Был вечер вторника, и я лежал на кровати, наслаждаясь тишиной. В телевизоре мелькали тени, но звук я отключил, как и мобильник, а прибитые к стенам картонные упаковки из-под яиц отторгали внешние шумы. Враг прятался в моей изолированной крепости: домашний телефон назойливой трелью разрушил покой, заставил встать и плестись к столу. Мама – никто кроме неё не доставал меня из красного устаревшего, как вид, стационарного аппарата.
- Да, мам, - сказал я с лёгким раздражением, позволительным лишь в беседе с близкими и всё прощающими людьми.
Динамик пощёлкал, там, на другом конце кабеля, барабанил дождь и подвывал ветер.
- Добрый вечер! – раздался бодрый мужской голос. В голове нарисовался портрет молодого человека, почему-то в джемпере поверх рубашки и брюках со стрелками. – Меня зовут Лука, я представляю компанию… - ливень, стекающий по далёким водостокам, гнущий карнизную жесть, заглушил название организации, которую представлял парень с редким именем.
- Вам будет удобно ответить на несколько вопросов?
«Почему нет?» - подумал я. Мне трудно отказывать незнакомым людям, так уж я воспитан. Мама вырастила вежливого сына, вероятно, даже переборщила.
- Да, задавайте.
- Отлично! – оживился Лука. – Это займёт полчаса. Начнём…
Полчаса? Я не ослышался?
- Эмм…
- Что-то не так?
- Простите, но…
Да какого чёрта я извиняюсь?
- Я не настолько свободен в данный момент.
- Прекрасно вас понимаю! – не огорчился парень. – Я могу перезвонить завтра. В каком часу вы уделите мне время?
Я прочистил горло и переступил с ноги на ногу. Врал я неумело.
- В полдень.
- Идеально. Я перезвоню.
Дребезжащее пиликанье я услышал ещё в подъезде. Аппарат надрывался, он будто бы сильнее покраснел со вчерашнего дня.
- Алло? – сказал я робко.
- Я звонил! – донеслось сквозь шелест. Дождь на стороне Луки и не собирался утихать. – Я звонил в полдень, в час, в два и в три, в четыре и в пять.
- Извините, - промямлил я, как в детстве, когда мать заставала за недостойными мужчины занятиями.
- Я звонил, звонил, звонил! Снова и снова! – парень рыдал.
Мне сделалось не по себе. Всё, что оставалось – теребить витый шнур и пялиться на свои ступни.
- Господи! – голосил Лука. – Я не знал, что думать. Авария, наводнение, пожар, утечка газа! А уровень криминала в стране? Недавно на окраине нашли пакеты с расчленённым трупом. Нашему курьеру среди бела дня отрезали нос! Я так переживал…
Он всхлипнул. Неловкая ситуация.
- Скажите, у вас всё хорошо?
- Да, - ответил я, запинаясь.
- Не обманывайте меня.
- Я не обманываю.
В динамике хныкало и выло.
- Что за компанию вы представляете? – спросил я осторожно.
- Я… - Лука высморкался. – Я не настроен говорить с вами сейчас. Мне нужно выпить кофе. Паскудный день. Во сколько вы засыпаете?
- В десять.
- Я перезвоню.
Часы отсчитали 22.00, и телефон пунктуально запиликал. Я, морщась, снял трубку. Молча подержал у уха.
- Сынок?
- Мам, - выдохнул я.
Она интересовалась, не голодаю ли я, не вернулась ли Катя, не избавился ли я от уродливой звукоизоляции.
- Нет, пока нет, да, избавился.
- Пусть Катя меня наберёт.
- Да, мам.
Едва трубка упала на рычаги, вновь позвонили.
- У вас было занято.
- Я разговаривал с мамой.
- Дайте мне её номер.
- Зачем? – изумился я.
- Хочу перепроверить. Хочу узнать, не водите ли вы меня за нос.
- Я не могу дать вам телефон своей матери. Это совершенно недопустимо.
Пауза, заполненная стрёкотом ливня.
- Я понимаю. Да, конечно. Сам не знаю, что на меня нашло. Я, наверное, невыносим. Все говорят, что я невыносим, но вообразите, я целыми днями смотрю на эту штуку, на этот долбаный аппарат. Дисковый аппарат, чёрт побери. Трубка провонявшая старой слюной и отдышкой. Тараканы отложили личинки, вот один…
Звуки возни, торжествующий возглас.
