Advertisement
Not a member of Pastebin yet?
Sign Up,
it unlocks many cool features!
- Вадим Худяков
- КОРОЛЕВСКАЯ ОХОТА
- Здание миссии покрывал радужный колпак защитного поля. Под колпаком царила атмосфера уныния и растерянности. Почти все, кто был свободен от дежурства, собрались в столовой. Обед стыл в тарелках. Еда не лезла в горло, но - сидели, не расходились. Вместе как-то спокойнее. Можно делать вид, что увлечен беседой, что читаешь, играешь в шахматы. Можно на несколько минут забыться и забыть о том, что происходит в замке. Забыть о жалком, постыдном чувстве собственной беспомощности и бессилии помешать... Как будто все в порядке, и ничего особенного, и вечером, как обычно, под радостные звуки фанфар примчится герольд веселого доброго короля Ильверда - приглашать землян на пир к веселому доброму королю...
- Пол чуть слышно дрогнул, и робот-диспетчер без задержки дал информацию: "Планетарный бот произвел посадку на второй площадке. Беспилотный. Пассажир один".
- - Наконец-то, - облегченно сказал Волков. - Быстро отреагировали.
- Когда Черешин возник на пороге, на него смотрел добрый десяток просветлевших физиономий.
- - Здравствуйте! - весело сказал Черешин. - А кто тут будет генеральный консул?
- Волков поднялся, одергивая куртку с нашивками командира.
- - Здравствуйте. Генеральный - это я. Феликс Волков. Входите, товарищ...
- - Черешин. Виктор Черешин. - Гость пожал протянутую руку. Рука была чем-то обожжена, совсем недавно, может быть, сутки назад - на месте ожога розовела пересаженная кожа. - Рад познакомиться, Феликс. Здравствуйте, товарищи! А по какому случаю осада?
- - Присаживайтесь, - тощий парень с забинтованной головой подвинул кресло. - Сделать вам коктейль? Местное вино и немножко соков... А мы вас только завтра ждали.
- - Спасибо. - Черешин осторожно потянул через соломинку (знал он эти местные вина!) и благодарно улыбнулся. Коктейль был прохладный и вкусный. Почему завтра?
- - Ну как же, - сказал Волков, - вы ведь из Комитета инопланетных связей, а суперграмма послана...
- Черешин поперхнулся. На него смотрели с надеждой, которой не суждено было оправдаться. И главное, с какой надеждой смотрели!
- - Феликс, - он поставил бокал, - кажется, произошло недоразумение. Я не так из КИПСа, как из ГУКЗа. Это, видите ли, Главное управление космических заповедников. Я региональный инспектор Службы охраны. Защита редких объектов, патрулирование, борьба с браконьерами и тэпэ...
- Черешин ощущал большую неловкость, словно злонамеренно обманул хозяев, и потому был многословен.
- По залу пронесся разочарованный вздох.
- - Вас разве не предупредили?
- - Дьявольщина! - консул запустил обожженную пятерню в шевелюру. - С этой кометой я обо всем забыл. Ну конечно - Черешин, региональный инспектор. Нас предупредили. Но с нас... В общем, простите...
- - Да нет, ничего, пожалуйста, - пробормотал Виктор. Паршивы, кажется, дела в хозяйстве Датском, подумал он. Комета, ну и что? Красивая, кстати, комета - штурман "Омеги" уверял, что с планеты она видна даже днем. Период обращения - ровно двести здешних лет. Любопытно, конечно. Ну и что?
- - Комета, - неохотно сказал Волков. - Видимо, все дело в ней. Пока толком не знаем. Но это не по вашей части, Виктор, браконьеров среди нас нет. Вам, наверное, нужен Ларсен. Товарищи, кто видел Ларсена?
- - Он был в центральном зале. - Забинтованный загадочно хмыкнул. Наблюдал. А сейчас - не знаю. Пойдемте, Виктор, у меня в комнате есть свободная кровать. А потом поищем Ларсена.
- Разочарованные сотрудники миссии покидали столовую.
- - Да-да, конечно. Позаботься, Шарль. - Консул взял с шахматного столика ферзя, рассеянно повертел перед глазами. - И введи товарища в курс дела. Может, хоть у вас, Виктор, появится рациональная идея, а то у нас все идеи иссякли. Рациональные я имею в виду. Я буду у себя или в центральном зале. Если вам что-нибудь понадобится... Самое страшное, - он аккуратно поставил ферзя на место, - когда сидишь и ничего не можешь сделать. Ни-че-го.
