Если бы кто-то взглянул на эту картину со стороны, то вряд ли чем-нибудь впечатлился — одинокая девочка в красном плаще, несущаяся со всей скорости своих детских ног по ночному лесу, странные звуки, принадлежащие явно не человеку, шелест листвы и хруст ветвей следующие за ней по пятам. Казалось бы, чудно, но ничего особо впечатлительного мой читатель в этом бы не нашел. Однако ситуация развернулась бы диаметрально противоположно, будь вы на стороне Греты — той самой девочки, что, обезумев от страха, несется по едва различимой лесной тропинке на встречу свету факела, который спасительно мелькал сквозь раскидистые ветви елей где-то в метрах 10 от выхода из леса. Да, юная девочка не просто бежала. Она убегала. Она спасала жизнь от смертельной опасности, обличия которой даже не могла различить в густой тьме, но нечто внутри нее подсказывало, что жизнь ее прекратится, причем весьма негуманно, если она не сможет убежать. И подсказывало правильно. Грета смотрела только на факел и каким-то чудом не споткнулась об попадавшиеся ей камни, ветки и корни. Треск и топот приближались и нарастали, становясь все более объемными, будто число догоняющих увеличивалось с каждым шагом. К старым звукам прибавлялись новые: всхрапы, цокот, хрип и много других, однако девочка не различала и не чувствовала ничего, кроме всепоглощающего страха. И вот, после преодоленных в совершенном забытьи примерно 70 метров, Грета достигла той точки своего ужасного спринта, где и решилась ее судьба. Она на полной скорости споткнулась, кубарем полетев прямо в глубокую, вязкую грязь, образовавшуюся после дождя, и, по инерции проскользив несколько метров, стукнулась лбом об трость, едва не сбив ее и закрепленный на ней факел. В тот момент она даже почувствовала легкость от безысходности — ее судьба решена, она не смогла убежать, и сейчас ее ждет неминуемая погибель. Однако звуки погони тоже прекратились, и лес, казалось, не издавал никаких шумов, кроме присущих ему по природе. Перепачканная Грета, тяжело дыша, обернулась и застыла от ужаса. Пред ней высилась черная стена деревьев, на которой, как на полотне чуднОго художника, мелькали сотни глаз самых разных цветов и размеров. Лазурно-синие на высоте человеческого роста. Багрово-красные, по четыре штуки, на высоте полу-метра от земли. Ядовито-зеленые, совсем близко друг к другу, лежали, казалось, совсем на земле. Амарантово-розовый — один, огромный, был на высоте почти 5 метров, периодически заволакиваемый паром от дыхания обладающего им существа. Семь дымчато-былых, расположенных кругом, шевелились, дергались, будто выискивая что-то, а также еще десятки разновидностей пылающих глаз и сотни существ, ими обладающие, взирали из непроглядной тьмы, будто ночное небо, звезды которого преобразились нескончаемой палитрой красок и не просто светили, а смотрели на человека. И ничего хорошего этот взгляд не выражал. Грета не могла пошевелиться — ей казалось, что как только она сделает движение, вся эта орда броситься на нее в ту же секунду. Но не прошло и минуты, как огоньки глаз начали отступать во мрак и тухнуть в нем. Так, через 10 минут не осталось ничего, что еще недавно создавало леденящую душу картину. Последней исчезла пара огромных тициановых глаз — одна из немногих, что неотрывно смотрела на девочку на протяжении всего времени.
  Грета не сразу пришла в себя. Какое-то время она лежала в грязи и не могла думать ни о чем. Потом рассудок постепенно начал брать верх над эмоциями, появились мысли бежать домой, к родителям и сестре. Тут и погода начала о себе напоминать. Стылый осенний ветер и ночные заморозки начали пробирать до костей, а промокшая от грязи одежда вовсе не способствовала сохранению тепла. Чумазая Грета встала на ноги и по щипанию на коже поняла, что поранилась, когда падала. Она поковыляла в родную деревню, но без дискомфорта, а наоборот, не спеша, невольно наслаждаясь каждым шагом, который она делала по собственной воле, не под угрозой смерти, и не убегая от кого-то. В руке она сжимала лазурного цвета камень с множеством граней. И этот камень и сама Грета еще поучаствуют в спасении ни одной сотни жизней, однако наша маленькая героиня еще ни о чем таком не догадывалась.