- И, знаете, - доверительно сказал Лука, - Мне кажется, что сотрудники меня ненавидят.
- Ну что вы, - у меня заныли зубы.
- О, да, они бы с радостью выгнали меня, только вот это не так просто. Чёртова работа. Что ж, приступим к нашим вопросам?
- Я...
- Хотите перенести на завтра?
- Пожалуй.
- Вы должны поклясться.
- Я клянусь.
- Поклянитесь матерью.
- Да... да... клянусь здоровьем матери.
- Спокойной ночи.
- Спокойной, - пробормотал я, и выдернул телефонную вилку из розетки.
Он позвонил следующим вечером. Он был разгневан.
- Мразь! Чёртова мразь, скажи мне свой адрес.
- Не звоните сюда больше.
Я давил на рычажки.
- Не звонить?! - вопил Лука, - Ты не знаешь, с кем связался! Не знаешь, кого пытаешься надурить! Адрес! Адрес, иначе я пошлю своих людей к твоей мамаше. И они будут трахать её во все дыры, а потом порежут и скормят помоечным псам и голубям.
Я перегрыз зубами лапшу проводов и стал одеваться.
За домом находилась заброшенная котельная с топкой внутри. В топке я сжигал Катины вещи, и сейчас намеревался отправить туда пластмассового ублюдка. Руки мои дрожали. Дребезжание звонка сводило с ума.
- Алло! – закричал я в микрофон.
- Здравствуйте, - произнёс приятный женский голос. – Вы выиграли бесплатную пиццу. По какому адресу произвести доставку?
Я продиктовал адрес, поместил телефон в печь, грохнул задвижкой и довольный, зашагал обратно.
Спустя час в дверь постучали.
На пороге стоял бритый громила. Из-под ворота мотоциклетной куртки на шею переползали красочные татуировки. Вместо носа у него была металлическая накладка, тускло мерцающий клюв.
Громила – курьер, догадался я – вошёл в прихожую. Перед собой он толкал накрытую ворсистым пледом тележку, какие используют в супермаркетах. Он беззлобно, но больно ударил меня кулаком под дых, схватил за волосы и потащил, вяло сопротивляющегося, к кровати. Швырнул на постель. Я предпочёл лежать смирно. Мало ли.
Курьер вкатил в комнату тележку и скинул плед. Содержимое клети больше всего походило на живот очень толстого человека. Огромный шмат жира, пузырь в оболочке розоватой кожи. Оно было живым, оно вздымалось и перекатывалось, как желе, когда курьер, поднатужившись, извлёк его из тележки. Сжимая обеими руками и помогая коленом, курьер поднёс этот мешок плоти ко мне и водрузил на грудь. Живот был потным, тяжёлым и тёплым, вблизи я разглядел курчавые волоски. И впрямь, брюхо, сбежавшее от кормильца.
Курьер сел у телевизора, клацнул пультом. На экране знатоки из «Что? Где? Когда?» безмолвно обсуждали вопрос.
- Ну вот, - прозвучал в тишине голос Луки.
Голос исходил из примявшего меня «живота», и я увидел, что правая сторона туши абсолютно гладкая, а на левой хаотично располагаются глаз, рот, ухо и кисть. И никакого тебе джемпера.
Глаз разлепил веки в пушке белёсых ресниц и уставился на меня фиалковым зрачком.
Я вроде пописал под себя.
- Доигрался? - спросил треугольный, с заячьей губой, рот. В уголках его зрели гнойники какой-то болячки. Рука протянулась ко мне. Недоразвитая кисть, её венчал единственный палец с кривым ногтем и пятью суставами. Достаточно, чтобы набирать телефонный номер, крутить бесконечно скрипучий диск, теряя терпение.
- Будешь теперь отвечать, тряпка, будешь?
«Живот» орал истерично и хлестал меня по щекам ладонью, палец норовил залезть в ноздрю. Он тоже ужасно пах, палец, и не ясно, где, помимо отверстий диска, побывал.
- Да! - закричал я, - Да, я всё расскажу.
Лука остановился, перевёл дыхание. Устало облизал губы желтоватым языком.
- У меня к тебе накопился миллион вопросов, - сказал он, - Миллион грёбанных вопросов, парень.