Лисий хвост

Лисий хвост



1

 Жил некогда в Китае чиновник по имени Чжоу Бинь, и был у него сын Бэй. Бэй был еще совсем молод и только собирался встречать свое десятилетие. Когда стал приближаться праздник дня рождения сына, Чжоу весь извелся, придумывая какое-нибудь небывалое представление. Как и большинство людей своего положения, Чжоу не был лишен некоторого тщеславия, и хотя он и любил своего сына, но все-таки старался больше не для него. Скорее ему хотелось поразить гостей чем-нибудь диковинным, чтобы люди долго еще вспоминали и хвалили его после праздника. Но как Чжоу ни старался, ничего нового придумать он не мог: все столичные блюда в их провинции уже были испробованы, все лучшие певцы Поднебесной уже были услышаны, все искусные танцовщицы порадовали глаза местной знати. Чжоу, было, совсем впал в уныние, как вдруг случайно в разговоре с одним приятелем услышал о монахе-даосе, который недавно поселился в заброшенном монастыре неподалеку, в горах Лао. Даосы, как известно, горазды на всякие чудеса и фокусы, и поэтому Чжоу подумал, что неплохо было бы попросить его устроить представление на потеху гостям. Воодушевленный этой идеей, чиновник сейчас же отправил слугу в горы отыскать монаха и просить его оказать честь присутствием на празднике. Слуга вернулся лишь с заходом солнца и сообщил, что даос, узнав, кто приглашает его в свой дом, согласился без раздумий. Чжоу настолько обрадовался этой вести, что сразу же взялся за кисть и стал составлять приглашения для гостей, обещая, не без бахвальства, незабываемые впечатления от праздника.



2

Шло время, и наступил день празднества. Огромная зала, в которую стекались гости, еще за несколько дней была вычищена и украшена. Вся местная знать собиралась и поздравляла именинника Бэя, одаривая его разными драгоценностями: нефритовыми статуэтками и яшмовыми украшениями, шелковыми одеждами и западными диковинами. Гости все прибывали и прибывали, пока, наконец, вся зала не наполнилась людьми, учтиво ведущими светские беседы. Чжоу время от времени подзывал слугу и спрашивал, не прибыл ли монах, но в ответ слуга лишь качал головой и уверял, что тот вот-вот должен явиться.

Но время шло, а даоса все не было. Гости уже отведали все угощения, напились вина и осоловели. А кто-то, перебрав лишнего, даже начал вполголоса подшучивать, мол, если хозяин хотел произвести незабываемое впечатление, подав пережаренного карпа, то ему это удалось.

Чжоу не на шутку разволновался и подумал уже, что быть ему теперь объектом сплетен и насмешек, и в душе его воспылал гнев, но в ту же секунду раздался пронзительный крик. Все гости умолкли и устремили взоры к дверям. В воцарившейся тишине, стуча когтями по полу, в залу вошел огромный белый тигр. От одного его вида всех парализовал страх. Никто не мог сойти с места, и все лишь наблюдали, как мимо них, блестя серебристой шкурой, проходит чудовище. Тигр направлялся к Чжоу, и чем ближе он подбирался к нему, тем сильнее огонь разгорался в глазах зверя, тем громче издавало ужасающий рокот его нутро, вот-вот готовое разразиться оглушительным рыком. Чжоу хотел кричать, звать на помощь, но страх сковал его, и слова застряли в горле; он хотел бежать, но ноги не слушались и лишь тряслись, как камышовые прутья на ветру. И когда тигр готов был уже наскочить на него и разорвать на куски, из толпы на зверя набросился человек. Он оседлал тигра, обхватив крепко ногами, и вцепился ему в холку. Зверь разразился оглушительным ревом, стал метаться и извиваться; люди бросились наутек, дамы падали без чувств. После непродолжительной борьбы тигру наконец удалось сбросить с себя смельчака. Он уже был готов растерзать его, но незнакомец ловко достал из рукава маленький мешочек, высыпал из него на ладонь белого порошку и, подув, устремил его прямо в морду зверю. Окруженный облаком блестящей пыльцы, тигр попятился, стал задыхаться, чесать морду лапами и извиваться, пока, наконец, не рухнул замертво.

