собрались исключительно мужчины, не было видно ни одной женщины. Впрочем, заметив одну грубо размалеванную девицу, Колтон устремился за ней. Девица почему-то направилась в мужской туалет. Каково же было удивление кадета, когда девица, приподняв юбку и приспустив ажурные трусики, вынула оттуда член весьма устрашающих размеров. Поймав взгляд Колтона, девица шмыгнула носом и спросила мужским голосом:
– Что, нравится? Колтон, застегнув штаны, помчался прочь. Поднявшись по покрытой ковром лестнице, Колтон и
Робертс очутились в ярко освещенном коридоре. Впереди призывно сверкнула неоновая надпись «Голубая устрица. Только для настоящих мужчин». Робертс толкнул двери.
Они очутились в большом зале, в дальнем конце которого виднелся подковообразный бар. Почти вся площадь была заставлена столиками, за которыми сидела публика весьма странного вида.
Робертс толкнул Колтона в бок:
Ты не ошибся?
Барби сказал:«Голубая устрица»…
Может быть, мы не туда попали? Что-то не видно ни одной знакомой физиономии…
Да нет, вроде бы туда. Мне кажется, что мы пришли слишком рано.
Народ за столиками был действительно какой-то непонятный. Звероподобные мужчины, одетые преимущественно в кожанки с блестящими заклепками, походили одновременно и на рокеров, и на артистов какогото мужского кордебалета. Женщины – все, как на подбор – были несколько вульгарны, многие курили, жеманно держа мундштуки с тонкими сигаретами.
Пошли, сядем за столик,- предложил Робертс,- может быть, чего-нибудь закажем?
По уставу нельзя,- возразил ему Колтон,- да мы и не за этим сюда пришли: нам следует раскрыть преступные замыслы этих черномазых…
Тогда закажем «Пепси-колы» или «Фанты»,- предложил Робертс.
Кадеты уселись за ближайший столик. К ним подбежал официант:
Чего хотите, ребята?
Две «пепси», парень,- сказал Колтон.
– И все?- удивился официант. Робертс утвердительно покачал головой. Официант удалился.
На эстраде около стойки бара за разбитым старым роялем сидел какой-то тип, лениво наигрывая медленные вальсы. Пианист этот был под стать своей остальной публике
– в такой же кожаной тужурке с блестящими металлическими заклепками, в узких черных брюках, обтягивающих ягодицы. Пианист этот вполне сошел бы за труп в любом анатомическом театре, если бы хоть минуту посидел смирно, вместо того, чтобы истязать клавиатуру плохо гнущимися пальцами. Процент попаданий по нужным клавишам был удручающе невысок. Музыкант явно нажрался под завязку – было только неясно чем. Колтон и Робертс уставились на музыканта. Наконец, тот повернулся в их сторону. У него были печальные глаза без зрачков – точно две червоточины, зияющие в сгнившем изнутри яблоке.
– Видите, до чего может довести человека несчастная любовь,- неожиданно обратилась к кадетам высокая крашенная блондинка напротив,- жалко парня. Пьет каждый день – скоро совсем сопьется.
Колтон обернулся:
– А что, его, наверное, бросила какая-нибудь девушка, а он все никак не может успокоиться?
Девица вздохнула:
– Да, бросила. У него была Катрин – хорошая девчонка, он ее очень любил, а она, прошмандовка, теперь вон с тем лысым,- блондинка показала на какого-то толстого типа за столиком напротив,- а бедный Билл играет тут каждый вечер, вынужден играть – у него контракт, и все время наблюдает, как она отсасывает у него прямо здесь в баре, под столиком.
– А что, действительно красивая девушка?- поинтересовался Робертс.
– Вы что, не знаете Катрин?- удивилась девица,-
ее знают тут все… Робертс несколько смутился:
– Понимаете, мы первый раз сюда попали, мы сами
не местные, только-только пришли с другом из армии… Девица оживилась:
С другом из армии? Ой, как интересно! Скажите, а что, сейчас таких, как мы, берут в армию?
Мы служили в морской пехоте, а сейчас поступили в Полицейскую Академию…
Генри, Генри,- замахала девушка руками,- ты слышал? Оказывает, нас, гоев, уже начали брать в вооруженные силы…
Колтон несказанно удивился:
– Что, что? Вы сказали -«гоев»? Я не ослышался?
– А вы что, не гомики?- удивилась в свою очередь девица,- вы что, не знаете, что в «Голубой устрице» собираются исключительно сексуальные меньшинства?
Робертс остолбенело смотрел на девушку. Только теперь он заметил, что это – переодетый и раскрашенный мужчина, в парике и с накладными грудьми.
– Вы что, не «голубые»? – повторила девица.
М-м-м,- неопределенно замычал Робертс Девчонка не унималась:
Вы что, предпочитаете совокупляться с этими мерзкими отродьями – я имею в виду баб? С этими грязными девками, которые никогда не подмываются? Может быть, вам приятно зализывать их клитора во время
месячных?…
Робертс продолжал во все глаза смотреть на сидящего рядом педераста.
