Я нахожусь в торговом зале на цокольном этаже. Здесь тепло, люди ходят без верхней одежды, работает гардероб.

В руках у меня нет пакетов, я ничего не купил и хочу домой. Перед гардеробом очередь, люди получают куртки и уходят. Я стою уже довольно долго, но мне ничего не дают.

Внезапно во всем цоколе гаснет свет. Люди взволнованно гудят.
Раздает голос комментатора:

- Оп-па! У нас погас свет! Попрошу всех подняться на первый этаж!

Толпа сразу же трогается с места. Я в нетерпении смотрю на гардеробщицу. Она спрашивает: "Что?"

- Одежду свою жду уже полчаса!

Гардеробщица пожимает плечами. Когда она возвращается с моим пальто, уже почти вся толпа пробежала мимо меня.

Я забираю одежду и шепчу ей: "Сука..."

На лестничном проходе столпотворение. Я протискиваюсь сквозь людей и вижу несколько лежащих тел. Комментатор надрывается:

- Видимо, среди вас оказались волки в овечьей шкуре! Двое, нет, трое убитых! Осторожнее с соседями, друзья!

Я слышу женские визги, люди бросаются врассыпную. Воспользовавшись замешательством, я проскакиваю на лестницу.

Первый этаж отделяет от цоколя всего два пролета. Я взбегаю вверх в одно мгновение. Здесь уже почти никого нет, а оставшиеся понуро смотрят на матовую стеклянную дверь. Запертую.

По ту сторону я слышу оживление. Прибывшие первыми поспешили закрыться от других.

В самом верху двери имеются две прямоугольные бреши. Я подтягиваюсь на краях и пролезаю в одну из них.

Внутри я вижу большой спортивный зал. Люди играют баскетбольным мячом, стоят лавки, как в зале ожидания. Я стараюсь держаться прямо и естественно. Не как жертва, но и не вызывающе.

Я выбираю себе лавку и иду к ней. На меня пристально смотрит молодая девушка.

- Ка-ажется, кто-то решил оспорить право нашего новенького находиться здесь!

В руках у девушки появляется металлическая спинка от стула, и она идет ко мне. Я беру целый стул.

Она тыкает в меня этой спинкой, но неопасно, неумело. Я просто закрываюсь от нее и тесню в угол. Комментатор подзадоривает нас.

В углу я несколько раз сильно наотмашь бью ее своим оружием, она загораживается. Наконец, я просто держу ее спинку стула и наношу удары. Она роняет все и падает.

Я не знаю, по каким правилам развивается эта "дуэль", и решаю для победы продемонстрировать свое превосходство.

- На колени! - требую я от нее как можно грубо.

Она послушно меняет позу, когда комментатор прерывает нас.

- Господи, ну зачем же на колени! Просто пожмите друг другу руки в знак дружбы!

Я вывожу ее из угла, вкладывая в узкую маленькую ладошку свою руку, вопросительно глядя в зал.

Комментатор заливается.

- Дружба, р-а-а-з! Дружба, дв-а-а!

Я смотрю на лицо девушки. Оно осветляется пониманием, и она радостно тянет свои руки к моему горлу.

- Дружба, т-р-и-и!

...Начинает душить меня.
В ее руках нет силы, но я испытываю ненависть, обиду и негодование. Я пытался поступать с тобой правильно, а ты, как собачка, сразу слушаешь их и предаешь меня?

Я сам хватаю ее за шею.

Смех комментатора прерывается новой волной визгов толпы, в противоположном конце зала в крови обнаружены очередные трупы.

- Второй этаж! Поспешим! - реагирует комментатор, забывая про нас.

Толпа устремляется к лестнице, увлекая нас за собой. Я вижу отделяющуюся от основного потока немолодую женщину, ее рот перекошен. Мать?

С чувством справедливого торжества - ну уж нет, сама виновата - я усиливаю хватку на шее девчонки и с удовлетворением отмечаю, как что-то ломается внутри.