Снова воцарилась тишина. Перепуганные до смерти гости не знали, что предпринять. Будучи не до конца уверены, что опасность миновала, они не смели пошевелиться и лишь с удивлением и опаской смотрели на незнакомца, победившего зверя. А он в свою очередь повернулся к хозяину и, сомкнув ладони перед собой, склонил в почтении голову. Теперь Чжоу смог его рассмотреть. В отороченном белой каймой безупречном черном халате перед ним стоял высокий мужчина, на голове которого возвышался узел смоляных волос, едва тронутых сединой.

– Так ведь это тот самый монах, – дрожащим голосом прошептал слуга.

Тогда Чжоу, наконец, сообразил, в чем дело. Он собрал остатки сил, поправил на себе платье, выступил вперед и произнес твердым голосом:

– А вот и обещанное представление. Прошу любить и жаловать – монах из монастыря с гор Лао!

Но гости все еще не могли прийти в себя, и в зале по-прежнему царила гробовая тишина. Тогда даос поднял глаза, окинул взглядом перепуганных гостей, взмахнул правой рукой, и сейчас же из рукава его прекрасного халата вылетело несколько рябчиков. Кудахча и хлопая крыльями, они взмыли над изумленной публикой и, вспыхнув ярким пламенем, рухнули в тарелки гостей уже поджаренными. Они источали такой аппетитный аромат, что кто-то не удержался, подскочил к тарелке и вцепился зубами в сочное мясо.

– Таких отменных рябчиков не подают и на приеме у августейшего! – промямлил он с набитым ртом.

Тем временем монах взмахнул своим левым рукавом, и из него багряным потоком хлынуло сливовое вино, которое сейчас же наполнило все бокалы в зале. Угощения оказались такими вкусными, что гости, осушив бокалы и опустошив тарелки, не прекращали наседать на даоса, требуя новых яств. Тогда монах, устав от непрекращающихся нападок, расстегнул халат и, высвободившись из него, оставил его стоять, словно в нем был кто-то невидимый. Халат, задрав рукава, вращался и наполнял бокалы и тарелки ненасытных гостей.

До самого утра продолжались гулянья, пока, наконец, на рассвете гости не разбрелись по домам. Каждый, уходя, искренне благодарил Чжоу за праздник и клялся, что этот день оказался воистину необыкновенным. Монах более чем оправдал надежды Чжоу, и чиновник искал его среди гостей, чтобы отблагодарить, но найти не смог, а потому решил непременно отправиться в заброшенный монастырь и лично поблагодарить даоса.



3

 Через несколько дней после праздника Чжоу подозвал слугу и приказал подготовить лошадей для путешествия в горы. Оседлав двух кобыл, они отправились к заброшенному монастырю.

Путь к монастырю лежал неблизкий, а потому Чжоу со слугой, оставив позади городские ворота, долго брели меж полей и одиноких деревьев в направлении туманных гор. Тишина и безмятежность природы умиротворяюще подействовали на Чжоу, и, покачиваясь в седле, он погрузился в грезы, словно в теплую ванну с лепестками жасмина. Ему вспомнился недавний фурор, который произвел даос в его доме, и он представлял, как восхищенная молва добралась до самой столицы, и его имя переходит из уст в уста заинтригованной местной знати. В своих мечтах Чжоу лелеял надежду служить при дворе императора, а не прозябать всю жизнь в провинции. А учитывая, какие козни строят друг другу чиновники в его городишке, можно представить, что творится среди акул столичного двора. Но дружба с таким человеком, как этот монах, послужила бы неплохим подспорьем в восхождении по карьерной лестнице...

