1

— Это неудачная аналогия, вы вводите меня в заблуждение, я собираюсь вас оплевать, я вас не уважаю, как учёного, а как человека тем более, — скороговоркой выпалил доктор Браун, схватил доктора Альберта за ворот белоснежного халата с золотыми инициалами и плюнул ему в лицо.
— Тише, тише, голубчик мой, — улыбнулся доктор Альберт и вытер розовый лоб белоснежным платочком.
Два доктора стояли друг напротив друга. Доктор Альберт был высоким. Доктор Браун был низеньким. Доктор Альберт кривил рот в самодовольной усмешке. Доктор Браун сжимал и разжимал маленькие кулачки.
— Что это вы такое тут устроили? — спросил доктор Альберт. — Неужели вы и впрямь думаете этими своими обезьяньими проделками вот прямо здесь и сейчас опровергнуть мою теорию? Бросьте, эта затея тянет едва ли на троечку.
Доктор Браун побелел от ярости. В юношестве он не на шутку увлекся антропологией и, как любой порядочный дарвинист, начал изучение человеческого рода с их ближайших родственников — обезьян. Это объяснялось тремя причинами: во-первых, в отличие от людей, обезьян можно было резать, пичкать таблетками и мучить идиотскими лабиринтами безо всяких проблем с законом; во-вторых, обезьяны водились в любом зоопарке планеты; в третьих, доктор Браун боялся крыс. Исследование скоро дало плоды, и молодой тогда Браун не совсем удачно выступил с работой "Поведенческие паттерны. Обезьяньи повадки". Работа эта, хоть и весьма многословная, обладала вполне обычной для молодёжных работ наивностью, и была более чем прохладно встречена учёным советом. "Едва ли на троечку" — заключил глава комиссии, поэтому слова доктора Альберта задели его не на шутку.
— А вы, вы... Я знаю, чем вы там занимаетесь со студентами на этих ваших факультативных по глистам! На молодых потянуло?
— Не понимаю... Видимо, чересчур тонкая шутка, чтобы вот так сразу...
— Вы! — крикнул доктор Браун в лицо доктору Альберту, вновь забрызгав того слюной. Вы — это мне достоверно известно, и поверьте, станет известно и остальным, — вы развращаете студентов!
Доктор Браун не надеялся, что это заявление слишком смутит наглого доктора Альберта, но втайне ожидал, как тот скажет: "но, позвольте, это всё только сплетни, ничего такого, да и с кем не бывало". Но доктор Альберт этого не сказал. Он только добавил:
— И студенток.
Воцарилась тишина. Доктор Альберт оскалил ровные ряды зубов. Доктор Браун сжал губы.
— Это просто возмутительно. Я буду жаловаться наверх.
— Наверху все заняты.
— Чем же, позвольте узнать?
— Пьют кофе и читают мою работу.
Доктор Альберт был прав. Руководство университета действительно пило кофе и читало его лаконичную, но блестящую работу.
— Я всё им расскажу. И про ваши попугайские наряды, и про ваши пьянки, и про ваши развлечения со студентами...
— ...И студентками...
— И про то, что вас интересуют только глисты.
Доктор Браун не был прав. Предметом научного интереса доктора Альберта была психология простейших. Глисты, или гельминты, относились к животным.
— До свидания, доктор Браун, я пойду пить кофе с руководством, — сказал доктор Альберт и широко раскинул руки.
— Вы что это? — спросил доктор Браун.
— Обнимемся? — предложил доктор Альберт.
— Пошёл вон! — крикнул доктор Браун. Доктор Альберт улыбнулся и исчез за дверью.
Доктор Браун некоторое время прохаживался по кабинету. Затем он подошёл к столу и достал замыленные "Поведенческие паттерны". Это была толстая пачка дешёвой бумаги, испещрённая машинописными буквами и исчёрканная ручками и простыми карандашами. В ней было множество вклеек и вставок. За последние десять лет пачка разбухла вдвое и получила ещё один подзаголовок: "В чём разница между людьми и обезьянами". Доктор Браун взял её, бережно подержал в руках, затем положил в портфель и вышел.
В коридоре было тихо и темно. Доктор Браун зашёл в аудиторию с номером 1. Руководство сидело кружочком вокруг стола и внимательно разглядывало бумажные листы с текстом и картинками, а в углу сидел одинокий студент и мрачно глядел в почти пустой лист с вопросами  и парой неуверенных ответов.
Доктор Браун подошёл поближе к руководству. Конечно же, они изучали новейшую работу доктора Альберта, которая называлась коротко и чётко — "Теория о рангах". Работа была выполнена перьевой ручкой на первоклассной бумаге, и к тому же забрана в твёрдый переплёт из вулканического стекла.
Глаза доктора Брауна метнулись по строчкам: "...видим, до чего пророческой оказывается старинная пословица, что гласит: называй человека свиньёй и он захрюкает. Из приведённой ниже статистики следует, что особи из контрольной группы Герцогов оказываются более успешными, чем особи из контрольной группы Маркизов. И несмотря на всевозможное многообразие генотипов, человек по имени Аарон окажется в начале любого списка, что даст ему несомненное преимущество в борьбе за право лидерства..."
Доктор Браун подумал, что никто и никогда так не читал его работ. Ему стало противно. Он подошёл к студенту.
— Пересдаёте? — спросил он.
— Угу, — пробурчал студент, не поднимая головы.
— Какая специальность, позвольте спросить?
— Психология...
— Психоло-о-огия? А глистов ты сдал? — вырвалось у доктора Брауна.
— Чего? — спросил студент.
— Глистов сдал?! — заорал доктор Браун.
— Позвольте...
— Глистов сдал? Глистов сдал? Глистов сдал? Глистов сдал? Глистов сдал? Глистов сдал? Глистов сдал?..
В голове будто что-то лопнуло и доктор Браун на несколько минут ослеп и оглох. Придя в себя, он обнаружил, что студента уже нет, а перед ним стоит сам доктор Альберт в его белоснежном халате с золотыми инициалами, а за ним, выстроившись клином, стоит руководство.
"Вожак и стая", — пронеслось в голове у доктора Брауна.
— Ну что, док, какого это - быть вторым в списке? — ухмыляясь, спросил доктор Альберт. — Арестовать, — кивнул он руководству.
— Врёшь, не возьмёшь! — взвизгнул доктор Браун и выхватил из портфеля работу "Обезьяньи повадки". Секунду спустя его ловкие, сильные пальца свернули работу в тугую трубочку, в тяжёлую булаву.
— Поберегись! — скомандовал доктор Альберт, и руководство кинулось врассыпную, а сам доктор Альберт схватил "Теорию о рангах" и выставил перед собой на манер щита.
Доктор Браун атаковал. Он размахивал "Повадками" и раз за разом попадал по "Теории". Доктор Альберт пятился назад, содрогаясь под ударами. Он проигрывал этот бой.
— Но ведь я "альфа"! — изумлённо воскликнул он.
— АН-ТИ-НА-УЧ-НО! — крикнул доктор Браун, и, занеся над головой свою работу, обрушил её на голову доктора Альберта. Тот едва успел прикрыться своей работой, но сокрушительный удар "Обезьяньих повадок" разбил "Теорию о рангах" вдребезги.
Доктор Браун повернулся к руководству и строго сказал:
— Люди — не обезьяны. Кофе сделали мне, да пошустрее.