- - А вы пытались? - спросил Черешин.
- - Не обижайся на Папу Феликса, - говорил тощий Шарль, пока Виктор рассовывал вещи по отделениям шкафчика. Шарль валялся на диване, заложив руки за голову. - Все мы сейчас немного не в себе. Может, и на нас комета действует. Хотя вряд ли, все-таки защитное поле. Это, скорее, нервная реакция. От бессилия.
- Да, размышлял Черешин, бессилие - это плохо. Отвратительное чувство. Он вспомнил, как попал в гнусную западню, устроенную браконьерами на Сентябрине, и как стоял, безоружный, по пояс в болоте, а они подходили, раздвигая ряску и бледно-желтые лилии, - наглые, уверенные в себе; пересмеиваясь, поигрывали карабинами... Но на Сентябрине Виктор был один, а здесь целая миссия. Да, распустились ребята. Сделать они ничего не могут. Идеи у них иссякли, надо же. Комета на них действует.
- Последнюю фразу, надо полагать, он произнес вслух, потому что Шарль тут же откликнулся:
- - Не на нас! На аборигенов.
- - Слушай, - Черешин разозлился. - Что вы все вокруг да около бродите? Ты можешь рассказать толком, что здесь происходит?
- - Комета, - грустно повторил Шарль. - Пока ясно одно - она излучает. Характер излучения мы еще не определили, мало данных. Но на здешних обитателей оно действует, как мулета на быка. - Шарль уселся, обхватив колени длинными руками. - Я ведь цивилизатор, Виктор. Шесть лет работы. Шесть лет! Единственный материк на всю планету, скорее - даже остров, и как же трудно было их убедить, что кроме этого клочка суши и их жалкого королевства существуют и другие миры. Что мы не боги, а такие же люди, какими и они могут стать. Убедили на свою голову. Приобщили, так сказать, к течению прогресса. А теперь сидим и смотрим, как лучших людей, цвет разума на куски.
- Черешину показалось, что он ослышался.
- - На куски? То есть как это?..
- - Элементарно. Мечами. Мы их научили делать великолепные мечи из отличной стали, до нашего прибытия здесь был бронзовый век. Они-то оказались способными учениками. Весьма. - Шарль еле сдерживал ярость. - Едва появилась комета, всех свезли во дворец. Писателей, ученых, художников, изобретателей - лучших из лучших. И третий день режут. Хладнокровно. Под праздничные песнопения. Да вот, полюбуйся. Все камеры сейчас работают на замок...
- Не вставая, он протянул руку, щелкнул тумблером. Экран давал отличное стереоскопическое изображение. Королевский дворец - грандиозное сооружение из камня, стекла и земных пластиков - пронизывали лучи солнца. Площадь перед дворцом кипела красками. Нарядные камзолы горожан, пурпурные хламиды жрецов, яркие гербы на блестящих доспехах рыцарей - это было очень красиво. Но Черешин видел лишь помост, и пятна крови на помосте, и вереницу обнаженных людей, что шли и шли к помосту - покорно, не сопротивляясь, с отрешенной торжественностью на лицах. Эта торжественная покорность потрясла его больше всего.
- - Достаточно? - Шарль выключил визор. - Третий день.
- - И никто не пробовал вмешаться? - Виктор посмотрел на забинтованную голову Шарля и осекся.
- - Пробовали. А толку? - Шарль снова растянулся на диване. - Нас же пригласили на праздник. Пока разобрались, что к чему... Еле ноги унесли. Папе Феликсу веселый добрый король Ильверд любезно предложил открыть процессию. Мы у них, оказывается, были запланированы как гвоздь аттракциона. Знаешь, что такое фанатичная толпа?.. Эдди сейчас в госпитальном отсеке, помолчав, добавил Шарль. - Ему сломали ключицу.
- Черешин не стал уточнять, кто такой Эдди.
- В дверь постучали.
- - Войдите, - сказал Шарль.
- На вошедшем был белый комбинезон врача. Врач курил трубку.
- - Приветствую, - сказал врач. - Вы Черешин? Мне сказали, что прибыл Черешин из Службы охраны. Я Эрих Шнайдер, здешний коновал. Если заболят зубы или, к примеру, живот - милости прошу. Будете объявлять нас заповедником? Давно пора, мы тут скоро все перекусаемся.