– Господин, сюда, – слуга указал на неприметную дорожку среди деревьев у подножья горы. Замечтавшись, Чжоу и не заметил, как они добрались. Он последовал за слугой, и они побрели вверх на гору сквозь невысокий лесок. Чем выше они поднимались, тем плотнее обступали их деревья, и время от времени дорога терялась в бурьяне, но спустя несколько шагов она вновь возникала среди редеющей травы.

Наконец, впереди показались ворота монастыря. Приблизившись, Чжоу заметил, что они совсем обветшали и покосились. Единственная уцелевшая дверь, на которой еще кое-где угадывались следы старой краски, выжженной солнцем и вымытой дождями, еле держалась на петлях, вторая же, поросшая мхом, лежала пластом на земле.

Чжоу со слугой вошли в ворота и оказались во внутреннем дворе. С первого взгляда стало ясно, что монастырь необитаем уже многие десятилетия. Величавые когда-то здания и статуи небожителей без ухода человека уступили природе, и та, словно любящая мать, прибрала их к рукам, окутала мягким мхом и связала зелеными вьюнками с пестрыми цветками. Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь редкими криками лесных птиц.

Поднявшись по лестнице, слуга указал на одну из келий, и Чжоу вошел внутрь. Внутри он обнаружил монаха, сидящего на полу. Увидав гостей, тот сразу узнал их и пригласил присесть.

– Извините за внезапный визит, – сказал Чжоу. – Мне непременно хотелось поблагодарить вас лично за оказанную услугу.

– Не стоит извиняться. Это я должен просить прощение за мою бестактность. Не стоило так внезапно покидать ваш гостеприимный дом. Но, честно говоря, гости стали сильно уж наседать и утомили меня... Но вы проделали такой дальний путь и, верно, сами устали с дороги и проголодались.

Монах хлопнул в ладоши, и в ту же секунду в келью вошли две прекрасные девушки. Одна несла кувшин с вином, другая держала поднос с только что запеченными рыбками, от аромата которых у Чжоу со слугой заурчало в животах. Разлив вино по бокалам, девушки уселись возле гостей и стали угощать их закусками. С первым же глотком вино разлилось по телу приятным теплом, заставив забыть об усталости. Вино как и прежде было прекрасным, но на этот раз оно оказалось крепче того, которым монах угощал в доме чиновника. Быстро охмелев, Чжоу, сам пораженный своей смелости, обратился к монаху:

– Скажите, а ваш чудесный порошок спасает только от тигров?

– Что вы, – заулыбался монах, – с его помощью я могу поразить и комара, и дракона.

– А для кротов он тоже смертелен?

Монах засмеялся и подозвал одну из служанок. Та поднесла ему невесть откуда взявшуюся небольшую белую репку. Даос встал и подал гостям знак рукой, и те, пошатываясь, проследовали за ним во двор. Здесь монах достал из своего рукава мешочек, посыпал порошком репку и быстрым движением воткнул ее в землю прямо под ноги чиновнику. Не успел Чжоу опомниться, как монах, смеясь, выдернул репку назад, а на ней, впившись зубами, висел окоченевший крот.

– Вот так да! – воскликнул пораженный Чжоу. – Прошу вас, одолжите мне немного вашего волшебного порошка. В моем саду развелось много кротов, и они так изрыли землю, что мои прекрасные сливы стали погибать. Никакой управы нет на этих вредителей!

– Гм… что ж, можно и поделиться, – ответил монах.

Чиновник вытряхнул из своего кисета табак, и даос бросил в него щепотку порошка.

– Только будьте осторожны, – предостерег он, – я дам вам порошок послабее. Он смертелен для кротов, но для человека безопасен, если только тот не проглотит его, в этом случае он может тяжело заболеть.

Чиновник стал благодарить монаха за подарок. Затем они со слугой откланялись и отправились в обратный путь.



