Когда опускается занавес

15 октября 2007 года

Лейтенант Непейпиво поёжился от холодного октябрьского ветра, гулявшего по опустевшим заводским цехам. Он должен был встречать утро в своей постели ещё три часа назад. Но в пять утра в дежурку позвонил перепуганный сторож с экскаваторного завода и сообщил, что в цеху - изуродованный труп.
Это дрянное утро спасал только кофе купленный на Шулявке перед выездом. И напарник лейтенанта, водитель от бога, который умудрился не расплескать этот кофе, пока они летели на вызов на своём Ланосе так что чуть не влупились в троллейбус на скорости за сотню.
И вот сейчас перед глазами лейтенанта был труп мужчины лет 45, подвешенный на цепи за крюк консольного крана. Одет прилично - костюм, дорогое пальто. Руки связаны цепью за спиной. Горло перерезано, но вокруг на земле ни капли крови, как и на одежде убитого. Лейтенант заглянул во внутренний карман пальто убитого. Бумажник на месте. И часы на руке, стоящие дороже служебной машины патруля.
- Степан, Пароход приехал - окликнул Непейпиво напарник.
Пароход был из числа людей, чьё приближение можно было услышать задолго до, собственно, появления. Он шёл - и земля дрожала под тяжестью лишних тридцати килограммов и полусотни прожитых лет. Пароход получил своё прозвище за то что дымил - дымил невыносимо и бесчеловечно. Он курил Ватру - ту самую, от которой все комары на расстоянии пистолетного выстрела превращались в пепел прямо на лету. Зачем полковнику, ездящему на новом Мерседесе, курить Ватру - для всего киевского угрозыска оставалось загадкой, а сам Пароход лишь отшучивался на все вопросы.
- И шо тут у вас? - громогласно озадачил свои басом всех присутствующих Пароход, как бы ни к кому конкретно и не обращаясь.
- Его зарезали как барана, но вокруг ни капли крови и никаких следов борьбы, - ответил криминалист, - Болтается он тут уже часов шесть, - указал жестом Пароходу на цепь на которой подвешено тело, - При нём все ценности, на ограбление не похоже. Во внутреннем кармане пиджака паспорт на имя Кузнецова Константина Григорьевича, 1962 года рождения. Отпечатков нет, убийца явно был в перчатках. На полу следы женской обуви, 37й размер.
- А это? - Пароход указующе ткнул в нечто выпирающее из-под пальто убитого
- У него в кобуре Форт, боевой. Судя по тому что с предохранителя не снят - он ему не помог, - продолжил криминалист
- Интересный фрукт, уже пробили кто он?
- Я звонил нашим, товарищ полковник, пока могу точно сказать что он не из МВД, - вмешался в разговор скучающий лейтенант Непейпиво
Пароход приобрёл ещё более озадаченный вид, осмотрел тело повторно. Вокруг трупа обмотана красная шерстяная нить.
- А это чё за херня? - Пароход указал на нить всем присутствующим
- Сторож утверждает что так и было когда он обнаружил тело. Убийца обернул тело красной нитью как паук жертву паутиной, и размотал остаток клубка по цехам, чтобы нить вела к телу.
- Что ещё видел сторож? Что на камерах?
- На камерах ничего - они только напротив главной проходной, а погибший вошёл через третью. Сторож рассказал что тот был с незнакомой женщиной лет 35, одетой в коричневый плащ. Что было дальше - он не знает.
- Он пустил посторонних гулять по заводу просто так? Как у них тут всё не спиздили до сих пор? Когда женщина ушла, он тоже не видел?
- Говорит что здесь восемь проходных и он не следит за всеми, - зачем, если завод заброшен?
- Что ещё?
- Машина убитого осталась у третьей проходной, мы её не вскрывали.
- Степан, сделай запрос чей это ствол у нашего ковбоя. Из чьего он ведомства, и вообще. А я пока осмотрю машину.
- Так точно, товарищ полковник.

