Katawa Shoujo. Britannia: The Orders.

Сколько себя помню - я всю жизнь следовал приказам. Это вгрызлось в мою сущность, словно въевшийся нагар на часто обстреливаемом любимом калаше. Нагар, который можно было бы и снести наждачкой, оттереть тряпкой, залить маслом и вот - там где был нагар осталась бы отполированная, чистая деталь. Чистый лист. Новое начало. Только вот привычка - это не то, что можно легко побороть, верно? Да. Я знаю кто я такой и в чем мое предназначение. Эта привычка - и есть я сам. Сформированный и цельный. Ничто этого не изменит. По крайней мере, так я себе говорил.

Автобус несся к месту нашей главной миссии. Миссии, планировавшейся уже очень долгое время и занимавшей сейчас мысли всех без исключения участников этого похода. Миссии, которая самой своей сущностью и вызванным предвкушением во время ее долгого планирования изменила нас всех. Мало помалу, капля за каплей. Все началось с идеи. Маленькой идеи, что в итоге разрослась, видоизменилась и из благородного начинания обратилась в нечто чудовищное - теперь, я могу это видеть. Но был ли у меня действительно выбор? Я всю жизнь следовал приказам.

Пока автобус ехал, а руководство обсуждало планы действий на месте (до которых мне не было дела - моя задача была давно известна) я позволил себе осмотреть тех, с кем, к моим весьма неоднозначным чувствам, делил объект своего поклонения. Тех, фанатичная энергия которых была несравнима ни с одними другими фанатиками нашей артели. Лица почти всех из них скрывали маски. Рин. Ее стоическое выражение лица, всегда пленявшее мои мысли, сейчас смотрелось пугающе гротескно. Ведь я знал, что за безумие скрывают за собой эти куски пластика. Быть может, то же безумие сейчас украшает и мой собственный лик?.. Неважно, приказы.

- Служивый!

Прервав мою - явно неуместную с учетом нашей миссии рефлексию - ко мне обратился один из главных планировщиков всей этой увеселительной поездки. Стратег. Я понятия не имел каковы были его личные мотивы для участия в этом представлении, но... того же я не мог с уверенностью сказать и про себя самого.

- Ты отправишься в седьмой автобус, твое снаряжение там. Ты должен будешь занять высоту и прикрывать нас с нее. Так же ты должен будешь добивать всех тех, кто будет убегать в город.

- Есть, - выпалил я выученным за годы службы рыком. Нагар...

- Кстати, найди и завали Кендзи, только аккуратно. Мне нужен его шарф, это моя личная просьба.

Шарф? В этом состоял его мотив? Заполучить шарф с тела дохлого очкарика-конспиратора, которому его хроническая паранойя явно не поможет сегодня предвидеть тот ужас, что скоро свалится им всем на головы? Нет, как-то слишком мелочно, должно быть есть что-то еще. Ну да это не мои проблемы. Я исполнил кивок согласия в его сторону, хотя уверен, когда начнется заварушка, я забуду о чем-либо, кроме точного и четкого исполнения инструкций, от которых во многом зависела судьба миссии. Так всегда бывает.

Наконец, в виде, что открывался из лобового стекла автобуса показалась Ямаку - наша цель. Полковник вел автобус на таран, прямо к стене учебного учреждения. Хм. не знал, что он умеет водить. Впрочем, я вообще мало что о нем знал, обычно нас задействовали на разных заданиях. Я ни разу не работал с ним в паре. Оно и к лучшему, он был без ума от ножей. Я же предпочитал дальний бой.

Быстрее, чем я успел подготовится, с оглушительным грохотом автобус вписался в стену Ямаку, проломив заграждение и разнеся кирпичи по всему двору. Из открывшихся дверей автобуса тут же хлынула орущая, смеющаяся и улюлюкающая толпа зелотов в масках Рин, после чего, без всяких заморочек относительно тактики и соблюдения построений, разнеслась по всей территории. ТЬфу, неучи. Если бы мы сражались с серьезным противником они все были бы мертвы еще до того как я успел бы сказать "Проблема, должно быть, у вас в штанах, кретины!". Но сейчас наш противник - горстка учащихся-инвалидов и преподавателей, которым нечего противопоставить первобытной ярости и экстазу этих варваров. Полезные идиоты, что сказать.