4

Заполучив заветный порошок, Чжоу неимоверно обрадовался. И, конечно же, он был нужен ему не для травли кротов. Бывая на приемах у своих коллег и начальников, Чжоу незаметно подсыпал им в еду толику волшебной пыльцы, и те, отведав отравленной пищи, вскоре заболевали, а Чжоу, избавляясь таким образом от конкурентов, быстро взбирался по карьерной лестнице.

Однажды Чжоу подозвал слугу и сказал:

– Завтра к нам из столицы приезжает министр Бао, и будет большой прием. Ему уже перевалило за шестьдесят, а всем известно, что к старости людям свойственно впадать в детство, вот и старик с возрастом стал испытывать слабость к сладостям. Поэтому сходи к кондитеру и закажи у него самых вкусных пирожных, да гляди, чтобы он постарался. Наверняка завтра каждый приглашенный захочет обскакать другого и подмазаться к мандарину.

Когда на следующий день слуга принес поднос с приготовленными пирожными, Чжоу был в восторге. На подносе одно к одному лежали изысканные пирожные, выполненные в виде хризантем, да с таким мастерством, что казалось, будто перед тобой лежат настоящие цветки, только что срезанные с кустов королевского сада.

Чжоу выпроводил слугу, достал кисет с порошком, ухватил щепотку и провел рукой над подносом. Пыльца медленно опустилась на кремовые лепестки. Чжоу спрятал порошок и удалился подготавливаться к вечеру, оставив поднос на столе.

Когда чиновник вернулся, то к своему ужасу обнаружил, что одно пирожное пропало. Чжоу побледнел. Он сейчас же позвал слугу, но тот лишь растерянно махал головой. Тогда Чжоу бросился искать сына, а когда нашел, увидел, что рот у него перепачкан кремом. У чиновника подкосились ноги. Он приказал немедленно звать врачей. Но как доктора ни старались, сколько ни отпаивали сына горькими микстурами от отравлений, а через некоторое время Бэй стал слабеть и, в конце концов, слег в кровать. Вскоре он стал отказываться от пищи и таял на глазах, как огарок свечи. На Чжоу лица не было. Каких только лекарей он ни приглашал, никто не мог помочь; все микстуры и порошки оказывались бесполезны, и врачи лишь разводили руками, тем самым еще сильнее ввергая отца в отчаяние. Чжоу проклял тот день, когда ему в голову закралась коварная мысль заполучить проклятый порошок.



5

Разочаровавшись в докторах, Чжоу оседлал коня и поскакал в горы в заброшенный монастырь. Обнаружив монаха на прежнем месте, он в слезах бросился к его ногам. Монах попятился и в изумлении уставился на чиновника, хватавшего его за полы платья.

– Да что случилось? – спросил ошарашенный монах.

– Мой сын… – Чжоу трудно было выговаривать слова сквозь слезы, – мой сын случайно… ему в еду попал порошок… и он…

Чжоу не смог больше говорить и зарыдал. Но даже из этих обрывков фраз даос понял, о чем толкует чиновник. И даже больше. Он с силой отпихнул ногой рыдающего Чжоу.

– Несчастный идиот! – взревел монах. – Ты посмел использовать мой дар в коварных целях! Так пусть это будет расплатой за твое зло!

Как Чжоу ни умолял, монах был непреклонен. Он вышвырнул чиновника вон, и тот воротился ни жив ни мертв домой ни с чем.





6

Бэю с каждым днем становилось все хуже. Он ослабел настолько, что уже совсем не вставал с кровати и с трудом мог говорить. Чжоу ни на минуту не оставлял сына, и не было ему утешения. Всех, каких только возможно, пригласил он врачей, и все они оказались бессильны.