20 октября 2007 года

Алиса сидела в отцовском кресле, уставившись на фото в рамке. Высокий, статный, стриженный под полубокс мужчина лет 40 с военной выправкой. Интеллигентный и образованный, всегда безупречно выглядящий, одетый в костюм-тройку, последние 10 лет которые Алиса его знала Константин Кузнецов посвятил коллекционированию предметов восточной старины и своей библиотеке. Он был ей отчимом, хотя всегда делал всё возможное чтобы она могла назвать его отцом. Очень заботливым и любящим, но очень странным. Нормальные отцы дарят своим дочерям на четырнадцатилетие платья и драгоценности, а Константин Григорьевич подарил Алисе CZ-75 - старомодный и увесистый, похожий на довоенный Браунинг Хай Пауэр. На недоумённый взгляд он лишь ответил "Защищая свою жизнь, ты должна использовать все возможности". Он хранил его в сейфе, но не прятал от Алисы ключ - и заверил её что в случае необходимости она может взять оружие не спрашивая разрешения.
Алиса любила сидеть в кабинете и наблюдать как при свете настольной лампы отчим работает с документами, погружаясь в работу на долгие часы и не произнося ни слова.
Но вот внезапно эта идилия рухнула в одночасье, и в свои 20 лет Алиса вновь вспомнила каково это - хоронить близких.
Константин внезапно не вернулся домой вечером четверга, а через сутки Алисе сообщили что отчим убит при невыясненных обстоятельствах.
Его похоронили на Байковом кладбище. Провожали покойного только близкие друзья - мужчины далеко за 40, одетые в чёрное и приехавшие на чёрных Мерседесах и РейнджРоверах с чёрными номерами(чёрные автономера на Украине - прерогатива военных и СБУ - примечание автора). Отзвучали речи о том что убийца будет наказан и соболезнования в адрес двадцатилетней девчонки в неизменном деловом костюме - и тело опустили в землю под прощальный салют почётного караула. Очень странная почесть для тихого обывателя-антиквара, - подумал бы сторонний наблюдатель, видя это зрелище. Ну что ж, погибший сам хотел в конце концов остаться лишь антикваром.


2 ноября 2007

В тесной но уютной комнате под крышей старого дома худая изящная блондиночка в ночнушке стояла у окна, глядя на холодный и угасающий ноябрьский Киев.
- Эльма, о чём ты задумалась? - окликнула её такая же голубоглазая блондиночка-подросток лет 16, похожая на неё словно две капли воды.
- Знаешь, сестрёнка, есть такие люди которые существуют чтобы быть примером. Вдохновлять, восхищать, заставлять других жить хотя бы ради того чтобы наблюдать за каждым шагом своего кумира. Он тоже был таким, кто-то его любил, ждал и смотрел в его глаза взглядом верной собаки, а теперь он уже не сможет его восхищать. Это самое грустное - когда уже ничего не будет. Когда пути пройдены. Когда опускается занавес.
Марта встав с постели подошла к Эльме сзади и обняла её, прижавшись к её спине.
- Не грусти, сестрёнка. Вместо того, кто исчез, на сцену выйдем мы. Чем мы хуже, в конце концов?
Они стояли у окна, молча глядя на город, а на столе дымила чашка горячего Ёрл Грея и ждала своего часа корзинка овсяного печенья. В эту комнату тоже придёт осень, но, пожалуй, не сегодня.