- - Располагайся, Эрих, - скучным голосом сказал Шарль, - будем отчаиваться вместе.
- - Спасибо, - врач облюбовал кресло перед экраном визора. - Я только что успокаивал одного такого, отчаявшегося. Ваш коллега, между прочим, - он повернулся к Черешину, - местный инспектор ГУКЗа, Иосиф Франциск Ларсен. Франциск Ассизский, - он фыркнул. - Насмотрелся ужасов и закатил истерику. Кстати, вы верите во вредоносность излучения?
- Черешин пожал плечами. Шнайдер потянулся к пульту визора. Экран вновь осветился. В небе над площадью, затмевая солнечный блеск, горела хвостатая комета. Очередная жертва взошла на помост. Камера приблизила гордо вскинутую голову, мощный торс атлета.
- - Рандреон, - мрачно прокомментировал враг. - Знаменитый, как бы это выразиться, спортсмен. Победитель прошлогодней королевской олимпиады.
- Сверкнули и опустились длинные мечи. Усилием воли Виктор заставил себя смотреть. Загремели трубы. Толпа, охрипшая от гимнов, тянула что-то заунывное. На многих лицах, как ни странно, явственно читалась зависть. Фанатичная толпа, сказал Шарль. Было. Все было. И бичующие себя братья во Христе, и полосующие грудь кинжалами фанатики-мусульмане, и колесница Джагернаута... Истории свойственна повторяемость. Сколько пришлось бороться цивилизаторам на Центавре с самосожжениями в честь полнолуния... А здесь комета. Излучение? Может быть...
- Служки в оранжевых, заляпанных липким и красным передниках унесли на носилках кровоточащие обрубки. По ступеням танцующей походкой поднималась совсем еще юная девушка. Распущенные угольно-черные волосы струилась по прекрасному обнаженному телу.
- - Эмио, лучшая поэтесса, - хрипло сказал Шнайдер. - Нет, не могу больше, - он выключил визор. - Счастье, что в миссии нет женщин... Излучение... Не верю! Просто религиозный психоз. Комета. Рок. Фатум. Не знаю...
- - Кометы в здешней системе - явление не уникальное, - нехотя, словно по обязанности, возразил Шарль. - А эта явно давит на психику аборигенов. Появляется раз в двести лет, и каждый раз одна и та же история.
- - Может быть, именно с этой кометой связан какой-то культ, - сказал врач.
- - Какой? - спросил Черешин.
- - Понятия не имею, - честно признался Эрих, раскуривая потухшую трубку. Здешние хроники темны и полны неясностей. Но об одном они говорят достаточно определенно: с цикличностью в двести лет происходит всепланетная резня. Берут лучших представителей рода человеческого и... Ровно четыре дня - пока видна комета.
- - Миссионеры! Цивилизаторы! - в сердцах сказал Виктор. - О чем же вы раньше думали?!
- - О чем мы думали... - Глаза Шарля были пусты. - О чем мы могли думать? Двести лет, шесть из них мы здесь работаем. Войны кончились с установлением абсолютизма. Власть феодалов с некоторых пор стала формальной - осенью король должен был объявить конституцию, она уже разработана. Никаких намеков на зверство. Ну, дуэли среди рыцарей случаются, мы с этим безобразием боролись, и довольно успешно. В общем, далеко не худший вариант средневековья. Сам Ильверд - вполне приличный парень. Сидели и радовались: дела идут, и жизнь легка... Прибудет начальство из Комитета, начнем разбираться, где дали маху и как спасать недорезанных.
- - Вот приедет барин, - желчно сказал Черешин.
- - Не надо так, - мягко попросил врач. - Во многих случаях со стороны действительно виднее. Вот вы тоже к нам прилетели, хотя в миссии работает представитель вашего ведомства.
- Виктор поморщился - Ларсен в ГУКЗе был фигурой одиозной. Собственно, региональный инспектор и прилетел, чтобы решить вопрос о служебной пригодности "Франциска Ассизского". Ну и, конечно, нгулу...
- - Нгулу, - объяснил Черешин. - Редчайший представитель местной фауны. Как по красоте, так и по количеству: осталось не более десяти экземпляров.
- - Нгулу? - Шнайдер прищурился, вспоминая. - Нет, не знаю.
- - Его еще называют золотым оленем.