Однажды к Чжоу, проливавшему слезы у кровати сына, подошел слуга и доложил, что у ворот ожидает человек, который обещает помочь. Чиновник распорядился немедленно впустить его. Через минуту в комнату вошел невысокий старик с длинной козлиной бородкой и в черной шапке чудного покроя. Поприветствовав хозяина, он представился магом, путешествующим от города к городу. Попав в их городок, он услыхал от людей о беде местного чиновника, поэтому и поспешил его навестить. Чжоу без лишних расспросов подпустил гостя к кровати сына. Осмотрев больного, старик нахмурился и стал поглаживать бородку.

– Скажите, – обратился он к Чжоу, – не случалось ли вам недавно общаться с необычными людьми? Есть основания полагать, что ваш сын стал жертвой колдовства.

Тогда Чжоу, пораженный проницательностью мага, загорелся надеждой и выложил всю историю о монахе и его порошке в подробностях. Выслушав чиновника, старик с серьезным лицом заявил:

– Ваш даосский монах вовсе никакой не монах, а лисица-оборотень. Приняв облик безобидного фокусника, она охотится за душами смертных.

Чжоу был потрясен. Он всплеснул руками и вцепился в мага.

– Что же мне делать? – запричитал он. – Как помочь сыну?

Лицо старика снова приняло добродушный вид.

– Вам очень повезло, что я набрел на ваш городок, – заявил он, – я вполне смогу исправить удручающее положение вашего сына, но на это понадобится время.

Чжоу, не помня себя от радости, стал обнимать и целовать драгоценного гостя. Потребовалось какое-то время, пока маг смог успокоить растроганного отца, а когда тот взял себя в руки, старик приступил к врачеванию. Для этого, как он объяснил, требовалось провести серию ритуалов. Чиновник со слугой отошли в угол комнаты и стали наблюдать.

Маг встал у изголовья кровати и, закрыв глаза, принялся сосредоточенно бормотать что-то непонятное себе под нос. Затем он неожиданно всплеснул руками и, обойдя кругом кровать, стал водить по больному непонятно откуда взявшейся метелочкой, словно сметал с него пыль. Сделав таким образом несколько кругов вокруг больного, он провел в последний раз метелкой по его лицу и остановился. Сын продолжал лежать, но теперь уже не стонал и казался мирно спящим.

– На сегодня достаточно, – заявил маг. – Я приду завтра и продолжу, а вы помните: даос опасен, поэтому избегайте его.



7

Всю ночь Чжоу провел у постели сына, но тот так и не пришел в чувства. По крайней мере, подумал Чжоу, Бэй перестал проявлять беспокойство, значит, пляски мага вокруг кровати пошли ему на пользу. Он с нетерпением ожидал возвращения старика, и каково же было его удивление, когда слуга с тревожным лицом доложил, что у порога дома дожидается приглашения тот самый даос из заброшенного храма. Услышав это, Чжоу встревожился, но тотчас же его тревога переросла в гнев, и он приказал прогнать беса вон. Слуга вышел, и в ту же секунду, к изумлению Чжоу, в комнату вошел монах, которого он только что распорядился прогнать.

– Как ты посмел войти без приглашения? – прогремел хозяин.

– Прошу меня извинить, – невозмутимо ответил монах, сложив ладони перед собой и отвесив небольшой поклон. – Меня долго мучила совесть после нашей последней встречи. Я помню, как обошелся с вами. Вы обратились за помощью, а я поддался гневу, что не подобает последователю Пути. Я рассудил, что болезнь вашего сына послужит платой за ваше вероломство, но все же негоже страдать невинному за грехи отца. Я все обдумал и решил помочь, иначе Небо воздаст мне за мой гнев, если пострадает невинный ребенок.

– Я знаю, кто ты такой. Ты лис, и больше тебе не обхитрить меня. Убирайся вон из моего дома, пока я не позвал городового!

– Лис? – у монаха округлились глаза.

– Мне все о тебе известно. Ведающий человек разоблачил тебя и уже помогает сыну избавиться от твоего наваждения. Убирайся вон, пока я не позвал стражу.