14 ноября 2007, 02:00

Синяя Ауди А6 подъехала к Золотым Воротам, остановившись в полусотне метров от метро. Подруливая к бордюру, водитель начал напевать "Ночное рандеву на бульваре роз...".
- Да заткнись ты, сейчас не до смеха, - раздражённо выпалила Алиса.
Распахнув дверь, она бросила Лёше:
- Жди.
Пустая ночная площадь, в тишине которой отражался стук её каблуков. Телефонный звонок, и голос в мобильном:
- Ты пришла? Пришла. Пришла. Пришла, ха-ха-ха-ха.
Девичий смех, звонкий и почти детский, но в то же время зловещий.
- Где вы? Тут никого.
- Мы на станции.
- Что за чушь? Станция закрыта.
- Толкни вторую дверь справа.
Алиса подчинилась, и дверь со скрипом распахнулась.
Наземный вестибюль пуст. Ни охранников, ни дежурного - ни души.
- Есть здесь кто?
В ответ на крик - тишина. Только жужжание люминесцентных ламп под потолком да мерный гул эскалатора. Стоп, почему эскалатор работает когда станция закрыта на ночь?
- Спускайся вниз, мы ждём тебя на станции.
Не успела Алиса что-либо возразить как в трубке уже зазвучали короткие гудки.
Полная решимости встретиться с этими странными малолетками, она шагнула на ленту эскалатора и отправилась вниз.
Кабинка дежурный у эскалатора внизу тоже пуста. В вестибюле между первым и вторым маршем эскалаторов безлюдно как и наверху.
В этот момент Алиса почувствовала как всё сильнее накатывает необъяснимая тревога, ощущение какой-то угрозы с которой она не справится кулаками. И почему в этот день она не взяла из сейфа отцовский пистолет? Хоть раз в жизни он бы пригодился.
На стене пожарный щит, закрытый остеклённой дверцей. Оглянувшись по сторонам и убедившись что вокруг ни души, Алиса разбила стекло рукой - благо кожанные осенние перчатки оказались достаточно прочными чтобы не порезаться об осколки. Вытащив из щитка пожарный лом, Алиса спустилась по второму эскалатору в нижний вестибюль. И - что за чёрт! - с него вниз вёл третий эскалаторный марш, на уровень ниже.
Не может быть! Алиса точно помнила что на Золотых воротах всего два уровня спуска, да и в киевском метро нет станций с тремя маршами. Но это Золотые Ворота, иначе и быть не может. Она точно вошла сюда с площади.
Тишина. Безупречная тишина, в которой можно было расслышать стук её собственного сердца.
- Алиса! - раздался вдруг знакомый голос сестёр у неё прямо над ухом, как будто они стояли у неё за спиной.
Алиса, никогда вроде бы не жаловавшаяся на слабые нервы, вздрогнула как ужаленная и резко обернулась навстречу угрозе, в движении ударив наотмашь ломом, того кто судя по голосу должен был стоять прямо позади неё. Но там...там никого! Зал между эскалаторными маршами пуст.
- Алиса, спускайся быстрее, мы не можем тебя вечно ждать, - всё тот же подростковый женский голос звучавший как будто прямо в её голове. У сестёр была странная привычка - говорить вдвоём синхронно, хором, как будто они всегда читали мысли друг друга.
- Что вы такое? Где вы?
- Мы - твоя шизофрения - рассмеялась Эльма, по прежнему невидимая и иллюзорная.
Убедившись что поблизости никто не скрывается, Алиса осторожно отложила лом на уступ на стене так чтобы он оставался под рукой, достала из кармана булавку и вогнала её себе в руку. Как назло попала в нерв, руку будто пронзил электрический разряд. Алиса взвизгнула
- Блядь, да что за день сегодня такой??!
Ощущения убедили её в том что это не сон и не галлюцинация. Безлюдная станция с тремя маршами вместо двух, ведущая бог знает куда, и голоса в голове. Всё это было вполне осязаемым.
- Мелкие мрази, я вас поломаю за такие шутки, - схватив лом, Алиса уже бегом направилась вниз по третьему эскалатору
К её удивлению зал станции был полон людей, ожидающих поезда и о чём-то говорящих между собой. В два часа ночи, при закрытом метро. Но стоп, все пассажиры одинаковые как две капли воды - точь-в-точь как эти сёстры. Все люди на этой станции - одинаковые длиноволосые девчушки-блондинки лет 16, одетые в лёгкие белые платья(в ноябре??).
- Кончайте этот цирк! Где вы?? Я сюда пришла не для того чтобы участвовать в каком-то иллюзионе!
- А теперь мы расскажем тебе всё о том кто убил твоего отца - если ты найдешь нас в этой толпе, - раздался уже знакомый шизоголос в голове
- У тебя пять минут, поспеши, - предупредила Алису Марта.
- Мы среди них, я тебе клянусь
Легко сказать "мы среди них", когда вокруг тебя двести одинаковых кукол? Или манекенов? Или клонов? Или чёрт знает что это такое.
- Тебе достаточно дотронуться до одной из нас в толпе - и ты победила, - подсказала Эльма.
 Алиса оглянулась и осмотрелась ещё раз. У всех одинаковые лица, все одинаково общаются о чём-то друг с другом, но смысл тонет в общем гуле голосов. Как их узнать?
 Алиса дотронулась до ближайшей к ней девушке - и та со звоном осыпалась на пол тысячами осколков, словно разбитая фарфоровая ваза. Алиса прикоснулась к её соседке - и вновь повторилось то же. Ещё одна кукла рассыпалась на осколки.
 Алису осенила мысль. Достав из кармана горсть мелочи, она швырнула монеты в толпу. И все девушки которых, задела одна из брошенных монет, так же рассыпались на осколки. Ещё один бросок - ещё минус семь клонов в толпе.
 Карманы пусты.
 Не теряя ни секунды, Алиса схватила лом двумя руками, словно боккен на тренировке, и ударила со всей силой и злостью двух стоящих рядом девушек в белом. Они так же рассыпались на осколки, открыв свою иллюзорную сущность. Ещё один взмах.
 - Ай, убьёшь!, - взвизгнул голос в голове, наигранно изображая "испуг"
 - Убью. Убью. Убью! , - захохотала Алиса, круша ломом живых кукол вокруг себя
 Удар. Ещё удар. Два шага вперёд. Ещё удар. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё!!
 Тут Алиса остановилась, тяжело дыша. Руки уже не могли удержать лом. Она никогда не жаловалась на форму, но нельзя же бесконечно без устали махать четырёхкилограммовой стальной хуёвиной, словно Мусаши Миямото веслом.
 В портале тоннеля, выходящего на станцию, показался свет фар. На обе платформы одновременно - секунда в секунду - прибыли два поезда метро. Всё это казалось почти реальным - если бы не тот факт что поезда были абсолютно бесшумны. Двери распахнулись, все оставшиеся восемьдесят кукол как по команде повернулись в сторону поездов, словно солдаты на плацу, и двинулись в вагоны. И тут Алиса заметила что среди этой толпы клонов - сюрреалистичной и пугающей - стоят у входа в вагон две действительно живые девчушки и машут ей рукой.
 - Алиса, мы здесь!
 - Мы здесь!
 - Но время вышло, ты проиграла. Судьба ещё сведёт нас вместе, но не сегодня.