- - Ах, этот... Но я всегда считал золотого оленя мифом. Красивей легендой - не более.
- - Да нет, он существует. Есть снимки, запись голоса. Ларсен, - Виктор вздохнул, - прислал суперграмму. Совершенно паническую. И туманную, как здешние хроники. Речь идет о какой-то опасности. Ларсен предлагает, пока не поздно, отловить нгулу и вывезти в один из региональных зоопарков. Вот я и приехал разобраться...
- - Любопытно, - со странным выражением произнес Шарль. - Золотой олень! А вы знаете, друзья, что каждые двести лет Празднество Кометы завершается большой королевской охотой?..
- Ночью, внерейсовым суперлетом, прибыло наконец высокое начальство из Комитета инопланетных связей. Начальство - заведующий конфликтным сектором Мигель Мария Фернандес - имело с Волковым длительную и не очень приятную беседу.
- "Папа Феликс" вышел из своей комнаты бледный, с решительной складкой на лбу и приказал готовить вездеход высшей защиты: решено было предъявить Ильверду ультиматум; посланца следовало обезопасить.
- Но вездеход не понадобился. На рассвете Королевство сделало первый шаг к примирению и прислало парламентера.
- Великий герцог Ородорн, представлявший брата своего, короля Ильверда, был пропущен (один, свиту задержали) сквозь защитное поле и предстал перед землянами.
- Пышные перья птицы зарреу мягким веером колыхались на шлеме герцога, сверкавшем рубинами, до серебряных шпор ниспадал с его плеч голубой плащ знак высокого рождения, ослепительно блестел на стальном нагруднике золотой олень - герб королевского рода. Рука герцога, в замшевой перчатке с зубчатым раструбом, небрежно лежала на эфесе меча.
- - Сегодня - последний День Кометы, - говорил герцог. - Праздник нашего народа завершается. Великий брат мой король просит могущественных друзей забыть о случившемся недоразумении, как сам он о нем забыл,
- Черешин заметил, как "Папа Феликс" и Фернандес обменялись быстрыми взглядами. Шарль криво усмехнулся. Шнайдер задумчиво посасывал пустую трубку (аборигены терпеть не могли табачного дыма). Земляне в молчании слушали голос Королевства.
- Сбоку послышалось грозное сопение, Свирепого вида полный мужчина, ненавидяще глядя на герцога, сделал попытку протолкаться в первый ряд. Черешин узнал его и плотно взял за руку.
- - Спокойно, товарищ Ларсен, - почти беззвучно, но властно прошептал он, не делайте глупостей.
- Толстяк раздраженно обернулся, но, увидев нашивки офицера Службы охраны (Черешин оделся по всей форме), обмяк.
- - Черешин? - торопливо зашептал он. - Как хорошо, что вы прилетели. Эти убийцы!.. Ненавижу!.. Сотрудники миссии... ни одного решительного поступка... Все потеряли голову... боятся шагу ступить... Вы знаете, нгулу...
- - Не знаю, - остановил Виктор. - Потом поговорим.
- Ларсен растерянно и с обидой посмотрел на Черешина, но замолк.
- - Великий брат мой король Ильверд, - звучно продолжал Ородорн, - говорит моими устами: у каждого народа свои обычаи. Сердца наши полны жалости, что могущественные друзья не пожелали пройти обряд Упрочения, но Мы принимаем ваш отказ с пониманием. Надеемся найти ответное понимание.
- Волков мрачно покачал головой.
- - Это исключено, сеньор Ородорн. Убийства должны быть немедленно прекращены.
- - Убийства?! - мужественное лицо герцога перекосила гневная гримаса, он шагнул вперед, до половины обнажив меч. Черешин напрягся, готовясь к броску, если Ородорн решится напасть, но герцог уже опомнился, меч мягко скользнул в ножны. - Убийства? - с негодованием переспросил герцог. - Кто сказал это слово?! Мои уши его не слышали. Обряд Упрочения завещан нам предками.
- - Называй это как хочешь, сеньор, - Волков тоже умел быть резким, - но от названия суть дела не меняется. Пока льется кровь, о союзе между нами не может быть речи, - Ородорн хотел что-то возразить, но консул загремел с новой силой: - Мы слушали тебя, сеньор, теперь говорю я! Передай королю Ильверду - если резня не прекратится, мы заставим вас сделать это. Во имя нашей дружбы, - добавил Волков после паузы. - И это наше последнее слово.