– Маг? – воскликнул монах. – Значит, к умирающему тигру стали подбираться трусливые падальщики… Вы говорите, что этот маг обвиняет меня в оборотничестве. Не ошибусь, если предположу, что ваш ведающий человек представился не иначе, как путешествующий маг, который совершенно случайно, конечно же, набрел на ваш городок и услыхал, опять же совершенно случайно, о вашей беде?

Чжоу молчал. В его сердитом взгляде можно было заметить теперь некую растерянность.

– Да, это так, – наконец ответил он. – И я не вижу в этом ничего предосудительного…

– Хорошо, что я успел вовремя, – перебил монах. – Промедли я хоть день, и этот злодей, одурачив вас, уже начал бы прибирать к рукам душу невинного ребенка. Как я уже сказал, стервятники, почуяв добычу, начинают слетаться загодя до ее кончины. Вот и ваш благодетель никто иной, как лис, принявший облик мага. Сыграв на доверии отчаявшегося родителя, он решил воспользоваться уязвимым положением вашего сына, чтобы поживиться его душой. Промедли я еще немного, и он провел бы ритуал, и душа вашего сына никогда бы не познала покоя. Вы говорите, он собирался прийти сегодня?

– Да, – растерянно проговорил Чжоу. – Но он уже провел вчера первый ритуал…

– Что?! – воскликнул даос.

– Но сыну полегчало, он перестал стонать, – словно оправдываясь, сказал чиновник.

– Сын совсем перестал подавать признаки жизни, а он говорит – полегчало! – взвился над Чжоу коршуном монах. – Нужно немедленно снять лисьи чары, пока еще это возможно.

Не обращая никакого внимания на чиновника, даос выхватил из рукава метелочку – наподобие той, что вчера была в руках у мага – и принялся плясать и петь вокруг кровати, время от времени сметая что-то с больного. Чжоу, окончательно смутившись, ничего уже не понимал и не знал, кому верить. Он просто наблюдал за монахом, не зная, что предпринять. Мысли его совсем запутались. В этот самый момент дверь отворилась, и в комнату вошел маг. Увидав возле кровати монаха, он бросился к Чжоу.

– Что здесь делает эта лисица? Я же вам велел не пускать его!

– Лисица? – закричал даос. – Как ты смеешь обвинять меня, когда сам желаешь погубить этого ребенка?

– Немедленно выгоните этого негодяя, – подхватил под руку чиновника маг.

– Нет, выгоните его, пока он не натворил беды! – подхватил под вторую руку монах.

Чжоу совсем перестал понимать, что происходит. Маг и монах трепали его с двух сторон, и ему казалось, будто его вот-вот разорвут на части. Они кричали и кричали, обвиняя друг друга, и все происходящее стало казаться Чжоу каким-то злым наваждением. Он взглянул на сына, и от одного этого взгляда на умирающего ребенка внутри Чжоу воспалилась ярость такой силы, что он схватил обоих – монаха и мага – и вышвырнул из своего дома. Он затворил дверь на замок, но те продолжали стучаться, каждый уверяя, что только он может помочь сыну.



8

Чжоу не мог определить, кто же врет: монах или маг, и от бессилия по его щекам не прекращали течь слезы.

– Господин, – обратился к нему слуга, – сердце мое обливается кровью, когда я гляжу на страдания молодого хозяина. Мой давний знакомый Чоу Фэнг является настоятелем буддийского храма в соседнем городе. Когда-то он помог моей матушке исцелиться от красной пятнушки. Позвольте мне отправиться в этот город и просить настоятеля помочь молодому хозяину.

Чжоу, разумеется, согласился, и слуга отправился в соседний город, а на следующий день вернулся в дом уже с настоятелем Чоу. Чжоу рассказал ему все, как было. Чоу осмотрел сына и, немного поразмыслив, сказал:

– Кажется, я знаю, что нам нужно сделать. Поступим вот как. Пригласите мага и монаха продолжить лечение, но сделайте это так, чтобы каждый из них думал, будто вы доверились именно ему и считаете, что другой – лис. Назначьте день и время для каждого одно и то же, но чтобы они об этом не догадались. Когда они появятся в вашем доме, я покажу вам, кто из них действительно является злым духом.