Следуя своим инструкциям и игнорируя разворачивающийся перед моими глазами хаос, я понесся к седьмому автобусу за снарягой. Вытащив сумку из раскуроченного транспорта, я решил направиться к женскому общежитию... нет, вовсе не для того о чем можно было бы подумать. Его крыша стала бы подходящей позицией для наблюдения за обстановкой и отстрела тех, кто попытается сбежать. Несясь к зданию общаги со всех ног, среди бесчисленных безумных дикарей с масками Рин на лицах я встречал также и предававшихся "развлечениям" неймфагов. Каждый из них активно занимался поисками своих объектов поклонения ради одних им известных целей. Встреченный мной по пути Стратег стягивал шарф с барахтающегося в грязи покрытого кровью тела, в котором я узнал очкарика-Кендзи. Как я и предсказывал, паранойя его не спасла. Впрочем, мое ли все это дело? У меня есть инструкции.

Добежав до входа в женскую общагу, я, к своему удивлению, обнаружил, что толпа, судя по всему, лишь только недавно обратила на нее свое внимание. Очень странно, я полагал, что это здание станет их первой целью и к моменту моего прихода здесь все уже будет завалено изнасилованными трупами. Война грязна. Однако сейчас я наблюдал перед собой лишь раскрытую нараспашку дверь и побитые местами окна. Ну что ж, тем лучше. Не очень мне по нраву было бы занимать позицию на крыше здания с горящим фасадом. Из окна на втором этаже выглядывало перекошенное от страха лицо девочки, по плачевному состоянию которого я безошибочно распознал Ханако. Ее глаза округлились, едва она завидела меня возле в хода с винтовкой наперевес. Закричав от ужаса, она нырнула обратно в здание. Должно быть думает, что я пришел за ней. К сожалению, у меня нет времени на ее истерики, пусть ими занимается Ренегат. Моя задача иная.

Вбежав в общагу и ни на что не обращая внимания по пути, я несся по коридору в поисках лестницы. Я заранее изучил планы зданий в районе проведения операции, и потому это не заняло много времени. Пробежав по лестнице на второй этаж я позволил себе минутку сентиментальности и не пошел на крышу сразу же. Вместо этого, пройдя чуть дальше вдоль прохода с рядом дверей я устремился к той, что меня интересовала более других. Дверь с табличкой "Тезука Рин". Прочие помещения были пока что, по видимому, не тронуты, но ее дверь была грубо выбита и висела на одной петле. Убранство внутри комнаты было перевернуто, разбросано и разорвано, как если бы здесь прошелся ураган. Безумный, дикий, фанатичный шторм, неистовость которого была так велика, что ради одной единственной цели захлестнула в водовороте кровавого кошмара всю школу и тех, кто в ней находился.

Конечно же, Рин не оказалось внутри. Как я и подозревал, за ней они пришли в первую очередь. Но... что бы я сделал, если бы сейчас нашел ее здесь, раньше остальных? Отдал бы я ее своим... коллегам, чтобы они смогли воплотить в жизнь свой план "вознесения". Или... ладно, это уже неважно. Инструкции. Приказы.

Забравшись на крышу и заняв удобную для обозревания всей площади школы позицию я, доведенными до автоматизма движениями, подготовил винтовку к стрельбе и, заткнув правый глаз оптическим прицелом, принялся оценивать обстановку. Внизу царил ад. Толпы демонов в масках Рин носились от одной цели другой, убивая, расчленяя, мучая и насилуя, все, что попадалось им на глаза, словно упоротые в край вакханы на дионисийских мистериях. Перемещая прицел с одной ужасающей сцены на другую я стал свидетелем того, как Эми, ползущую по траве и лишенную протезов, заживо забивали камнями. Ханако (странно, что мы с ней разминулись внизу) горела, обливаемая струей пламени, что пускал в нее странный чувак с ожогами, лица которого я не мог разглядеть из-за капюшона. И даже здесь я мог слышать ее агонизирующие, нечеловеческие крики. Паладин снимал скальп с отделенной от тела головы Миши, остальная часть которой валялась неподалеку с распоротым животом. В каких-то кустах, склонившись над Лилли с вывернутой под неестественным углом шеей, рыдал Стратег, обмотанный грязным красно-желтым шарфом, а от него, меланхолично брел куда-то Полковник. Хм, такое впечатление, что я тут один делом занимаюсь, остальные только поразвлекаться пришли. Я не заметил среди толпы несчастных Шизуне, но сомневаюсь, что ее участь была легче остальных. И тут...