- - Мы знаем силу могущественных друзей, - герцог криво усмехнулся. - Но и вы не всегда бываете правы. Ты угрожаешь, сеньор Волков?! Не значит ли это, что мы ошибались и ваша сила - злая? Душа моя полна печали, ибо приказом обычай не переделаешь. Может действительно пролиться кровь, но не будет уже Кометы на нашем небосклоне...
- - Кровь льется сейчас, - непреклонно перебил Волков. - И почему-то это кровь народа, а не королевской семьи. Если вы так блюдете обычай...
- Ородорн скрестил руки на груди.
- - Разные обычаи, разные люди. Не все достойны обряда Упрочения, и герцогов, кроме меня, немало. В конце концов мы не предлагали пройти обряд и тому из вас, кто прибегает, потный, в замок и запрещает охотиться то на голубую лису, то на жемчужную цаплю. Он глуп, а глупость упрочать нельзя.
- Ларсен от злости пошел красными пятна-Ми. Черешин почувствовал, что теряет хладнокровие. Отозвать, немедленно отозвать - на Марс, на Землю, смотрителем в Сухумский заповедник! На памяти Виктора впервые инопланетянин открыто назвал землянина глупцом. Кадры для работы на обитаемых планетах отбирались весьма тщательно; как Ларсен прошел через это сито - уму непостижимо. Впрочем, в одном Ородорн ошибся: глупцом Ларсен не был. Он был до глупости, до вредительства предан делу охраны природы. Черешин встречал таких фанатиков: во имя голой идеи они были способны запретить замерзающему срубить дерево для костра, умирающему от голода - застрелить утку. Та же голубая лиса вовсе не входила в перечень редких видов. Волков что-то сказал - Черешин услышал ответ Ородорна:
- - Наш спор бесцелен. Сегодня - последний День Кометы. Солнце уже взошло, и обряд Упрочения завершен. Включите чудесный глаз Земли.
- Засветился экран визора. Герцог не солгал - резня закончилась. На площади по-прежнему бурлило людское столпотворение, но окровавленный помост исчез. Сквозь толпу осторожно продвигалась пышная кавалькада: над рыцарскими плюмажами торчали копья с разноцветными флажками, пронзительно звенели охотничьи рога. Шлем переднего всадника украшала серебряная корона.
- - Король отправляется на большую охоту! - глаза герцога горели, ноздри раздувались. - Во имя постоянства нашей дружбы мой брат приглашает могущественных друзей с Земли разделить с ним этот долг и удовольствие.
- - Обряд завершен? - Волков взглянул на хранившего молчание Фернандеса. Тот чуть заметно кивнул. - Что ж... Мы принимаем приглашение короля Ильверда.
- - Брат мой король будет счастлив. - Ородорн прижал руку к середине груди.
- - Простите, - неожиданно вмешался в переговоры Черешин. - Один вопрос, сеньор герцог.
- - Я отвечу, незнакомый могущественный друг.
- - Скажите, - Виктор говорил предельно вежливо, - если это не секрет, конечно. Что служит дичью в большой королевской охоте?
- - Это не тайна, - любезно ответил Ородорн. - В последний День Кометы король охотится на нгулу, - он похлопал себя по гербу на нагруднике. - На золотого оленя!
- - И вы спокойно отправляетесь на эту охоту?
- - И мы спокойно отправляемся на эту охоту. - Фернандес, не моргнув, выдержал испытующий взгляд Черешина.
- - После всего, что произошло?
- - После всего.
- - Улыбаться этим... мясникам. Увеселительная прогулка с убийцами...
- - Не думайте, что нам легко, Виктор, - устало сказал Волков. "Папа Феликс", облаченный в парадный консульский мундир, сосредоточенно проверял пистолет. - Тем более что на охоте всякое может случиться: Ильверд самолюбив, а мы ему угрожали. А не ехать нельзя. Хотя бы для того, чтобы через двести лет не повторились вновь Дни Кометы. Теперь-то, по крайней мере, мы знаем, что это такое. Теперь мы видим корни зла.
- - Все равно не понимаю.
- - А не понимаете, - вспылил Фернандес, - так не лезьте не в свое дело! Предоставьте решать специалистам. Прогулка с мясниками ему не нравится! А вы что предлагаете - пройтись по замку лучеметом? Или отправить все Королевство на переделку психики? Я же не вмешиваюсь в прерогативы Службы охраны, так не вмешивайтесь и вы в наши.