Чжоу поступил, как велел настоятель. В назначенный день и час в его доме появился монах, и Чжоу проводил его к сыну. Вскоре появился и маг. Когда маг вошел в комнату к Бэю, Чжоу затворил за ним дверь и повелел слуге сейчас же звать настоятеля. Настоятель, все это время ожидавший в соседней комнате, вошел, держа на плече наперевес огромную палку. Он отворил дверь в покои Бэя и со словами "не открывайте, пока я не разрешу" вошел внутрь. Чжоу щелкнул замком и прислушался. Через секунду за дверью поднялся шум. Послышались глухие удары и крики, грохот от падающей мебели, возгласы и проклятия. Чжоу узнал голоса мага и даоса, но вскоре их крики стали изменяться и уже через минуту походили скорее на шипение и лай животных.

Наконец шум прекратился, и Чжоу замер в ожидании.

– Можете открывать, – послышался за дверью голос настоятеля.

Чиновник отворил дверь и вместе со слугой зашел внутрь. В комнате все было перевернуто вверх дном, вещи были опрокинуты, на полу валялись черепки от разбитой посуды. Среди этого бедлама Чжоу увидел черное платье монаха и шапку мага, хотя самих их в комнате не было. У кровати сына, опершись на свою длинную дубину, стоял настоятель и тяжело дышал.

– Оба ваших гостя – и даос, и маг – оказались лисами, водившими вас за нос, – сказал он. – Но получив каждый по десять палок, они приняли свой истинный облик и улизнули через окно.

Он перевел дыхание и добавил:

– Правда, одной из них я так хорошо зарядил по спине, что у нее отпал хвост. Думаю, это надолго отобьет у них желание морочить людей.

Чжоу поспешил к сыну, но тот оставался по-прежнему без сознания. Настоятель, угадав мысли Чжоу, сказал:

– Не беспокойтесь. Духи прогнаны, вскоре ваш сын поправится. Только не забудьте избавиться от всех этих лисьих вещей, что остались разбросаны по полу.

И в самом деле, к вечеру сын пришел в себя, а наутро уже встал с кровати. Счастью отца не было предела, да и старый слуга не сдерживал слез радости.



9

Шло время, и сын окончательно поправился. Да и не только он, но и все те, кому Чжоу подсыпал лисий порошок, тоже пришли в себя.

К сыну вернулись былые озорство и жизнерадостность, и он снова стал проводить время за играми. А вот с Чжоу стали происходить странные вещи. Слуга заметил, что господин, прежде охочий до гостей, перестал приглашать кого-либо, да и сам стал избегать наносить визиты. С каждым днем он становился все более нелюдим и все больше времени проводил в уединении в своих покоях. Все чаще стал пропускать обеды с семьей, так что слуге приходилось носить еду ему в комнату, а вскоре Чжоу и совсем стал отказываться от пищи и перестал появляться на людях. Как слуга ни упрашивал хозяина выйти, тот лишь прогонял его, и, простояв так у дверей с подносом в руках, слуга убирался восвояси.

Тогда слуга решил вновь обратиться к настоятелю Чоу за помощью. Он отправился в соседний город и напросился на прием к настоятелю. Узнав, что Чжоу перестал показываться на людях и стал отказываться от пищи, Чоу немедленно собрался в путь. Прибыв в дом чиновника, он поспешил к его покоям.

– Господин Чжоу, откройте. Это настоятель Чоу. Господин Чжоу, откройте, – стучался он в дверь и, не получив никакого ответа, стал ее выламывать. Попав внутрь, настоятель и слуга обнаружили Чжоу в кровати. Чиновник был мертв, а в руках он сжимал яркий пушистый лисий хвост.