– С этими низкими, ничтожными существами, которые могут только требовать, требовать, требовать и никогда не способны дарить любовь бескорыстно!…
Наконец, Колтону удалось перебить собеседника:
– Вы неправильно поняли нас: мы приезжие. А тут мы оказались совершенно случайно, точнее, даже не случайно, а по приказу нашего командира, коменданта Лассарда…
– Так вы, значит, шпионить сюда пришли?- взорвался собеседник.- Шпионить, вынюхивать, выведывать? Мальчики, девочки, идите сюда,- замахал руками «голубой»,- идите сюда. К нам в гости пожаловали копы поганые!…
Педерасты обступили столик. К незадачливым стукачам подошел толстый лысый тип – тот самый, что отбил у пианиста его подружку Катрин:
– А ну, говорите, что вам тут надо?- грозно спросил он.- Если вы действительно копы, мы вам все жопы разорвем!- он повернулся к огромному волосатому мужику лет сорока, с большой синей татуировкой на правой руке:
– Катрин, девочка моя, есть ли у тебя вазелин?… Катрин заулыбался и похлопал себя по карману:
– Конечно, дорогой. Конечно же есть! Колтон и Робертс не на шутку перепугались:
– Тут просто какое-то недоразумение,- начал объяснять Колтон,- понимаете, мы сами – кадеты Полицейской Академии, сегодня нас в первый раз отпустили в увольнительную. Но у нас на курсе полным-полно всякого сброда: разных цветных, черножопых…
– Кого, кого?- к столику подошел чернокожий верзила с огромными, размером с баскетбольный мяч, кулаками,- кого-кого у вас там полно?…
При виде негра стукачам едва не сделалось дурно.
– Мой друг неправильно выразился,- вступил в разговор Робертс,- он имел в виду, что у нас на курсе очень много чернокожих – наших братьев, наших хороших товарищей. Однако среди них есть такие, которые во время увольнения могут вести себя плохо: пить, безобразничать… Вот начальство и приказало нам проследить за их нравственностью…
– То-то же,- засмеялся чернокожий верзила,- в следующий раз будьте поосмотрительней в выражениях!
– Так я не поняла: что вы тут делаете?- спросил кадетов Катрин.
– Понимаете ли, они сегодня собираются явиться на вечеринку сюда, в «Голубую устрицу», с вином, с подружками…
Лысый впервые за все время улыбнулся:
С подружками? С подружками, говоришь?
Да, с подружками… А они хорошенькие?
Кто?- не понял вопроса Робертс.
– Ну не ты же!- оскалился лысый.- Я спрашиваю о подружках. С тобой и так все понятно: подобных тебе типов можно трахать только, с дикой голодухи и напившись как следует…
– По-моему, подружки – первый сорт!- ответил за друга Колтон.- У них такие сиськи, такие попки… Хотя бы как у той, Мери Томпсон…
– А сколько ему лет?- вновь поинтересовался лысый.
Кому?
Мери Томпсон.
– Сэр, вы хотели спросить -«сколько ей лет?» Мери Томпсон – женщина.
– Как это женщина!- возмутился лысый,- Какого черта тогда им тут надо! Пусть эти низкие, жалкие существа идут трахаться куда-нибудь в другое место, в нашем мужском обществе им делать нечего!…
– Правильно, правильно, пусть трахаются гденибудь в других местах,- зашумели остальные,- в «Голубой устрице» не место таким! Нечего оскорблять
мужскую дружбу своими грязными действиями!… Лысый испытывающе глянул на кадетов:
– А теперь скажите честно: как вы относитесь к
нам, педерастам? Колтон и Робертс затравлено молчали.
– Относятся, относятся,- внезапно закричала та самая «девица», что сидела за их столиком,- конечно же относятся. Ты только посмотри, какие это симпатичные мальчики. Не понимаю, и почему они тебе не понравились? Это, наверное, все потому, что ты активный…
Лысый с Катрин отошли от стола. Стукачи вздохнули с видимым облегчением.
– Ребята, что же вы сидите, скучаете,- «девица» привстала из-за столика,- пошли, потанцуем…
– Да мы, собственно, не хотим,- вяло ответил Робертс,- спасибо за приглашение, но лучше как-нибудь в другой раз.
Та не унималась:
– Да вы не стесняйтесь, не стесняйтесь, Я тоже раньше стеснялась своей «голубизны», а теперь отношусь к этому совершенно спокойно… Главное – избавиться от всех комплектов, мальчики, комплексы только мешают нормально жить и получать от жизни удовольствия…
Не сговариваясь, Колтон и Робертс встали и направились к выходу. – Обождите, обождите, куда же вы, мальчики?- возмутилась «девица»,- вы оставляете меня одну?
– Не бойся, малышка,- положил ей на плечо руку подошедший Катрин,- идем с нами. Все равно они далеко не уйдут.- Дорогой,- кивнул он лысому,- не дадим нашей подружке умереть с голоду?…
Трое педерастов последовали за кадетами.
– Ой, как интересно,- все время лепетала «девица»,- еще никогда в жизни не трахалась с копом!…
– Потрахаешься,- успокоил ее лысый,- потрахаешься, моя хорошая…
Перед тем, как унести ноги, Колтон и Робертс решили зайти в туалет отлить. Это была их роковая ошибка…
Застегивая замок-молнию на брюках, Робертс увидал, что двери сортира открылись, и в проеме появились лысый, Катрин и «девица». Томно глянув на кадетов,«девица» задрала юбку и спустила трусы, после чего подошла поближе к Робертсу и повернулась к нему своей белой задницей…
– Что вы имеете в виду?- со страхом пробормотал
кадет. Лысый и Катрин засмеялись.
– Что имею, то и введу,- сказал лысый,- а ну, коп поганый, снимай штаны!
– Но мы – представители закона, мы охраняем правопорядок,- завопил Колтон,- мы находимся при исполнении служебных обязанностей!…
Катрин злорадно ухмыльнулся:
– Вот и замечательно! А то девочка только что жаловалась мне, что никогда не имела копа при исполнении им служебных обязанностей!…
Переодетый девицей педераст завилял от удовольствия задницей. Лысый и Катрин засучили рукава:
– Ну что, приступим?…