- - Вмешиваетесь, - упрямо сказал Виктор. - Именно как инспектор Службы я и не могу допустить истребления нгулу.
- Волков страдальчески сморщился, покрутил головой.
- - Послушайте, Черешин, - Фернандес презрительно оттопырил губу, - еще час назад здесь людей убивали. Людей! Так неужели вы всерьез полагаете, что мы пойдем на конфликт из-за оленя?
- - А если я наложу вето? - осведомился Черешин. - У меня есть такие полномочия.
- - Я думал, Ларсен - явление единичное, - произнес Волков в пространство. - Оказывается, нет.
- - Ларсена я посадил под домашний арест, - холодно сказал Черешин. Он смотрел только на Фернандеса. - Ближайшим суперлетом Ларсен будет отправлен на Землю. Так как насчет вето, товарищ Фернандес?
- - Не наложите, - почти весело парировал тот. - У меня тоже есть полномочия. С сегодняшнего дня планета находится на особом положении. Вот так.
- Осел, обругал себя Виктор, мог бы и сам догадаться. А Фернандес меня еще уговаривал, хотя имел полное право просто посадить под замок, как я Ларсена. Испугался он мое го вето, как же!
- - Ясно, - сказал Черешин. - Если у вас не будет возражений, я хотел бы присоединиться к охоте.
- - Возражений? - задумался Фернандес. - Пожалуй, не будет. Только вот что, амиго, держитесь поближе к Волкову, и без консультации с ним - ни шагу. Это приказ.
- По дороге к себе Виктор задержался у комнаты Ларсена. За дверью стояла тишина. Виктор постучал, никто не ответил. Обиделся! Черешин пожал плечами и пошел собираться.
- Лес был светел и радостен.
- Гулко перекликались охотничьи рога.
- Ородорн подобрал поводья, еще раз - на всякий случай - проверил, легко ли ходит в ножнах меч. Нгулу был где-то рядом. В бешеной скачке герцог давно растерял пажей и доезжачих, позади остались и земляне - их летучие ранцы хороши в поле, но не под кронами деревьев. Правда, Шарль и долговязый незнакомец взяли предложенных коней, и в седлах они держатся неплохо, особенно долговязый, но не землянам тягаться с лучшим наездником Королевства. Опередить Ородорна мог бы разве что граф Эльмонд, великий охотник, но прошел обряд Упрочения.
- На секунду сердце Ородорна стеснило жгучей завистью, но тут же он трезво спросил себя: кто ты такой, чтобы заслужить честь Упрочения? Один из королевских братьев - не более. А Эльмонд - замечательный математик, сам Волков предлагал ему лететь учиться на Землю... Волков - вот кто достоин Упрочения в полной мере. Может, следовало предупредить сеньора генерального консула? Но Ильверд хотел сделать землянам приятный сюрприз, и получилось так нехорошо. Правда, семь кометных циклов назад к Упрочению приобщился король Менегаст, и возникла весьма щекотливая ситуация с престолонаследием; Волков - глава миссии, у него могли быть и такие соображения. А другие земляне? И этот разговор о резне, убийствах... Неужели прав советник Огль, и они действительно ничего не поняли?..
- Обученный охотничий конь тонко заржал - верный признак, что нгулу неподалеку, Ородорн обнажил меч.
- Вот он! Взметнулось над кустами огненно-оранжевое тело, мириадом пламенных брызг раздробился солнечный луч на золотых рогах. Нгулу!
- Издав ликующий вопль, герцог бросил коня вперед. Клинок, направленный умелой рукой, описал шелестящий круг.
- - Нет! - смутно знакомый толстяк - потный, взъерошенный, исцарапанный сучьями - рванулся наперерез, под удар.
- Ошеломленный герцог с ужасом смотрел на окровавленное, дымящееся лезвие. Ларсен был разрублен пополам - от плеча до бедра...
- Вдали трещали кусты - золотой олень уходил от погони.
- До захода солнца затравили трех нгулу - самца и двух самок. Психологическая подготовка, полученная в свое время в Школе егерей, не подвела Черешина: с виду он был совершенно спокоен. Другие земляне, за исключением Фернандеса и - отчасти - Волкова (они вели любезную беседу с королем), подобной выдержкой похвастаться не могли. Шарль только зубами скрипел, глядя, как несчастных животных кромсают на куски.