Мой прицел скользнул чуть в сторону от уже обмякшего трупа Эми, которой несколько собравшихся вокруг фанатиков теперь пихали в задницу лимоны, и я наконец увидел ее. Рин. Прибитая к деревянному кресту огромными кольями, истекающая кровью от глубоких ран, проделанных ими, она обмякла на своем распятии, но все еще подавала признаки жизни. Из-за рыжих, покрытых запекшейся кровью волос, закрывавших лицо от опущенной головы я не мог разглядеть ее выражения. Но и идиоту должно было быть понятно, что она испытывает невероятные страдания от того, чему ее подвергли. Вокруг нее на коленях стояли десятки анонов в масках, волнообразно кланяющиеся распятию в такт какому-то лишь им понятному ритму. А напротив них, рядом с крестом стоял проповедник в зеленом халате, воздевающий руки к небу и декларирующий ободряющие речи своим последователям. Вознесение.

Эта картина... я не мог понять, что чувствую по поводу всего этого. Я знал на что шел, знал, для чего мы все сюда пришли. Только так и могло все кончится, разве нет? Только ради этого все и затевалось. Остальные притащились следом ради своих мелких целей, за компанию, но только из-за обещания вознесения Рин стал возможен этот дьявольский штурм, только ради него решился на это легион демонов в рыжих, зеленоглазых масках. Все так, как и должно было быть, так как нам и обещали. Так почему же я чувствую ненависть? Почему желание расплаты растет у меня внутри? Я в нерешительности переводил прицел с одного "поклоняющегося" на другого, затем на Рин, лица которой до сих пор не мог разглядеть, и наконец на Проповедника. Я задержал перекрестье на его лбу в мучительной нерешительности, которой никогда раньше не испытывал. Приказы всегда были четкими и точными, они никогда не допускали нерешительности, в них никогда не было неопределенности. Этим они и нравились мне. Но сейчас... его жизнь в моих руках. Все их жизни сейчас в моих руках. Я могу убить любого из них и в суматохе никто даже не поймет кого нужно за это винить...

Нет. Бессмысленно. Все уже случилось. Я могу снести ему башку, но что это изменит? Что сделает эта толпа ничтожных раболепствующих червей, когда их Проповедник умрет на их глазах? Больше крови, больше насилия, больше безумия. Они могут тут же разорвать Рин на части, если им так взбредет в голову, если они решат, что так она вознесется быстрее. Нет смысла в этих колебаниях, нет смысла пересматривать свои мотивы и действия. Этот корабль уже давно уплыл. Проще сконцентрироваться на своей задаче, на инструкциях. Приказах.

Несколько окровавленных студентов пытались пролезть сквозь проделанные автобусами дыры в стене вокруг территории школы. Первый выстрел оторвал по колено ногу тому, кто бежал впереди них, заставив его орать как свинья, а остальных - озираясь вокруг глазами полными ужаса - застыть на месте на несколько драгоценных секунд. Все как и планировалось. Нет. Если даже Рин не суждено пережить этого, то никто из вас, недоносков, не уйдет отсюда живым. Слышите, сраные, неполноценные олухи?! Никто!



________




Примерно через два часа после начала штурма все было кончено. Огонь еще не доел остатки школьных зданий, однако на территории уже не осталось никого, кто еще мог бы их заселять. Небо алело огнем пожарищ и было затянуто дымом. Всюду валялись расчлененные тела, в некоторых из которых уже невозможно было опознать людей. Запах гари, крови, спермы, дерьма и потрохов тошнотворным облаком стоял надо всем бывшим театром военных действий. Я почти пожалел, что спустился с крыши сейчас. Культисты в масках разбрелись кто куда, в лучшем случае занимаясь вандализмом и мародерством, в худшем - некрофилией и каннибализмом. Я шел мимо этих стервятников, удивленно оглядывающих мою форму, в отличие от остальных не выпачканную в крови и говне. Несколько особо любопытных подходили поближе, но никто не осмеливался встать на пути у человека с калашом.

