Я иду быстро, резкими шагами пронзаю воздух тухлого, бедного района России. По дворам скулят собаки, существа людские с заплывшими лицами матерят друг друга, видно, их разозлила плохая погода, так они стали выплескивать гнев. Я иногда смотрю, глаза за очками, на тех-иных девчонок, одного со мной возраста. Иногда вижу: какая-то мне то помашет, улыбаясь, то посмотрит ласково. А потом и нет никого. Все торопятся дойти куда-то, что-то завершить.
   Я тороплюсь дойти до дома, теплого и нужного сейчас места. После пар так ноги болят, что прямо на асфальте желаю заснуть. Вот и сейчас, идя под мелким дождем, я спешу домой отлежаться, вернуть силы, потерянные в скучных лекциях университета.
   Никаких магазинов мне не надо. Еды и дома хватит, даже чересчур. Но улица кидается цветными мясными и пивными, круглосуточными и пиццериями. А мне нужно поспать.
   Я уже прошел арку двора, в котором родился и живу двадцать лет подряд. Вон, у подъезда на лавке разговаривают бабки, а возле них кошка спит. У меня ведь тоже был рыжик. Хотя, всем срать.
   Начало лить, как из ведра, а вокруг темень жуткая. Мне-то уже не привыкать – осадок всё равно остается немалый, как будто вернулся в старый кошмар, где я бродил по неизвестным местам со страхом внутри. Но мне двадцать, и кошмары не снятся. Да знаешь, вообще снов не осталось, теперь если не ворочусь на матрасе, то отрубаюсь от усталости, дневного изнеможения и скучных разговоров ни о чем.
   Зазвенели ключи в руке, и я вставил их в домофон. Сизам открылся. Уже радостно на душе, что никакой придурок не остановил, или не встретил по пути знакомых.
   Пару пролетов спустя, немного отдышавшись, меня встретила родненькая, красивая железная дверь. Я дома.
I. Главный герой
   С новым днем всё обновилось: и силы, и здоровье. Осталось тем же только окружение – как было в прошлое утро, такое же сейчас. Комната моя убрана, всё чисто и находится на привычных местах.
   После зарядки кашей и душем бодрое тело захотело гулять – куда-нибудь подальше, а лучше с верным другом, с Колей. Ну об этом после, сейчас надо было проверить Контакт на предмет сообщений, дабы зарядиться энергией от общения. А с кем приятнее общаться? С девушками. Они лучше всех помогают пополнить себя позитивом, милотой и даже гордостью за то, что они во мне нуждаются: пару дней не пишешь – она, вскакивая, бежит спрашивать, как дела и что случилось. Да, такое общение всем по душе. По крайней мере, мне. Хехе, да-да, есть же парни, пишущие дамам каждый полчаса, но я не из таких. О нет! Я лучше заставлю их ждать моих слов часами, днями. Мне от этого гордо на душе.
   Но с хорошим приходит плохое. В итоге выходит сложная хуйня, путающая тебя в том, хорошо ли тебе или плохо, скучно или весело. Вот и я никаким сидел с тарелкой на коленях, пробивая взглядом стенку. Впереди должен быть интересный день, когда я встречусь кое с кем, с кем не виделся давно, когда найду свое собственное Солнце и достигну чар звезды, моей чувственной звезды. Придет же такой бред в голову.
   В общем, уже был день. И да, был выходной. Я вышел на улицу, звоня другу Коле, чтобы тот ждал меня в условленном месте. А пока мне нужно было пройти кое-куда и взять кое-что. Солнце.
   - Ты меня ждал? – спросил неизвестный около подъезда.
   - Ну да, а ты как думал? Ясен черт, я жду тебя тут вечность. А на самом деле, ты кто такой?
   - Как кто? Ты че, герой, очки протри. Это ж я, Коля!
   И ведь реально, это был толстощекий парень, с которым я знаком семь лет – не меньше. Но встал вопрос: «Если он тут, то с кем я говорил? Нет-нет, точнее, кому я звонил и говорил о месте-времени?». Хотя, как я подумал, кому это вообще нужно. Главное, что на фронте я вижу того, кто мне нужен.
   - Пошли?
   - Пошли, - сказал я и направился на Север, то есть, в Пятерочку.