- Не все потеряно... За эту мысль Черешин уцепился, как за спасательный круг, только она билась сейчас в голове. Не все потеряно, три - это не так страшно, остальных найдем и вывезем; пусть не повторится это никогда; но что же они делают?! - звери, настоящие звери; не худший вариант средневековья, говорил Шарль; как же они могут при этом улыбаться?!
- Жрецы деловито собирали обрубки - надо полагать, для жертвоприношения.
- Вытирая меч о гриву скакуна, подъехал королевский советник Огль. Он весело скалил зубы под курчавыми завитками усов.
- - Как вам охота, сеньоры? Не правда ли, всем нам весьма повезло?! Не каждому поколению выпадает счастье увидеть Комету.
- Шарль, невнятно ругнувшись, отвернулся.
- - У вас кровь на лбу, сеньор, - неестественно спокойно сказал Черешин.
- - Вот как? Надо же, забрызгался. - Огль вытер лицо бархатным беретом. Теперь все в порядке? Спасибо. - Он испытующе смотрел на Виктора. - В ваших глазах я читаю отвращение, достойный сеньор. Кровь невинных - это так мерзко, не правда ли? И что же, - вкрадчиво поинтересовался советник, - все могущественные друзья с Земли разделяют ваши чувства?
- - Не знаю, - сухо ответил Черешин. Не сорвись, Витя, предупредил он себя, вполне возможно, что это - провокация. - Не знаю, сеньор советник, - он постарался придать своему голосу беспечность. - Да и чего стоит мнение отдельного человека?!
- - Значит, все, - утвердительно произнес Огль. - А мнение отдельного человека порой весит очень много, - он словно рассуждал сам с собой. - Я был прав, вы ничего не поняли. Обряд Упрочения вы приняли за бессмысленную бойню. Это так?
- Виктор язвительно усмехнулся,
- - Боюсь, глубинный смысл этой церемонии действительно ускользнул от большинства из нас. На Земле уже лет пятьсот ничего подобного не происходило.
- Ну вот, высказался. Не нужно быть телепатом, чтобы проникнуть в мои мысли. На тарелочке, можно сказать, выложил. С голубой каемочкой. Ну и черт с ним, я не дипломат. Пусть Фернандес перед ними стелется. А я что думал, то и сказал. Все правильно.
- Ничего не правильно. Не можешь сдерживать себя - оставайся на базе и рыдай в подушку. Как Ларсен. Не дипломат? Врешь, голубчик! Сейчас мы все обязаны быть дипломатами. Если эта пышная свора кинется на сотрудников миссии, не последней причиной будет твой разговор с Оглем. Сейчас ты извинишься перед этим палачом в разноцветных тряпках и как можно убедительнее.
- - Простите, сеньор советник, возможно, я выразился не совсем понятно, я имел в виду...
- - Почему же, - взгляд Огля был задумчив и печален, - все предельно ясно. Но я склонен предполагать, что ничего подобного на Земле вообще не происходило. Никогда.
- Много ты знаешь о Земле, сеньор советник! А видел ты хронофильмы о Париже 1572 года, об утре стрелецкой казни, о распятых гладиаторах Спартака? А читал ты о джунглях Вьетнама и атомном облаке над Хиросимой? А название "Дахау" тебе о чем-нибудь говорит? Было, приятель, и у нас все было; и со всем справились. И вас вытащим. За уши. Пинками погоним, но из этой трясины вытащим. Тоже мне - пуп планеты, Королевство занюханное!
- Затянувшуюся паузу прервал Огль.
- - Вы в плену своих представлений, земляне. Праздник Упрочения наполнил вас яростью и презрением. Вы говорите о дружбе, но ведь дружба основана на понимании...
- - Так постарайтесь нас понять, - Черешин дернул повод. - Извините, сеньор, меня зовут.
- Ему действительно призывно махал врач.
- - Зерно кидают в землю, - с отчаяньем крикнул вслед Огль, - вы же не удивляетесь, что вырастает колос!
- Врач растерянно вертел в руках птичье крыло. Из дула его карабина шел легкий дымок.
- - Виктор, я не ошибся, это в самом деле изумрудный дятел?
- - В самом деле, А где остальное?
- - Вот беда какая! Биологи просили, если встретится, для чучела, а я как-то так неудачно прицелился, крыло отшиб,
- - А вы, когда стреляли, не подумали, что птица теперь обречена на медленную смерть? - Черешин вовсе не собирался жалеть сконфуженного "коновала". - Чем же вы лучше... этих?!.