 Алиса метнулась было к вагону вслед за сёстрами - но двери захлопнулись, и поезд тронулся прочь со станции.

Марта стояла у окна, глядя как в тоннеле позади поезда исчезал огонёк станции.
- Марта, а что дальше с ней?
- А дальше она исчезнет, ели не догадается оттуда уйти. Сцена которую мы создали сегодня - не самоподдерживающаяся, а значит как только мы удалимся от неё достаточно далеко - она исчезнет, поглотив всех живых кто там остался в этот момент.

В голове Алисы, в ступоре стоящей посреди пустой станции с мыслью "Я дура, сыгравшая роль марионетки в чужом спектакле", вновь раздался голос.

- Тебе нужно спешить, - предупредила Эльма
- Почему? Куда? Что вам опять надо?
- Ты должна выйти со станции наверх за 5 минут, иначе как только разрушится сцена - ты исчезнешь вместе с ней
- Что ещё за сцена?
- Это была копия станции. Она не иллюзорна, но и не постоянна. Без нас она исчезнет - и ты вместе с ней.
- Это очередная дурацкая шутка?
- Не хочешь - не верь.

Голос умолк. И спустя двадцать секунд за спиной у Алисы раздался хлопок. Это лопнула лампа под потолком. С дальнего конца станции к эскалатору, у которого стояла Алиса, приближалась чернота, похожая на глухую стену. Вот она задела ещё одну лампу - и та тоже лопнула.
Алиса наконец поняла что предупреждение не было шуткой. Она пулей рванула по эскалатору. Стоило добежать до середины - и он как назло остановился. Алиса бежала со всех ног, а за спиной у неё сплошной стеной ползла непроглядная тьма, густая и вязкая как кисель. Тьма со скрежетом жевала эскалаторы и крошила бетон. Тьма поглощала сцену, распадающуюся после того как сёстры ушли и перестали питать её энергией своих Цепей. Собственно это и не было тьмой - это было то ничто в котором висела сцена, склонированная с реальной станции метро по воле двух взбалмошных шестнадцатилеток.
Второй марш, третий. Тут наконец эскалатор вновь запустился, но - какого хрена! - он теперь работал на спуск. Сообразив что с этой "беговой дорожкой" нет времени бороться, Алиса вскочила на балюстраду эскалатора и побежала по ней. Вот наконец верхний вестибюль, выход, но дверь заперта. Оглянувшись и видя как тьма уже подползает к вестибюлю, выплёскиваясь с эскалатора словно кипящая каша через край, Алиса схватила огнетушитель и начала с упорством достойным лучшего применения высаживать стекло в двери.
-Ааааа, давай сука, съебись! Съебись!
С третьего удара стекло поддалось, и, выдавив его, Алиса выпрыгнула через окно наружу. Минуту она просто лежала на холодном ноябрьском асфальте, забыв о холоде и глядя в ночное небо. Вот к ней подбежал Лёша, бросив машину незапертой.
- С тобой всё в порядке??!
- Ага
Алиса встала и подошла к двери. Теперь она уже была заперта, а выбитое минутой ранее стелко оказалось на месте. Вырываясь со станции, Алиса выронила зажигалку на пол вестибюля рядом с дверью. Теперь её там не было. Она исчезла - так же как должно было исчезнуть всё что было на сцене но не было на реальной станции.
Алиса - с помятым видом, в испачканном пиджаке - поплелась к машине.
- Поехали домой. И не задавай вопросов.