   После вчерашнего дождя на улицу не выйдешь – парилка стоит ужасная. Слишком было жарко.
   В магазине, выбирая еду-воду, мне сообщили об ужасной смерти препода из университета. Он всегда был скучным, но из-за обстоятельств убийства у Коли шарики за ролики заехали. По крайней мере, ненадолго он замолчал.  Я предложил навестить универ, но, как оказалось, из-за стрельбы его закрыли.
   Дабы ты, читатель, хоть что-то понял, я поясню. А то вышло непонятно. Так вот, в ночь с 7-го по 8-е апреля сего года во время позднего возвращения домой Белун Николай Вадимович был застрелен неизвестным из крупнокалиберного пистолета Desert Eagle. Мужчина получил 3 пули в живот и 1 в голову, после чего мгновенно скончался. Оружие было найдено сотрудниками милиции утром 8-го апреля сего года. В данный момент ведется расследование по делу убийства. Отпечатки пальцев не были найдены. Пистолет был отправлен на экспертизу. Также в момент убийства камеры видеонаблюдения были выключены, свидетелей не было обнаружено.
   Вот такие новости. Многое в моей голове осталось непонятым.
1) Где был охранник?
2) Почему на звук выстрелов никто не пришел, и тело обнаружили только утром?
   В общем, мутная история, но Белун мне не нравился, так что новость улетучилась прямо на кассе.
   Мы так ходили долго, очень долго, как будто в вечер. Вспомнился еще момент из школы, его я рассказал Коле. Вместе мы поржали и выпили пива, холодного и в тот момент невероятно нужного. Нутро мне так сказало. Сигналом в мозг.
   В те годы ведь война была, за границей, на Востоке. Узкоглазые друг с другом бесились, как старые коты. Всегда эти япошки не терпели китаёз. А мне что? Мне главное, что суши повкусней и телефон подольше работал. Такое всем хочется, а если кто опровергнет, то нельзя ему доверять – это существо не из мира сего.
   Война запомнилась тем, что я в ней участвовал. Да-да, принимал прямое участие в боях при горе Чинг-Чонг и за квадрат В-2 и Д-35. Я из Монголии, взяв во внимание войну, пересек границу Китая, где меня пленили китаёзы. Заставили сражаться за них, суки. Лучше б и дальше нам не мудили.
   Мы с Колей подошли к условленному месту.
Глава 2. Летучие мыши
   Бритва скользила по щеке, отражаясь в унитазном зеркале. Она танцевала туда-сюда, задевая и срывая прыщи, оставляя темно-алые следы. Я брился в полдвенадцатого ночи, в вонючем сортире бункера под полем боя. Тогда всё утихло, и мне дали шанс очистить морду от сальной шерсти.
   Ночами из одной пещеры вылетали огромные, размером с валун, летучие мыши. Хоть видел их один я. «Эй, что это за дерьмо?! Дайте мне автомат – я пристрелю эту нечисть!» - кричал я командиру. Но мне пробивали кабину винтовочным прикладом за нарушение тишины. После подобных криков пули начинали летать над головами. Они врезались в толстющие стены бункера с мощным, грубым звуком. Так что иногда мы принимали это за полет гранат и убегали, что есть мочи.
   - Пс, Чин Понг, это граната или мышь? – спросил я товарища.
   - Нет, я не видеть японская бомба.
   Так продолжалось долго, слишком долго. В редкие периоды тишины над окопами летали птицы, вероятно, беркуты или коршуны. Хотя, не знаю, водятся они в Китае или нет, но меня поразил их размеры, мощь, кровь, застывшая на клювах. Ужас пронизывал глаза бойцов, когда одна из птиц летела к ним. Но все выдыхали – она шла за добычей, мертвой и гнилой.
   12 июня японцы прорвали последний рубеж обороны квадрата В-3, и китаезам пришлось отступить к В-2, где меня, голодного и грязного, обнаружили автоматчики. Я думал, что ползу прямиком в Россию, но приполз на узкоглазый фронт.
   На пытках клещи рвали кожу и срывали ногти, иголки втыкались в оголенные нервы, а молот дробил слабые пальцы. Именно на пытках я стал понимать китайский, а китайцы – русский. Случился международный языковой союз.