- - Да нет, - хладнокровно ответил Эрих, рассеянно озираясь. - Ничего с ней не случится, новое крыло отрастет. Здешние организмы обладают колоссальной способностью к регенерации. Вы не поверите, Виктор, однажды я лечил короля ему на турнире сломали несколько ребер - так они срослись за какие-то...
- Перед Черешиным словно молния сверкнула.
- - Эрих, - сказал он, - мы все ослы. Вы осел, ваш Волков осел, а я больше всех. А ведь Огль пытался объяснить... В общем, Эрих, кажется, я знаю, как влияет комета на аборигенов.
- - Да? - промямлил врач, с беспокойством глядя на Черешина. - Вы, главное, не волнуйтесь, дружок, где-то у меня тут было одно замечательное средство...
- - Да не суйте мне ваши таблетки! Я совершенно здоров. - Виктор от души расхохотался. Давно у него не было так легко на сердце. - Говорите, новое крыло отрастет, Эрих?! А вам не приходило в голову, что с тем же успехом у крыла может отрасти новая птица?..
- Сообщение делал Эрих Шнайдер. Черешин сидел рядом с Оглем, приглашенным на экстренное собрание миссии. При каждом слове Шнайдера королевский советник одобрительно кивал.
- - Таким образом, не вызывает сомнений, - говорил врач, - что уникальная способность организмов планеты к регенерации вызвана излучением кометы. Постепенно эта способность затухает, но каждое появление кометы дает ей новый толчок. А пик этого процесса приходится, естественно, на прохождение кометы в окрестностях планеты.
- - Значит, обряд Упрочения... - начал Волков.
- - Да, - вступил в разговор Черешин, - его следует понимать буквально. Как упрочение рода человеческого. Жители Королевства, видимо, уже давно оценили мощное влияние кометы. И воспользовались им не для увеличения армии, не для изготовления дешевой рабочей силы. Нет, к чести их, - Виктор положил руку на плечо порозовевшего от смущений Огля, - они стали упрочать талант, здоровье, красоту.
- - Как часто мы говорим, - задумчиво продолжал Шнайдер, - о великих ученых, писателях, артистах: "Рано ушел. Сколько бы он сделал, будь у него еще одна жизнь". А здесь, в Королевстве, это оказалось возможным. И не одна жизнь, а две, три, четыре, сколько угодно. И на будущей королевской олимпиаде знаменитый атлет Рандреон будет оспаривать победу у знаменитого атлета Рандреона-цвай, а может, и Рандреон-драй вмешается. И какие великолепные стихи напишут новые поэтессы Эмио! А если кто-то из них и не будет испытывать влечения к поэзии, что ж, все равно приятно - больше станет красивых девушек. И кто-нибудь из математиков Эльмондов обязательно полетит на Землю - он так об этом мечтал. Правда, - врач умолк, раскуривая неизменную трубку. В зале стояла тишина. - Правда, - сказал он, покосившись на Огля и с сожалением притушив огонь, - делалось это, прямо скажем, варварскими методами. Здешняя медицина еще не на высоте - средневековый уровень. Но через двести лет мои коллеги им помогут. Обряда больше не будет - будут клиники.
- - Тогда попросите своих будущих коллег, - сказал Черешин, - чтобы они позаботились и о нгулу. Бедным олешкам и не снилось, что им придется размножаться таким странным образом,
- - Что делать, - извиняющимся тоном сказал советник Огль, - нгулу малочисленны... Не могли же мы допустить, чтобы вымер символ королевского рода.
- - А я считаю, что это издевательство над животными, - непримиримо проскрипел Иосиф Франциск Ларсен - потный, толстый, взъерошенный и по-прежнему агрессивно настроенный.
- - Полностью согласен. Безобразие! - не замедлил отозваться Иосиф Франциск Ларсен-2, потный, толстый, взъерошенный и по-прежнему агрессивно настроенный.
- На Землю, с тоской и яростью подумал Черешин. Немедленно на Землю обоих! В Сухумский заповедник! В музей! Экспонатами!
- За окном запели фанфары. Это примчался герольд веселого доброго короля Ильверда - приглашать землян на пир к веселому доброму королю...
Advertisement
Add Comment
Please, Sign In to add comment
Advertisement