Я направлялся к распятию с Рин, чтобы... не знаю зачем я к нему шел и на что теперь рассчитывал. Верил ли я в слова Проповедника? Верил ли я в то, что наши действия помогут освободить Рин от уз бренной плоти и вознести ее, сделать ее идеальной вне всяких измерений и категорий? Или, как и многих других здесь, меня просто захлестнула с головой жажда насилия, крови и экстаза, буря буйства, демонического хохота и дробящихся костей? Я не мог ответить, как не мог я и знать сколько среди них было тех, кто оправдывал первым второе.

Подойдя к распятию, вокруг которого уже не было никого, я стал внимательно рассматривать Рин. Ее тело неподвижно висело на пробитых сквозь него окровавленных кольях, одетое в мужскую школьную форму, а лицо все еще было скрыто свисающей вниз с опущенной головы челкой. Пожалуй, можно сказать, что ей повезло в сравнении с остальными - по крайней мере, ее не расчленяли, не сжигали и не насиловали толпой. И сейчас толпы потерявших разум животных не трахали остервенело ее обезображенный тр... труп?!

Внезапно Рин на кресте сдавленно, спазмически вдохнула ртом воздух, словно очнувшись от комы, а ее тело слегка зашевелилось, насколько позволяли колья, крепившие ее к распятью. Я оторопел, не уверенный в том, что должен делать дальше. Она определенно была еще жива! Что я должен делать? Должен ли я помочь ей? Снять ее с креста и попытаться хоть как-то облегчить боль? Или мне стоит подозвать остальных, дабы они продолжали возносить свои молитвы, поскольку объект их культа, очевидно до сих пор не вознесся. Пока я стоял в нерешительности, Рин медленно подняла голову, уставив на меня измученный взгляд. Я подошел ближе, чтобы лучше рассмотреть лицо той, которая столь часто являлась мне во снах. Оно было сплошь покрыто запекшейся кровью, спутанные грязные волосы, облепившие лицо оставляли открытыми еще меньше видимых участков, а я не решался даже дотронуться до нее, чтобы расчистить пространство для обзора. Однако, несмотря на то, что большую часть лица различить было невозможно, было нечто, что привело меня в недоумение. Глаза. Ее глаза с непонятным  выражением смотрящие прямо мне в душу. Они... Они были не зелеными! Перемазанное кровью и грязью, закрытое волосами лицо почти невозможно было идентифицировать, но глаза. ОНИ ВЕДЬ ДОЛЖНЫ БЫТЬ ЗЕЛЕНЫМИ! А сейчас на меня, измученным взором, смотрели карие глаза, выражавшие помимо страдания и смертельной усталости также и... победную ухмылку?

- Ты еще кто?! - вскрикнул я, вскинув автомат и направив дульный тормоз-компенсатор в лицо той... тому, что висело сейчас на кресте вместо Рин. От неожиданности я не рассчитал громкость и подумал, что на мой крик могли обратить внимание культисты. Но, к счастью, они были слишком заняты своими насущными делами.

- Кхе... Надо же. Кто-то из вас все-таки способен смотреть вглубь вещей, да?.. - ответил мне... хриплый мужской голос ртом распятой "Рин"!

- Т-ты... КТО ТЫ ТАКОЙ, МАТЬ ТВОЮ?! ГДЕ РИН?! - не сдержавшись я залепил ему дулом в скулу, отчего она тут же разорвалась и по лицу "Рин" хлынул ручеек свежей крови, наслаивающийся на старую, запекшуюся.

- Кх-кхе... О, уже далеко. Там, где не один из вас до нее не доберется... я бы хотел спасти и всех остальных от вашего помешательства, но... слишком мало времени...

Покряхтев, фигура слегка переместила вес тела, извиваясь на кресте, дабы подразмять мышцы, насколько это было возможно в таком положении.

- Ты думаешь мы не сможем выбить из тебя ответы?

- Бесполезно, кхе... я умру раньше, чем вам выпадет возможность попробовать, - "Рин"  уставился на меня с выражением мрачного дерзновения, - и пытаться не стоит, только время потеряешь.

- КТО. ТЫ. ТАКОЙ? - повторил я вопрос, теряя терпение и сопровождая каждое слово ударом ему по ребрам. Не слишком сильным, достаточно сильный удар мог бы прикончить его на месте.

Без всякого выражения на лице, распятый принял все мои удары, а затем, взглянув на меня строго, но вместе с тем как-то по-отечески, словно старый преподаватель или мудрый тренер восточных единоборств, проговорил:

- У меня нет имени. И я никогда не брал себе имен, как делаете сейчас вы... Армейка-кун...

- Ты... откуда ты знаешь меня? - я был поражен. За пределами треда никто не знал наших позывных. Значит... мог ли это быть один из нас? Предатель? Может шпион?

- Я уже очень давно слежу за вами... да, к сожалению лишь слежка мне и оставалась до недавнего времени. Но когда-то, я носил те же цвета, что и ты, - он кивком указал на мои шевроны красно-зеленых цветов, обозначающие принадлежность к самой многочисленной роте нашей армии - роте ринофагов... ударная часть которой сейчас занималась разграблением руин школы и игрой в дартс с головой Номии.

- Но потом... обстоятельства вынудили меня уйти и, возможно, это было не самым лучшим решением. Возможно, если бы я остался несмотря на то, что выполнил обещание и был свободен... возможно ничего этого никогда бы не случилось...

Я лихорадочно соотносил все услышанное в своей голове, не отводя дула от лица самозванца. Нет имени... знает меня, следил за нами... когда-то был частью ринофажеских войск... ушел, обещание, свобода... ничего бы не случилось...

- Не может быть... - безумная мысль возникла в моей голове, мгновенно вытеснив и гнев, и неопределенность, и чувство вины. Мог ли это быть он? Мог ли это быть...

- Кхе... я уже говорил. Я никогда не брал себе имен... Но было имя, которое мне дали другие. Пусть это никогда и не было необходимо...

- ФИФТОС?! НО КАК? Как ты узнал? Где Рин? Как все эти фанатики не заметили подмены? Они сразу должны были понять, что ты не тот за кого себя выдаешь, они преданы Рин до конца!

- И потому решили убить ее, распяв на кресте? Потому решили уничтожить всех остальных на пути этого вознесения, и даже друг друга? Не обманывай себя. Ни один из них никогда не был предан Рин. Все они преданы лишь своей похоти, ярости и жажде крови... Ты ведь и сам это чувствовал, разве нет? Именно поэтому меня и приняли за нее, именно поэтому никто из них и не заметил подмены. Так увлечены поверхностью, что не обращают никакого внимания на суть...

С каждым предложением голос Фистоса становился все слабее, ему явно оставалось недолго.

- Но не все таковы... есть и те, кто еще чтит старые пути. С ними Рин будет в безопасности и вне досягаемости для этого легиона палачей, носящих сейчас наши цвета, - Фифтос тяжело закашлялся, выплевывая изо рта сгустки крови, - Я жалею лишь о том, что не успел спасти остальных... или предотвратить весь этот Гран-Гиньоль...

Жизнь окончательно покидала Фифтоса. Он обмяк на крепящих его кольях, рыжий парик скосился набок на его голове. Из последних сил он взглянул на меня с выражением полумольбы-полунаставления и произнес:

- Для них Рин вознеслась... пусть так и остается...

После этого голова распятого на кресте Фистоса вновь упала подбородком на выпуклости фальшивой груди, в том же положении, какое занимала до начала нашего разговора. Но теперь ей уже никогда не суждено было подняться.

Вдалеке до сих пор разносились радостные крики культистов, веселящихся в своей свирепой необузданной вакханалии, и не знающих, кого на самом деле они распяли сегодня на этом кресте... и никогда не узнающих. Я поправил рыжий парик на голове Фифтоса, подтянул слегка съехавшую искусственную грудь и, глубоко вздохнув, поковылял прочь от места упокоения легенды катаватреда.

Да, сколько себя помню - я всю жизнь следовал приказам. Это вгрызлось в мою сущность, словно въевшийся нагар на часто обстреливаемом любимом калаше. Нагар, который можно было бы и снести наждачкой, оттереть тряпкой, залить маслом и вот - там где был нагар осталась бы отполированная, чистая деталь. Чистый лист. Новое начало. Только вот привычка - это не то что можно легко побороть, верно?

...

...Но, может быть, еще не поздно побороться?

С этой мыслью, сняв свой верный автомат с предохранителя, я зашагал навстречу к распевающему посреди толпы религиозные гимны Проповеднику-ринофагу. Еще не вся кровь сегодня пролилась.